Генерал-лейтенант Лев Рохлин оставил в новейшей истории России глубокий след. Командовал мотострелковым полком в Афганистане, где был дважды ранен. Окончил Военную академию Генерального штаба в 1993 году и стал начальником Волгоградского гарнизона. С декабря 1994 года возглавил 8-й гвардейский армейский корпус в Чечне, который участвовал во взятии районов Грозного, в том числе и президентского дворца Джохара Дудаева. Участвовал с генералом Иваном Бабичевым в переговорах 17 января 1995 года с чеченскими полевыми командирами с целью достижения перемирия. Отказался от звания "Герой России", заявив: "В гражданской войне полководцы не могут снискать славу. Война в Чечне – не слава России, а ее беда".

В сентябре 1997 года генерал создал Движение в поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки (ДПА). В журнале "Русский репортер" утверждалось со ссылкой на сослуживцев и друзей Рохлина, что генерал готовил заговор с целью свержения президента Бориса Ельцина и установления военной диктатуры.

В ночь с 2 на 3 июля 1998 года был найден убитым на собственной даче в деревне Клоково Наро-Фоминского района Московской области. По официальной версии, в спящего Рохлина стреляла его жена, Тамара Рохлина, причиной была названа семейная ссора. В ноябре 2000 года Наро-Фоминский городской суд признал Тамару Рохлину виновной в умышленном убийстве своего мужа. В 2005 году Тамара Рохлина обратилась в ЕСПЧ, жалуясь на большой срок предварительного заключения и затягивание судебного процесса. Жалоба была удовлетворена с присуждением денежной компенсации (8000 евро). После нового рассмотрения дела, 29 ноября 2005 года Наро-Фоминский горсуд вторично признал Рохлину виновной в убийстве мужа и приговорил ее к четырем годам лишения свободы условно, назначив ей также испытательный срок в 2,5 года.

В ходе расследования убийства в лесополосе, недалеко от места преступления были обнаружены три обгоревших трупа. По официальной версии, их смерть произошла незадолго до убийства генерала и не имеет к нему отношения. Однако многие соратники Рохлина считали, что они – настоящие убийцы, которых ликвидировали спецслужбы Кремля, "заметая следы".

С Еленой Рохлиной, дочерью генерала Льва Рохлина, мы встретились в фойе гостиницы, в которой должна была начаться конференция национал-патриотов под названием "Современные проблемы России и пути их решения".

– Елена, как вы живете, чем занимаетесь сейчас?

– Живем в Москве. Мама с братом недалеко от меня, в районе метро “Молодежное”. Я на инвалидности. У меня двое детей. Одна уже взрослая, 23 года, второй – 12 лет. Все свободное время общественной деятельности посвящаю. Как-то меня засосало, волей-неволей, в правозащитную деятельность, так получилось, и назад пути уже нет. Я состою в "Русском национальном фронте". Получилось так, что я столкнулась с тем, что у русских националистов практически нет своей правозащитной базы, нет средств. СМИ на них особо не обращают внимания. И в результате волей-неволей начали, в основном, этих ребят поддерживать. Ходить на суды. Писать о том, что происходит на судах. Собирать “передачи”. По возможности, хотя бы чуть-чуть на адвоката. В таком духе всё.

– В конце января вы с единомышленниками объявили о создании Фонда поддержки русских политзаключенных. Кого вы поддерживаете? Можете назвать имена?

