Отмечено "значительное увеличение (на 36,3%) количества преступлений террористического характера, совершенных на территории Российской Федерации. Всего зарегистрировано 1538 преступлений (в 2014 году – 1128)", – написал председатель Следственного комитета ФР Александр Бастрыкин в статье в газете "Коммерсант-Власть".

Это очень серьезное заявление, и российское общество, Дума и Кремль должны отнестись к нему с полной серьезностью. 1538 преступлений в год – это в среднем по 4,2 преступления в день. Для сравнения. В США, по данным ФБР, за 2015 год было предотвращено более 60 террористических преступлений, но три акта террора все-таки были совершены. В Европейском союзе в 2015 году произошли чудовищные по жестокости террористические преступления – расстрел редакции "Шарли Эбдо", взрывы и захват заложников в концертном зале "Батаклан" в Париже в ноябре 2015-го. Но в целом актов террора по ЕС было всего шесть.

Конечно, общего определения того, что называть терроризмом, нет. Но законодательства большинства стран описывают это как преступление против жизни и благополучия людей, которые не имеют ничего общего с целью совершения этого преступления. А вот цель этого преступления – посеять страх и заставить общество или государство принять определенные условия. Это – тот элемент, который делает обычное преступление терактом. Собственно, именно так описывает это преступление и российский Уголовный кодекс. В статье 205 терроризму дано следующее определение: "Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях".

На самом деле, терроризм – это самое серьезное преступление в мирное время. И это тоже записано в российском Уголовном кодексе. В комментарии к статье 205 так и определено: "Терроризм не имеет аналогов по степени общественной опасности содеянного, чудовищности методов и средств достижения преступного результата". Есть в УК РФ и еще одна статья, описывающая "преступление террористического характера", – статья 277, "Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность".

Итак, таких преступлений в России, по данным Александра Бастрыкина, происходит в среднем больше четырех в день. По большому счету, это называется террористической войной, причем по интенсивности, превышающей даже многие страны, втянутые или находящиеся в непосредственной близости от ближневосточной войны с запрещенным в России "Исламским государством". В Египте, например, за прошлый год совершены 118 терактов. Эта статистика включает в себя и теракт против российского самолета над Синайским полуостровом 31 октября 2015-го. В России – за исключением нестабильного Северного Кавказа – "преступлений террористического характера" было совершено 370.

При таком уровне угрозы в стране должна быть введена высшая степень террористической опасности. В любом серьезном государстве ответом на такую статистику стали бы:

1. Срочный созыв законодательного органа для рассмотрения степени угрозы.

2. Подробный и публичный отчет глав правоохранительных органов о характере угрозы, идеологии противника, целях, которые ставили перед собой террористы, количестве жертв "преступлений террористического характера", объеме ущерба, нанесенного этими преступлениями.

3. На основании этого публичного отчета – не менее публичный анализ причин неэффективности правоохранительных органов, допустивших совершение в стране 1538 преступлений в год.

4. Возможен, конечно, вариант, что правоохранительные органы расширительно толкуют статьи о терроризме или включают в их содержание что-то не то, что описано в мировой юридической литературе и законах как акт террора. В таком случае тем более общество обязано знать, что именно представляет столь прямую и непосредственную угрозу жизни и безопасности граждан, что может быть приравнено к "террористической активности".

Без подробного и публичного описания сути явления, которое привело, по данным СК, к развязыванию в стране террористической войны, цифры и меры, предлагаемые главой Следственного Комитета, – создание идеологической политики государства, проверка на экстремизм всех неформальных молодежных, религиозных и национально-культурных организаций, создание детских военно-патриотических клубов, цензура в интернете по типу китайской, расширение толкования понятия "экстремизм" – выглядят либо как неуместно изложенные личные идеологические взгляды государственного чиновника, либо как шантаж общества статистикой ради изменения конституции и основ государственного строя.

Основания для обоих предположений есть. Бастрыкин ставит под сомнение нынешнее устройство России, называя его "лжедемократией", и территориальные границы Российской Федерации, оспаривая объективность распада СССР; требует ввести цензуру, что противоречит Конституции РФ, гарантирующей свободу слова, и коллективную ответственность; утверждает, что США, государство, на днях названное Президентом РФ партнером, развязало против России гибридную войну.

Примеры подобного шантажа, если склоняться к второму предположению, в советско-российской истории были. Так, в июне 1991 года три ведомства – КГБ, Министерство обороны и Министерство внутренних дел СССР – стали запугивать парламентариев и общество "агентами влияния", шпионами, ЦРУ и коварством Запада. Как показала история, это было прелюдией к путчу ГКЧП.

Ирина Лагунина – обозреватель Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции