Украинский адвокат Юрий Грабовский, представлявший интересы задержанного в прошлом году в Луганской области российского военного Александра Александрова, найден убитым. Сообщается, что его тело найдено закопанным недалеко от трассы Киев – Одесса.

В начале марта Грабовский пропал, не явился на заседание суда по делу Александрова и Евгения Ерофеева, задержанных в мае 2015 года при попытке захватить мост стратегического значения. Тогда они признались, что являются действующими военнослужащими российского ГРУ. Минобороны России утверждает, что оба уволились из армии в декабре 2014-го. ​

Украина предлагала обменять Александрова и Ерофеева на украинскую военнослужащую Надежду Савченко, которую недавно приговорили в России к 22 годам заключения. Савченко была захвачена на востоке Украины и затем переправлена в Россию, где ее обвинили в причастности к гибели российских журналистов.

На немедленном освобождении Савченко настаивает мировое сообщество. Госсекретарь США Джон Керри поднял этот вопрос на встрече с президентом России Владимиром Путиным в четверг.

О гибели адвоката Грабовского, о перспективах обмена и о встрече Обамы и Керри Радио Свобода побеседовало с адвокатом Савченко Ильей Новиковым. Он очень эмоционально отреагировал на вопрос о том, может ли убийство Грабовского повлиять на судьбу Савченко:

– Убийство адвоката влияет на все абсолютно. Мы с Юрием не были прямыми союзниками, скорее были зеркальными фигурами. Он украинец, который защищает россиян на Украине, я россиянин, который защищает украинку в России. Это убийство важно само по себе. Я, может быть, говорю более эмоционально, чем от меня этого ждут. Но это касается меня лично. Есть такая вещь, как адвокатская солидарность, которая не соизмеряется с границами и формами устройства адвокатуры в какой-то стране. Когда в Украине убивают адвоката, скорее всего, в связи с тем, что он вел такое дело, это удар и по нам, по российским адвокатам, не только тем, кто ведет зеркальное, синхронное дело, но и по всей нашей адвокатуре, по всему нашему сословию. В Праге на этой неделе был большой адвокатский семинар. Было много российских адвокатов. Здесь наши мэтры – Генри Резник, Каринна Москаленко, Вадим Клювгант. И мы все утро обсуждали эту новость. Никто из нас не воспринял это так, что это чье-то постороннее дело, которое не касается его лично, не касается российских адвокатов.

Повлияет ли на дело Савченко – я не знаю. Я не знаю, и сейчас, по-моему, не время говорить, мы сдали эту ситуацию на руки дипломатам. Суд закончился, апелляции не будет. Судьба Надежды, как и остальных украинцев в России, будет решаться по дипломатическим каналам. Наша задача как адвокатов только поддерживать с ней связь и заботиться о том, чтобы она не осталась отрезанной от внешнего мира. Мы это будем выполнять. Что будет с делом Александрова и Ерофеева, как оно будет рассмотрено, кто заменит Юрия – я не знаю. Это крайне важно. Мы будем за этим пристально следить. Мы, разумеется, уже выразили и будем выражать нашу полнейшую солидарность украинским коллегам – киевской адвокатуре, украинской адвокатуре, близким Юрия Грабовского. Мы считаем это нашей собственной потерей.

​– Вчера прошли переговоры между Владимиром Путиным и Джоном Керри. Керри подтвердил, что поднимал вопрос о Савченко. Насколько можно судить, Путин ему расплывчато обещал, что когда-то в будущем настанет момент это обсудить. Вы можете как-то прокомментировать это, учитывая, что вы ездили в США и обсуждали там вопрос об обмене?

– Я абсолютно уверен, что американскую сторону не устроит расплывчатый ответ. Я не могу раскрывать все, что мне известно, потому что часть информации я получил на условиях конфиденциальности. Но у меня есть идея, что за момент имеется в виду. И это момент, насколько я понимаю, не отдаленного будущего, это – момент в близком будущем. Поэтому пока у нас нет каких-то твердых новостей, но, по моей информации, он ближе к решению, чем был вчера, – существенно ближе.

​– Вернемся к делу россиян, задержанных на Украине. Надо ли понимать так, что, пока им не вынесен приговор, обмена не будет, если возможно это связывать напрямую?

– Нет, так понимать не надо. Дело в том, что вынесение приговора Савченко было категорическим условием российской стороны, поскольку для России это был такой показательный процесс. Они его затевали, они его получили. Я абсолютно убежден, что для Украины суд над Александровым и Ерофеевым имеет совершенно иной смысл, что украинская власть и президент Украины Порошенко, который публично объявил о том, что он готов применить свои полномочия для решения этой ситуации, смотрят на это иначе. И здесь нет такой порочной связи между желанием получить приговор и упрямой неготовностью отдавать человека до него, который нам демонстрирует российская сторона. Я думаю, что Украина будет на эту проблему смотреть на других принципах, на более реалистичных и, может быть, даже более гуманных.

​– Вчера в связи с переговорами Керри и Путина говорилось о том, что Савченко наблюдают российские врачи и с ней все в порядке. Что вы скажете о состоянии Савченко?

– Прямо сейчас с ней действительно все в порядке. Потому что она прекратила сухую голодовку. Она не оставляет намерения возобновить сухую голодовку, если по вступлении приговора в силу не будет никакого решения по ее обмену. И я хочу напомнить, что, несмотря на то что российская сторона на переговорах разного уровня все время пытается съехать на тему самочувствия Савченко, предметом переговоров является не это. Требования предельно конкретны – освобождение. И эти требования не изменятся. Они остаются в силе. Да, хорошо, что там есть врачи. Мы рады. Это лучше, чем если бы их не было. Но суть не в этом. Вопрос поставлен предельно конкретно – когда россияне собираются ее освободить. И ответ "через 22 года" не будет принят и не будет воспринят всерьез.