Суд Новосибирска 6 мая будет рассматривать дело Артема Лоскутова. Художника и организатора "Монстрации" обвиняют в нарушении правил проведения массового мероприятия. Несмотря на то что в этом году "Монстрация" была согласована с властями и были получены все официальные разрешения на ее проведение, полиция заявляет, что акция не была санкционирована и Артем Лоскутов нарушил часть вторую статьи 20.2 административного кодекса. Теперь ему грозят либо штраф, либо 10 суток ареста.

Год назад Лоскутова уже судили за незаконное, по мнению властей, проведение "Монстрации". Его задержали на 10 суток. Но тогда действительно не было разрешения на проведение акции в центре города. В этом году нужные бумаги были получены, организаторы "Монстрации" пошли на уступки и согласилась на все условия мэрии Новосибирска.

В интервью Радио Свобода Артем Лоскутов рассказал о том, как происходило задержание, почему он считает его незаконным и что собирается делать дальше.

– Вам вчера предъявили обвинение по статье 20.2 Административного кодекса, несмотря на то что все согласования с властями были и никаких вроде бы нарушений, провокаций во время шествия не было. Вы когда в полиции находились, поняли, что вы нарушили и за что вас 6 мая будут судить?

– Вы знаете, даже полиция не поняла, что я нарушил. Судя по тем людям, которые составляли протоколы, они были в недоумении. То есть, во-первых, не было действительно никаких претензий по ходу шествия. Все документировалось на камеры, все эти камеры приобщили к делу, рапорта полицейских и так далее. Когда наше мероприятие было закончено, спрашивали у полиции, есть ли какие-то вопросы. Не было вопросов. Спрашивали у представителей мэрии, есть ли какие-то претензии. Сказали: нет, все прошло хорошо, все нормально.

Тем не менее, появляются эти "эшники" ужасные, просто чудовищные – это позор, что до сих пор такими методами работают сотрудники полиции в Новосибирске. Совершенно не называют никаких мотивов для задержания, сказали: нам нужно побеседовать в первом отделении полиции. Это все, что мне было сказано перед тем, как затолкать меня в "Газель". В паспорте им не понравились печати, что, может быть, у меня ненастоящая прописка. При этом я стою не один, мне не 16 лет, рядом стоит пресса, все это снимается на камеры, все это тут же транслируется в эфир, вся эта грубость, вся эта дурь, весь этот стиль работы демонстрируется всем. Меня доставили в отдел, в отделе оформили протокол о доставлении очень быстро, тут же следом оформили протокол об административном правонарушении. Там было написано, что мероприятие, которое состоялось от и до, с момента сбора, не то чтобы по какой-то части есть претензии, не то что мы где-то вышли с маршрута или еще что-то, а просто все от и до, с начала сбора, шествия до окончания произошло несанкционированное мероприятие, я им руководил, использовал для этого мегафон, несколько раз останавливал людей на дороге, указано, что первая остановка произошла там-то, чем нарушил часть 2 статьи 20.2 КАПП РФ, санкции предусматривают, по-моему, до 10 суток ареста или штраф 20-30 тысяч.

При этом к материалам дела пришиты все согласования, вся наша переписка с мэрией, она шла по двум веткам. По одной ветке нам действительно отказали согласование, а по другому варианту мы оформили это все как культурно-массовое мероприятие, которое являлось частью официального молодежного шествия, которое организовывала мэрия, нас взяла в свою колонну. В деле есть объяснительная от официального организатора Соловьевой – это глава комитета по делам молодежи, где она также говорит, что да, все было согласовано, у нас нет никаких претензий, все прошло как было задумано, все оформлено легально. Есть официальные письма на бланках мэрии с входящими номерами, исходящими номерами: уважаемый Артем Александрович, сообщаем, что ваше мероприятие легализовано, в таком-то виде, по такому-то маршруту. То есть я очень сильно удивлен.

Полицейские – мы знакомы не первый год с первым отделом полиции – это центральный отдел, они, соответственно, меня помнят еще со старых "Монстраций", пикетов, акций и всего остального. Они говорят: "На акции вроде бы все нормально прошло, вроде бы все гладко, нам понравилось. Сверху сказали оформлять. Сидим, оформляем".

