Ни митинги, ни письма с жалобами не помогли жителям села Боград отстоять родильное отделение в местной больнице. Чиновники решили, что боградские женщины могут ездить рожать за сто пятьдесят километров от дома, хотя раньше в сам Боград приезжали рожать из всех соседних деревень и сел. Некоторые с трудом добирались даже до этого районного центра, так что с закрытием роддома, говорят врачи, люди будут вынуждены отказаться от профессиональной медицинской помощи в пользу опасных домашних родов.

Боград – районный центр, в котором живет пятнадцать тысяч человек. В селе есть и многоквартирные дома, и большой двухэтажный центр культуры, и гостиница, и супермаркеты, и, разумеется, больница. До недавнего времени в ней было и родильное отделение. По решению властей теперь оно закрыто. Заведующий бывшим родильным отделением Владимир Винтер идет по опустевшему коридору. Он выглядит уставшим и разочарованным. Этот двухметрового роста мужчина за сорок лет работы принял в этих стенах не одну тысячу младенцев. И вот теперь проходит мимо пустых, как будто законсервированных палат, где еще недавно был слышен плач новорожденных, и грустно замечает: "Мне запретили заниматься моим делом".

С 1 января по приказу Минздрава республики Хакасия родильного отделения в Боградском районе больше не существует. По факту двухэтажный корпус не закрыли, оставили его под гинекологическое отделение. Получается, что лечить женщин и сохранять им беременность врачи могут, а вот рожать женщинам лучше ездить в соседний город Черногорск – за 150 км отсюда. При этом представители Минздрава настоятельно советуют врачам не противиться их решению, а самим убеждать женщин, что так будет лучше. Но сельский врач Владимир Винтер не может этого сделать. Он говорит, что это невозможно: из деревень и к ним-то, в районный центр, не все приезжали, а уж в город и подавно не поедут. "Они не могут приехать даже в районную больницу на плановый осмотр. Спрашиваешь: почему вы не приезжаете? Они отвечают: то транспорта нет, то денег нет, и так далее. Как правило, они в наш роддом едут уже тогда, когда сам процесс начинается", – вздыхает доктор.

Большинство семей на селе живут небогато. Многие женщины до последнего работают. И позволить себе отпуск, ожидая в городской больнице появления малыша, они просто не могут. Однако, замечает Владимир Винтер, вторые и последующие роды часто происходят быстрее первых, а женщины обычно тянут до последнего и не едут в больницу, пока не начнутся схватки. Теперь до города можно и не успеть доехать. "Вот буквально позавчера, выписал женщину, – вспоминает врач. – От Бограда восемнадцать километров, Большая Ирба. Рожает седьмой раз. Мы ее перед родами попытались отправить в город. Она сказала, что никуда не поедет, и уехала домой. И скоро поступила. Ну что такое седьмые роды? Она может родить через пятнадцать минут, а может через час. Ну, куда я ее отправлю? Все, она родила здесь и поехала домой, довольная, что ей не пришлось ехать в город. Они будут хитрить, да, выжидать. Но ведь это ни к чему хорошему не приведет".

Сейчас в гинекологическом отделении Боградской районной больницы лежат три будущих мамы, на сохранении. Одна из них, Татьяна Ажиревич, ждет третьего ребенка. Первых двух сыновей женщина родила в боградском роддоме. Доверить жизнь желанной будущей девочки незнакомым городским медикам Татьяна отказывается. Говорит, "своего Винтера" ни на кого не променяет. И добавляет: "Я сказала, я до последнего буду выжидать дома, пусть даже на скорой меня сюда привезут и на какой-то кушетке буду лежать, но только чтобы в нашем, боградском приняли. Это не потому, что в городе врачи плохие. Там просто поток, один за одним. Они вымотанные. А ведь многое от обстановки зависит, или ты одна, или тебя поддерживают. А здесь врач нас и по спинке погладит, и успокоит", – объясняет свою позицию Татьяна.

Уделять персональное внимание роженицам боградским акушерам проще, чем в городе. В неделю здесь не больше двух родов. Именно эту статистику хакасские чиновники и назвали одной из причин ликвидации отделения. "Нерентабельно". Еще по одной версии, здесь высокая младенческая смертность, которая тянет Хакасию в статистических таблицах вниз. Но боградских медиков такое объяснение возмущает: в статистику включается и смерть малышей до года, когда ребенок гибнет дома. Чаще всего это происходит в неблагополучных сельских семьях.