– Как группа поддержки политзаключенных мы существуем уже давно. В ВК есть группа “Политзаключенные. Поддержка. Отчеты”. Есть и в ФБ такая же группа. Поддерживаем многих. Вот Игорь Барабаш сейчас сидит. Он – активист инициативной группы по проведению референдума “За ответственную власть” ( ИГПР “ЗОВ”). Юрий Мухин – под домашним арестом, Александр Соколов, Валерий Парфенов (все по делу “ЗОВ”). Владимир Квачков. Петр Молодидов. Совершенно разные люди, но в основном они все относятся к русскому движению. А нам надо организовываться, потому что, если у либералов есть какая-то материальная база, есть СМИ, у нас этого практически ничего нет, и спасибо вам, что вы обратили внимание на нас. Потому что ситуация такая с судами, что на заказных процессах, будь ты на 150% прав, доказать свою правоту невозможно. И силовики настолько сейчас обнаглели, что даже не готовятся к процессам, не пытаются тебя обвинить на основании хоть какого-то закона, а просто встают и говорят: “Написанному верить!” Например, Юрий Мухин говорит им: “Если я – экстремист, то назовите мне пункт, по которому я считаюсь экстремистом!” Они говорят: “Написанному верить! Всё в деле есть!” Юрий Мухин спрашивает: “На какой странице?” Ему отвечают: “А вот вы посмотрите… Написанному верить!” Полный идиотизм. Люди готовят экспертизы, приходят свидетели от защиты, защитники выкладываются по полной, чтобы доказать, что ты никакой не экстремист и что ты референдум в соответствии с Конституцией РФ хотел провести. С ИГРП “ЗОВ” вообще бредовая ситуация. Их обвиняют в том, что они по Конституции РФ хотели провести референдум под названием “За ответственную власть”. Оценить работу власти. У нас есть даже закон, устанавливающий уголовную ответственность за препятствование проведению референдума. В результате этого процесса следствие уже настолько не напрягается, что они уже ничего не придумывают, не подкидывают. Они просто за Конституцию начали судить людей! Понимаете?

– Как вы относитесь к созданному недавно националистами “Комитету 25 января”?

– Я была на их конференции. И там речь шла о политзаключенных, которые находятся в Украине. И я слышала, что Юрий Болдырев сделал такое предложение – объединить всех политзаключенных. Но что от Комитета было общее решение поддержать это предложение – я такого не слышала. У Стрелкова хоть какие-то ресурсы есть, и если их комитет встанет на защиту, кроме украинских политзаключенных, еще и русских националистов, то это было бы хорошо. На самом деле я пока сомневаюсь, что они пойдут на это, потому что это в какой-то степени опасно.

– Не появилось ли в последнее время новой информации о расследовании убийства вашего отца, генерала Льва Рохлина?

​– А никому это не нужно. Нет, ничего не появилось, но рано или поздно правда все равно выплывет. Выплывет, когда об этом не будет страшно говорить. А так это никому не нужно. Что можно сделать в этой ситуации? На самом деле всем очевидно, как была проведена операция по устранению моего отца. Человека убрали потому, что он имел возможность совершить военный переворот. А совершить его он собирался ради народа. Он стоял на народовластии. Когда он пришел и увидел в Госдуме, насколько было объемным это воровство, приватизация… К нему шла информация со всех сторон. От бывших кагэбэшников. Отовсюду. И в то же время он увидел огромное доверие со стороны народа, различных политических деятелей, ученых. Он не видел другого выхода. И сейчас назревает опять такая же ситуация.

– Вы помните заявление бывшего заместителя премьер-министра Михаила Полторанина, который обвинил лично Владимира Путина в убийстве генерала Льва Рохлина? Причем, как он заявил, решение об убийстве принимали на даче в своем узком кругу четыре человека: Ельцин, Волошин, Юмашев и Дьяченко, а осуществить убийство было поручено лично Путину. После убийства, через 22 дня Путин был назначен директором ФСБ.

– Я очень часто хожу на суды и вижу, как бездоказательно кого-то обвиняют. И, не имея никаких данных, никакой информации, кроме каких-то высказываний каких-то людей, которые почему-то говорят “а” и не договаривают дальше, я никогда не возьму на себя роль обвинителя, допустим, того же Путина, не имея никакой информации об этом.

– А обвинения Михаила Полторанина?

– Ну так а почему он не дорассказал тогда, если он что-то знает? Когда такие заявления делаются, то тогда возникает вопрос к этим людям: если вы их делаете, то, так как эти заявления очень серьезные, расскажите дальше, что вы знаете!

– К вам никто не обращался с предложением провести собственное расследование?

– От нас разбежались все как тараканы! Почему? Страх! Каждый раз одна и та же история у нас в патриотической среде. “Не забудем! Не простим!” – ровно только на кладбище. А дальше все разбегаются в стороны, потому что опасно и удобнее занять такую позицию: “А может, так и было?” Удобно вообще не замечать потом. Как-то искать себе место под солнцем.