– Складывается впечатление, что нужно просто за что-то наказать. Вы вообще понимаете, почему власти второй год подряд по отношению к вам так себя ведут, чего они добиваются?

– Вы знаете, тут разные власти – и это проблема, они не очень согласованы друг с другом. Власть не согласовывает свои действия, потому что, мне кажется, друг против друга играют частенько. То есть то, что произошло задержание, – это решение областных властей. ГУВД подчиняется области, а один из вице-губернаторов – бывший глава ГУВД по Сибирскому федеральному округу, у них очень хорошие связи, налажены взаимоотношения с церковью, с православными активистами. То есть я в этом году корни ищу в этой связке. Если в прошлом году было более-менее известно про то, что была реакция из Москвы, из Администрации президента на скандал с "Тангейзером" и на не очень стабильную обстановку, пикеты против оперы, за оперу, был звонок губернатору, говорят, что от Володина, потребовали все это безобразие прекратить, Майдан не допустить. Соответственно, демонстративно проявили силу, пригнали все эти войска, не допустили присоединиться к шествию коммунистов, хотя туда все звали. И формально у нас получилось несанкционированное мероприятие. Можно долго дискутировать о том, кто был виновником, что оно стало несанкционированным, но формально были основания: мы в одном месте ходили не по тому маршруту, по которому можно было, в другом месте собрались у мэрии, звали Локтя (мэр Новосибирска), чтобы он к нам вышел. Плюс мне добавили неподчинение законным требованиям, хотя это спорный момент. Сейчас все суперлегально, мы согласились на все требования полиции, на все требования мэрии, мы пошли по маршруту, который меня лично не устраивает, но я понимал, что никакого другого варианта нет. Мы пошли на все уступки, мы все сделали так, как хотела мэрия, чтобы это было максимально допустимо, тем не менее, я не вижу сейчас формальных оснований, я вижу просто какую-то дикость, когда в одном деле пришиты согласования и тут же на следующем листе в протоколе написано, что согласования не было.

По сути, сейчас полиция и мэрию ставит в неудобное положение, и департамент культуры. Потому что – как так, вроде бы всё, мы договорились, а я, получается, неправ, с точки зрения полиции.

– Вы боитесь идти на этот суд?

– Вот если вам сейчас сказать, что у вас есть шанс на 10 суток выпасть из жизни и сидеть в тюрьме? В этом нет ничего страшного, но жизнь не резиновая. У меня есть какие-то дела, есть какие-то обязательства, работа, коты сидят некормленные в Москве, кто их будет кормить 10 дней? Вот это вопрос. Я не столько боюсь, сколько не хочу просто. Вчерашние события показали, что на закон полиции плевать. Этим людям, которые по команде выписывали протоколы о нарушениях, хотя сами не понимали, в чем нарушения, – им тоже. Еще один момент, что всем плевать на закон. Делать наивные предположения, что мне в суде дадут доказать свою невиновность, объективно это наивно. Скорее всего, если дело завели, значит, меня как-то накажут. Мне просто не хочется тратить реально 10 дней своей жизни – это не самое приятное времяпрепровождение.

– Ваша "Монстрация" – это был в свое время ответ на абсурд всего происходящего в стране, потому что невозможно было с ним со звериной серьезностью бороться. Со времен первых "Монстраций" в стране многое изменилось, сейчас это уже какой-то босховский абсурд. Изменилась ли тональность "Монстраций" за последние два года? Надо, может быть, ее менять?

– Она меняется, она немножко меняет тональность свою, я не могу сказать, что кардинально. Абсурд никуда не делся, просто он стал более мрачным. Если раньше это был абсурд, который вокруг нас происходит, он казался более комичным, то сейчас он кажется более мрачным, веселья в этом все меньше, плакаты становятся все несерьезнее, но чувствуется, что люди переживают о каких-то вещах более серьезных, чем просто какой-то каламбур.

– Поначалу было больше добродушного смеха, а сейчас смешно как-то по-другому. Как вы считаете, сейчас смех от бессилия, сквозь слезы или, может быть, вообще уже не до смеха?

