Первая группа российских боевых самолетов 15 марта, как раз в 5-летнюю годовщину начала гражданской войны в Сирии, вылетела с сирийской авиабазы Хмеймим обратно на базы постоянной дислокации на территории России. Накануне президент России Владимир Путин на встрече с министром обороны Сергеем Шойгу и главой МИД Сергеем Лавровым распорядился со вторника начать вывод из Сирии основных частей российской армии. Начиная военную операцию в Сирии, Москва провозгласила своей главной задачей разгром террористической группировки "Исламское государство" (запрещенной в России). Эта цель достигнута не была. Вместо этого, как считает большинство независимых аналитиков, Россия лишь продемонстрировала миру нестабильность своей внешней политики, ограниченность возможностей и ненадежность как союзника.
Главком Воздушно-космических сил Виктор Бондарев, встречая первую группу российских самолетов, вернувшихся из Сирии, 15 марта заявил: "Для дальнейшего завершения разгрома террористических банд достаточно сил сирийской армии, коалиции и оппозиции". Тем не менее, ранее во вторник заместитель министра обороны России Николай Панков отметил, что "нанесение ударов по террористам будет продолжено".
В ночь с 14 на 15 марта состоялся телефонный разговор Владимира Путина и президента США Барака Обамы. В заявлении администрации Обамы об этом разговоре не было дано никакой оценки неожиданному шагу Кремля. Президент США, согласно заявлению, приветствовал снижение уровня насилия после вступления в силу с 27 февраля соглашения о прекращении огня и предупредил, что наступательные действия армии Башара Асада могут подорвать перемирие и сорвать мирные переговоры, очередной раунд которых начался в понедельник 14 марта в Женеве.
Российская военная операция с использованием авиации в Сирии началась 30 сентября. Москва неоднократно утверждала, что ее авиаудары направлены против боевиков запрещенной в России группировки "Исламское государство" и ряда других террористических формирований. Однако сирийская оппозиция и западные правительства не раз подчеркивали, что Россия ведет борьбу с оппозиционными режиму президента Башара Асада повстанческими группировками. Сейчас Владимир Путин заявляет, что российская авиагруппа в Сирии выполнила те задачи, которые перед ней были поставлены. Однако, как считает военно-политический аналитик, эксперт по проблемам международной безопасности Юрий Федоров, это – типичная для российского президента попытка выдать желаемое за действительное:
– Декларативная цель российской военной операции в Сирии – необходимость разгрома группировки "Исламское государство" – не достигнута. Частично достигнута только одна из нескольких реальных целей – предотвращен военный разгром режима Асада, который еще в конце прошлого лета казался неминуемым. Но насколько самостоятельным и крепким теперь остается официальный Дамаск, без российской авиационной поддержки?
– Военное положение Дамаска будет серьезно ухудшаться, и вот почему. Первым ключевым фактором того, что силам Башара Асада в Сирии удалось несколько изменить военную ситуацию в стране, была, во-первых, массированная российская поддержка с воздуха. Действительно, российские самолеты бомбили и поражали ракетами все, что только могли, как мирные, так и военные объекты, находящиеся под контролем оппозиции, со страшной силой! А во-вторых, сыграло свою роль участие иранских подразделений, точнее – иранского Корпуса Стражей Исламской Революции и целого ряда различных отрядов наемников, как из "Хезболлы", так и из других шиитских группировок, которые и составляют главную ударную силу армии Асада, его сухопутных сил. Без российской авиационной поддержки позиции Асада в военном плане будут серьезно ослаблены. Кроме того, появляются сообщения, что и Тегеран либо готов вывести эти свои подразделения из Сирии, или уже выводит. Во всяком случае, у Ирана сейчас возник целый ряд других задач и проблем, связанных с необходимостью улучшать отношения с европейскими странами, с США, имея в виду получение крупных инвестиций и технологий для развития нефтяной промышленности, увеличения добычи нефти и газа. Получается, что если Путин действительно выведет значительную часть боевой авиации из Сирии, то положение Асада может вернуться к тому, которое было в конце лета прошлого года.
– Российские войска уходят из Сирии, хотя победа не достигнута. Насколько сильно Россия теряет лицо в глазах основных игроков на Ближнем Востоке – Турции, Ирана, Саудовской Аравии, курдских формирований?
– Я думаю, что это страшная потеря лица. Потому что прекращение участия в войне без достижения победы – это, и не без оснований, рассматривается часто как поражение. А для лидеров и для общественного мнения государств Ближнего и Среднего Востока, вообще для традиционных обществ, такой уход без победы просто означает "Путин не справился", что он и его окружение не справились с теми задачами, которые они сами перед собой поставили. А раз так, то иметь с ними дело просто становится уже бессмысленным. И причем не только с эмоциональной точки зрения, но и с сугубо прагматической. Путин обещал Асаду полную военную поддержку до серьезной победы в гражданской войне, а теперь это обещание не выполнено, и Путин уходит со своими самолетами, соответственно, зачем с ним иметь дело? То есть это и потеря лица и с такой эмоционально-традиционной точки зрения, да и с точки зрения вполне прагматической.