"То ли еще будет!" – замечает Татьяна Ажиревич. Она ситуацию знает не понаслышке, сама работает инспектором по делам несовершеннолетних. Татьяна рассказывает, что сейчас будущих не родившихся еще младенцев спасают сами врачи. "Я вижу, как эти врачи бегают за ними, за этими мамочками-пьяницами. Врачи знают, что ей скоро рожать, вот и вылавливают по бечевникам. Берут нас, инспекторов, и едут за ней, а она пьяная валяется. Везут ее в роддом, чтобы она хоть немного отошла к родам". Если медикам будут запрещать делать то, что они умеют, они уедут из села. И бегать за неблагополучными роженицами будет некому. "Они будут рожать дома, – замечает Татьяна. – А это же криминальные роды. Это какая детская смертность будет".

Пока врачи боградского роддома вопреки запретам Хакасского Минздрава продолжают работать в прежнем режиме. За январь в несуществующем родильном отделении экстренно родилось трое малышей – в экстренных родах боградские акушеры отказать не имеют права, этим и пользуются. Впрочем, и Минздрав разрешил медикам принимать срочные роды, причем для успокоения сельских даже пообещал платить за них. Но январь закончился, роды были, а чиновники платить акушерам отказываются: "Считайте, что вы оказали гуманитарную помощь женщинам", – заявили в Минздраве.

Владимир Винтер с ужасом думает о том, что будет дальше. Перспективы его пугают не только отсутствием денег, без которых, понятно, рано или поздно акушеры работать не будут и уедут, но и рисками. "Звонит акушерка, например, из Сарагаша или Первомайки (деревни в 150 километрах от Черногорского роддома. – РС) и говорит: "Владимир Иванович, женщина рожает". Я ей говорю: "Вези в город". Она везет в город. Берем сейчас самые мрачные обстоятельства: не доехала в город и с роженицей что-то произошло. Как правило, сразу начинаются выяснения, разборки, поиски виновных. И виновным будет кто? Акушерку спросят: ты зачем повезла-то? "А я позвонила врачу, он мне сказал: вези", – скажет она. Или я смотрю на женщину, а у меня в голове вот это все, и вот вроде бы не надо бы ее отправлять, может не успеть, ай… и отправляю, и случается что-то. И это уже называется в Уголовном кодексе оставление пациента в опасности или неоказание медицинской помощи. Вот сегодня я поставлен в такие рамки", – объясняет доктор Винтер.

Жители Бограда пытались не допустить закрытия родительного отделения в их больнице. Протесты начались еще летом 2015-го, как только стало известно о планах Минздрава Хакасии. Активистка Раиса Фролова организовала митинг. Несколько десятков человек вышли к местной администрации с лозунгами и требованиями оставить роддом в Бограде. Но хакасская власть этот митинг проигнорировала. Никак не отреагировали на письма боградцев и в Москве. Раиса Фролова показывает пачку листов с тысячей подписей против закрытия родильного отделения. А следом с отчаяньем добавляет, что все это бесполезно: "Ведь сегодня мнение народа не учитывается, все нужно решать в тиши кабинетов".

После Нового года около двухсот жителей Бограда снова вышли с лозунгами против закрытия роддома: "Чиновники Минздрава! Побойтесь Бога, что вы творите? Без наркоза режете по живому", "Оптимизация роддома – издевательство над женщинами", "Ау, повитухи, где вы? Ваше время пришло…" "Чиновники! Проводите оптимизацию в министерстве. Сельскую медицину не трогайте", "Оптимизация здравоохранения – это его ликвидация" – было написано на плакатах. Так совпало, что за час до начала митинга в боградскую больницу приехала комиссия от Минздрава. И пока сельчане снаружи медучреждения митинговали и требовали оставить роддом, чиновники внутри объясняли медикам, что оптимизация в их случае вещь необходимая. Якобы рожениц мало и учреждение давно не зарабатывает на свое содержание. Оно нерентабельно, нецелесообразно, невыгодно.

"Вы извините, но ведь есть области в медицине, где нельзя считать, выгодно или не выгодно. Иначе мы превратимся в биологический мусор", – возмущается активистка Фролова. Она прожила в Бограде всю свою жизнь. И с горечью наблюдает, как с каждым годом остаются только прописки, а реальных людей в районе становится все меньше. "Я помню, как раньше мы выходили утром на работу, а на улице был поток. А сейчас? Через дом заброшенные постройки. Предприятия позакрывались, работать негде, молодежь бежит отсюда, специалистов, таких как медиков, власти сами разгоняют". Фроловы уже сами подумывают продать дом и переехать в город. Поближе к медицине, что называется. Хотя, замечает Раиса, президент говорил, что медицина должна быть в шаговой доступности. На словах одно, на деле совсем другое. Боградская больница тому наглядное подтверждение.