– Вы знаете, тут какой подход: смех, ирония – это все равно какой-то способ через себя пропустить весь тот мрак, который вокруг нас происходит. Если заглянуть в русский "Твиттер", то это же просто соревнование по остроумию. Когда происходит какое-то событие мрачное, например, скандал с Панамой, как на него реагируют в мире – правительства собираются уходить в отставку, суды, скандалы. В России люди реагируют так: ой, чего-то мало нашли, а где остальные 38 миллиардов путинских? Любой мрачный инфоповод, любое мрачное событие люди стараются через иронию как-то пережить. Потому что всерьез невозможно все это держать в голове, потому что с ума можно сойти. В этом плане ирония, какой бы она ни была мрачной и горькой, но это все равно способ как-то сохранить рассудок.

– Получается, что "Монстрации" сама власть и устраивает, когда главным за офшоры назначается виолончелист, разве это не "Монстрация" та же самая? То есть в этой ситуации власть трудно пересмеять и сделать что-то абсурднее, чем она сама делает. "Монстрация" не теряет в этой связи свой смысл?

– Нет задачи власть высмеять. Люди в основном иронизируют над собой. Потому что власти в Новосибирске нет. Есть какая-то местная, никто ее всерьез особенно не воспринимает. Мэр, который каждые две недели свою позицию меняет на противоположную, про него все всё в прошлом году поняли и ничего от него особо не ждут. Губернатор тоже такой, его практически уже списали в утиль. Поэтому люди иронизируют в основном над собой, над своим окружением, а не над властью, она занимает какое-то место в жизни, 10% может. Так же примерно и на плакатах, там много иронии на тему религии, потому что религия в Новосибирске особенно вторгается в общественную жизнь, не религия, а религиозные шишки, митрополит и так далее, активисты всякие, которые сорвали здесь кучу концертов, сняли директора театра и в целом делают вид, что они какие-то цензоры общественной жизни, какие-то моральные авторитеты и так далее. Все это смешно, нелепо.

– У вас в прошлом году главным плакатом был лозунг "Господи, прости". Это, я так понимаю, был ответ и на "Тангейзер", и на все, что происходило как раз с оскорблением чувств верующих.

– Его можно, конечно, так трактовать. Этот лозунг я предлагал, он у меня был готов еще в марте. То есть это случилось еще до "Тангейзера", до скандала. В целом это просто ощущение того, что ты не знаешь, как реагировать на то, что происходит вокруг тебя, просто хочется прощения попросить у всех за то, что происходит. Бог – как просто собирательный объект. Есть такая молитва покаянная "Господи, помилуй". То есть в этом плане это просто последняя финальная фраза, когда ты уже не знаешь, что сказать, как пережить все, что вокруг тебя происходит, ты просто просишь прощения не у церкви, не у Бога как у парня из РПЦ, а у Бога как анонимного собеседника, когда ты хочешь поговорить со всем миром, выдумываешь себе собеседника, разговариваешь с ним. После этого тоже непонятно было, я в затруднении, что добавить после такого лозунга и по поводу религии, и по поводу Пасхи, и по поводу всего остального, мне кажется, что все было сказано в прошлом году. Поэтому мне, может быть, хотелось бы закончить той фразой историю всех этих акций, но, тем не менее, раз они происходят, в этом году выкручивались, взяли фразу из мэрии.

– У вас каждый год какой-то запоминающийся лозунг, при этом он отражает настроение, дух времени. В этом году у вас главным лозунгом была фраза "Здесь вам не Москва". То есть это то, что отражает настроение времени или, может быть, на той же "Монстрации" были другие лозунги, которые больше подходят к тому, что нужно сейчас сказать миру?

– Да все лозунги хорошие. Есть, на мой взгляд, более подходящие, может быть, для главного транспаранта. Здесь я как дадаист воспользовался тем, что уже создано. Мы пришли в мэрию, услышали фразу в ответ на попытки согласовать, нас отправляли в суд, там был такой чиновник Сергей Витальевич Полянский, который отвечает за согласование, он нам сказал: "Артем Александрович, здесь вам не Москва, что вы строите из себя?" Я не понял, что он имел в виду, это подкол такой, что я теперь не местный, что я типа рассчитываю на какой-то иной стиль общения. Не понимаю, в чем разница между Москвой и Новосибирском в этом плане. Но эта фраза довольно многозначительная, люди ее воспринимают по-разному и каждый по-своему, с ней тяжело не согласиться, здесь действительно не Москва. Такой эксперимент мы вынесли посмотреть, что из этого получится. В этом плане мне этот лозунг меньше нравится, чем прошлогодний, например, но он, наверное, тоже может своей жизнью зажить.