– Есть одно или несколько объяснений решения Кремля уходить из Сирии? Первое, что приходит на ум, хотя, конечно, это, может быть, и не главное – Путин понял, что режим Асада в военном отношении безнадежен?
– Тут могут найтись два объяснения, две причины, которые подтолкнули Кремль к этому решению. Первая заключается в том, что Путин прекрасно понимает, и я думаю, что его генералы тоже понимают, что воевать "на два фронта", имея в виду и украинскую ситуацию, и ближневосточную, невозможно. И я не исключаю, что Путин предполагает усилить давление на Украину, в том числе давление военное. Сообщения, которые приходят из Украины, в том числе из Донбасса, свидетельствуют о том, что ситуация там накаляется, и не исключено повторение, в той или иной форме, сравнительно крупных по тамошним масштабам боевых операций со стороны непризнанных республик ДНР и ЛНР. Второе обстоятельство заключается в том, что, уходя из Сирии, Путин как бы посылает сигнал ведущим государствам и политикам Запада: "Вы были недовольным моим участием в Сирии? Хорошо, я ухожу, но тогда поддержите меня по украинской проблематике".
Я, конечно, не думаю, что Запад может пойти навстречу Путину в этом отношении, потому что это будет означать серьезные изменения западной позиции по Украине, причем позиции принципиальной. Но тем не менее, такой расчет в Кремле может быть. И наконец, Путин просто может предположить, и в общем, со всем на то основанием, что дальнейшее участие в гражданской войне в Сирии просто бессмысленно. Посмотрите: где-то недели две тому назад, совершенно неожиданно (по крайней мере для тех людей, которые не участвуют непосредственно в переговорах по Сирии) Москва согласилась, а затем вынудила и Башара Асада согласиться, с прекращением огня. Причем это было сделано незадолго после того, как было объявлено о крупных победах российско-сирийских войск в районе Алеппо. Было сказано, что Алеппо окружен, что вот-вот его возьмут, и так далее. И вот согласие на прекращение огня в условиях, когда, казалось бы, та сторона, которая соглашается, имеет серьезные военные успехи, с военной точки зрения абсолютно бессмысленно, оно контрпродуктивно. Если вы наступаете, если у вас есть шанс добиться серьезной победы, а вы соглашаетесь на прекращение огня – то это выглядит как-то несуразно! И замечу, что многие российские СМИ, связанные с военными кругами, на эту тему писали и публиковали довольно острые статьи, критикуя руководство страны за какое-то непонятное "пацифистское" поведение в сирийской войне. И настаивали на том, что необходимо продолжать боевые действия, не соглашаться на прекращение огня. Так что, похоже, шансов на военную победу у Башара Асада, даже при российской авиационной поддержке либо немного, либо совсем нет.
– Вы считаете, что Владимиру Путину не удалось, грубо говоря, обменять Сирию на Украину, то есть в обмен на участие в борьбе с группировкой "Исламское государство" получить некое согласие Запада на аннексию Крыма, на поддержку российских требований в Донбассе и так далее, и теперь на востоке Украины назревает новое обострение. Если эти предположения верны, насколько это может быть опасной стратегической ошибкой Кремля?
– Во-первых, конечно, это может быть опасно, потому что, если будет развязана новая военная авантюра где-то в Донбассе, если непризнанные республики при российской поддержке попробуют завоевать Донецкую и Луганскую область целиком, взять Мариуполь, скажем, и так далее, что представляется более-менее вероятным, то, учитывая состояние проблемы, для Запада, для Европы и для США появится необходимость усилить давление на Москву. Перспектива же снятия санкций будет вообще отправлена куда-то очень далеко, возможно, санкции даже усилятся. Потому что для Европы война на Украине гораздо опаснее, чем война в Сирии! На Украине есть несколько, причем расположенных недалеко от возможной зоны боевых действий, атомных электростанций, есть несколько крупных продуктопроводов, по которым транспортируются довольно опасные химические вещества, есть химические предприятия. То есть, если война на Украине вспыхнет вновь, то это может грозить очень серьезными экологическими бедами для Европы в целом. В том числе, упаси боже, новым Чернобылем! Я уже не говорю о том, что, если война на Украине разразится, то нельзя исключать массовые миграции украинцев, подобные "сирийским", куда-то в близлежащие европейские государства, что тоже сейчас европейцам совершенно не нужно. Мне кажется, что, если Путин действительно пойдет на новое обострение ситуации в Донбассе, это вызовет самую жесткую реакцию европейцев. Несмотря на то, что Европа, и об этом часто говорят, устала от "украинской проблематики". Но, тем не менее, интересы собственной безопасности ей гораздо важнее, – полагает Юрий Федоров.