– Сейчас вообще подвергается сомнению сам факт того, что генерал Лев Рохлин готовил военный переворот. Он не сообщал вам какие-то подробности происходящего, не держал вас в курсе подготовки этого переворота?

– Он меня не держал, но через своего мужа <помощник Льва Рохлина Сергей Абакумов> я знала. Специально добычей этой информации я не занималась по той причине, что меньше знаешь – лучше спишь. А на самом деле так и было. И 8-й корпус, и другие войска собирались выдвинуться. Но сначала должен был выйти народ на площади, а народ тогда выходил без всякого интернета по пятьсот тысяч. И выйти отовсюду. Мне сейчас рассказывают, что даже с Украины собирались, с Донбасса, ехать люди. А потом, если бы требование народа не было бы удовлетворено, чтобы Ельцин ушел в отставку, то тогда бы произошли, при поддержке народа, военные действия. Ошибка моего отца была в том, что он, хоть по папе – еврей, а по маме – русский, он как бы “иду на вы!”. Он думал, что если он озвучит информацию о том, что на него готовится покушение, а информации было более чем достаточно, то это его как-то обезопасит. Но система эта очень хитрая. И когда решалась судьба страны, никто не церемонился. Надо было бы – ракеты бы запустили. А врагов было более чем достаточно. На тот момент отец должен был выступить через один-два дня в Госдуме по поводу урановой сделки. Это когда Черномырдин отдал "за три копейки" весь запас урана, который добывался в стране за 30 лет. Страна сдавалась. И это очень серьезная сделка на самом деле. Ученые озвучивали, что этот уран стоил 8 триллионов долларов как минимум. Чеченцы давали за голову отца деньги. Но по поводу чеченцев я сомневаюсь, так как в какой-то степени они уважали его по той причине, что он отказался от "Героя России", объявив о том, что это была гражданская война в интересах олигархов. Чеченцы видели, что он не страдал желанием кровь лить. На самом деле он с болью смотрел на то, что ему пришлось участвовать в этом мероприятии, в котором страдал простой народ. Версии есть. Их масса. Но для меня очевидно, что, конечно, стоял вопрос власти. И тогда был шанс, чтобы здоровые силы пришли к власти потому, что народ реально был недоволен и народ был активен.

– Вы пришли на конференцию “Современные проблемы России и пути их решения”. Какими же видятся вам эти пути?

– Мне кажется, что сознание общества должно шириться и расти. Пока люди не поймут, что они должны взять ответственность за происходящее на себя, можно сколько угодно кричать про "паразитов". Пока вы не готовы выходить за себя лично, за свой завод, за свое предприятие, за свою медицину, всё будет так и продолжаться. Придет другая власть, но, если вы будете аморфны, ничего здорового не родится. И мне кажется, что это нужно доносить до людей и самим всем объединяться на основе того, что на смену этой системе олигархической пришла система народовластия. Конечно, это, может быть, звучит как-то фантастично, но Россия всегда умела удивлять. И шанс, что у нас будет народовластие, есть.

– Собираетесь участвовать в выборах в Государственную Думу в сентябре?

– А это бесполезно! Я – член избирательной комиссии, метро “Молодежная”, Западный округ Москвы. С правом решающего голоса. Я вижу, что изначально выборы сделаны так, что человеку не от системы без денег не пробиться. Не пробиться никаким образом. Все продумано. Сейчас же даже нарушений на выборах нет. У нас на участке не было никаких вбросов, ничего! Просто приходит очень маленький процент голосовать. А ограничений по проценту ведь сейчас нет, и этого достаточно. Нет сейчас и пункта “против всех”. Конечно, люди приходят и пишут матерные слова, зачеркивают, но все равно считается, что они проголосовали. Понимаете? И не надо нарушений никаких. Просто изначально не допускаются активные люди, активисты, потому что за ними кто-то не стоит и у них нет денег. Вообще, никаким образом я на выборы не надеюсь. И все здравомыслящие люди – тоже. Сама выборная система не изменилась. Что ни делай, понимаете? Это просто нам показывают, что какие-то подвижки есть, но на самом деле ужасная ситуация в стране. Народ не хочет от себя проявлять какую-то инициативу, и нет воли в людях, а власть не может и не хочет переформатироваться. И мы – в застое. Во что это загнивание выльется, вообще непонятно.