Все события, которые происходят до сих пор, они, наверное, подтверждают или опровергают, наоборот, что здесь нет, все-таки здесь Москва. Не знаю. Это работа с сибирской идентичностью, мы же себя ощущаем по-особенному в Сибири. Да, это просто заявление о своей какой-то особенности. В Москве нет "Монстрации", а в Сибири есть пока.

– Смех и страх всегда идут рядом. Говорят, смех – это способ победить страх. Из происходящего в стране за последний год, со времени последней "Монстрации", что вас больше всего пугает?

– Что меня больше всего пугает? Не знаю, все довольно мрачно. Я не могу сказать, что есть какая-то одна история, которая меня пугает больше, чем остальные. Просто какая-то апатия, отсутствие позитивной повестки, депрессивное состояние. Это время реакции, время, когда какие-то зарождающиеся реформы или попытки немножко изменить критическую ситуацию потерпели поражение, сейчас неизбежно происходит период реакции мрачный. При этом мы не строим социализм, мы не строим коммунизм, неизвестно, что мы строим, есть ощущение отсутствия плана у людей наверху, как мы будем дальше жить. Это не то чтобы пугает, но просто огорчает.

– Есть разные формы искусства, есть разные художественные ответы на то, что происходит в стране. Ваша "Монстрация", как вы считаете, это форма протестного искусства или это более такой карнавал?

– И то, и другое, с какой стороны посмотреть, и много чего еще. Она существует в разных областях. С каким настроением человек на нее идет, участник конкретный, тем она для него и является. Для меня это сферы довольно близкие. Мне кажется, что хорошее искусство чувствует дух времени и передает его. В принципе, большинство художников, исторически так сложилось, они не провластные, они с властью не согласны, они как-то отражают – те, кто не выполняет госзаказ, – они отражают иную, альтернативную точку зрения. Но это нормально, так всегда было. Вспомните Пикассо с его "Герникой".

– Артем, а вам не кажется, что, в принципе, может быть, уже надо менять интонацию, что стеб, который был и которого сейчас очень много в "Твиттере" и вообще в социальных сетях, что от него немного подустали, что более адекватной будет сейчас какая-то другая интонация?

– Может быть. Я не вижу другой интонацию, просто не вижу. Я не собираюсь отстаивать иронию, право на иронию, я не собираюсь бороться этой иронией, я просто не вижу других путей. Когда есть критика к той же "Монстрации", что вот, мол, вы карнавалы карнавалите, а страна летит во мрак, – так это же не потому, что мы перебиваем внимание от каких-то других инициатив, других инициатив просто нет. Если бы они были, я бы их поддержал с удовольствием, но их нет. Это может быть отчасти декаданс, отчасти панк-рок, когда ты понимаешь, что будущего нет, тебе остается как дадаистам делать странные вещи, бросаться краской на холст, реагировать на то, что вокруг идет война, на то, что мир сошел с ума. Что ты можешь еще тут предложить?

– Ирония – это пока единственный способ реагировать на то, что происходит?

– Для меня – да. Я видел, что есть какие-то люди, которые всерьез готовы политической борьбой заниматься, партии строить, на выборы ходить. Дай бог, чтобы у них все получилось. Но пока, по-моему, не получается ничего.

– В следующем году "Монстрация" будет?

– Наверное. Не знаю.

– Надо 6 мая пережить?

– Надо пережить 6 мая. Надо посмотреть, как у нас открытие будет завтра (3 мая в Новосибирске состоится открытие первой выставки плакатов "Монстрации". – РС), как пройдет, не закроют ли нам наше пространство, не дав ему открыться. Я не мог год назад предположить, что будет такое развитие событий, как сейчас, потому что все это громкая травля. В прошлом году нам говорили, что мы можем оскорбить ветеранов, потому что у них 70-летие Победы, в этом году мы могли оскорбить православных, потому что у них Пасха. Я не знаю, что будет в следующем году, что там опять придумают, кого опять мы можем оскорбить, кому опять можем помешать. Я вижу, что люди приходят, я вижу, что они благодарят за то, что все продолжается. Я благодарен им за то, что они приходят. Будет, наверное, непросто все это прекратить.