Фильм Би-би-си под названием "Тайное богатство Путина", в котором говорится о причастности российского президента к коррупции и о связях с криминальными элементами, вряд ли вызовет массовое возмущение россиян.

И не только потому, что этот фильм на английском языке. Российские элиты коррумпированы и пытаются узурпировать власть, считают 42 процента опрошенных "Левада-центром" россиян, но на уровне доверия к Путину эти подозрения не сказываются, сообщает РБК со ссылкой на исследование компании.

Наталья Зоркая, руководитель отдела социально-политических исследований Аналитического центра Юрия Левады, говорит, что центр давно отслеживает отношение россиян к коррупции, и это отношение изменилось после событий на Украине:

– Переломная точка была: аннексия Крыма, точнее сказать, Майдан. До него подавляющее большинство считало, что власть коррумпирована, высшее чиновничество коррумпировано. Потом это было в другое русло переведено пропагандой на федеральных СМИ. Во время Майдана подавляющее большинство считало, что это восстание против коррумпированного Януковича. И при этом большинство также считало, что власть и чиновничество коррумпировано и в России. И мы задавали часто вопрос о том, насколько Путин действительно готов бороться с коррупцией или вовлечен в нее. Самый частый ответ был, что Путин пытается, но ничего не может сделать, потому что коррупция – это извечная российская проблема. До апреля 2014 года больше 30% выбирали вариант, что Путину трудно бороться с коррупцией, поскольку он сам во многом зависит от коррумпированных чиновников. Это, конечно, перенос ответственности на чиновничество. Тем не менее примерно 15% людей считали, что он не будет пытаться бороться с коррупцией, поскольку тем или иным способом в ней заинтересован.

– Фильм Би-би-си предназначен для западной аудитории. Но потенциально люди вообще не склонны реагировать на такие разоблачения в отношении Путина? В конце концов, внутри России проводили расследования относительно дворцов, которые якобы принадлежат Путину, или каких-то других вещей. Можно ли сказать, что это не пользуется общественным интересом? Почему-то люди не склонны интересоваться вопросом о коррумпированности самого президента страны?

– Мне кажется, это не отсутствие интереса, это такая конструкция, при которой Путин как бы выведен за скобки всего, что касается негативных сторон управления, коррумпированности, произвола, неэффективной системы управления и т. д. На этом как бы держится лояльность. Общественное мнение предпочитает эту информацию, о которой он подозревает, как бы оттеснять на задний план, потому что иначе рушится вся конструкция псевдостабильности, которую выстроил Путин, к которой люди приспособились, прекрасно понимая, что они сами участвуют или готовы участвовать при возможности в каких-то коррупционных схемах. Поэтому, когда речь затрагивает именно высшего правителя, то тогда доля людей, которая считает, что он связан с коррупцией, сокращается. Напрямую говорят об этом только 8% в последнее время, а до Крыма 15–17% считали, что Путин вписан в эту систему коррупции. Эта доля людей примерно соответствует числу тех людей, которые продолжают открыто выражать свою критическую позицию по отношению к государственному устройству, режиму, политике внешней и внутренней и т. д. ​

​

Получается, что такой твердой открытой позиции придерживается максимум 10%. А большинство знает, но не решается, не хочет, вытесняет эту тему и не будет ее подхватывать. Но это видно на примере более мелких фигур, как дело с "Оборонсервисом" или даже с Чайкой. Наши данные показывают, что это вызывает большое возмущение, но конструкция такова: да, это возмутительно, возмутительно было УДО Васильевой, но людей как бы парализует ощущение, что они на это никак не могут повлиять. Вера в то, что хоть один крупный коррупционный скандал будет расследован, очень низкая.

– Вы упомянули Чайку. После скандала с ним, по данным "Левада-центра", 82% респондентов согласились, что коррумпированность высших эшелонов власти – типичное явление для России. Это означает, что люди не считают коррупцию чем-то угрожающим их жизни, чем-то ухудшающим их жизнь?

– Нет, большинство людей живет в состоянии хронического недовольства. Конечно, их раздражает коррупция. С другой стороны, само понятие коррупции, чем оно ниже опускается, тем более размытым становится. Например, за какие-то небольшие деньги получить что-то без очереди – на это готовы идти очень многие. Конечно, раздражает и не нравится, но это асоциальное в каком-то смысле общество (и поэтому очень трудно говорить об обществе в современном смысле слова), чтобы выразить открыто недовольство, объединяться, бороться. Люди понимают это как ситуацию статус-кво, в которой они ничего не могут поделать. Это такая приспособленность к этому типу режима, который построен в значительной степени на коррупционных схемах, на взаимодействии власти с бизнесом и т. д. Люди это все прекрасно понимают, и даже отчасти понимают, что это ухудшает их уровень жизни, но они не готовы к какой-то консолидации, в отличие от Украины. Здесь другое состояние общественной материи.

– Вы упомянули, что люди сами готовы за небольшие деньги не стоять в очереди. Это означает, что общество воспринимает коррупцию как какой-то естественный способ жизни, и даже облегчающий способ жизни. Может быть, в этом проблема, что на самом деле люди на своем уровне коррупцию воспринимают нормально и даже положительно?

– Это механизм, как добиться того решения, которое тебе нужно, которое работает, которое противозаконно и т. д. Потому что суды и все прочее не работают. Это работает так же, как работал механизм блата, дефицита. Поскольку институты не трансформировались, независимого суда нет, ведомства известно как работают, то для людей, если у них есть деньги, это способ добиваться того, что нужно. Это такое негативное приспособление, отчасти даже циничное. Один из примеров – откупиться от армии.

– На таком фоне представим, что в России становится широко доступно расследование о коррупции в отношении Путина. Это может вообще поменять настроение людей, подвигнуть их на какие-то действия, всплеск гражданской активности, общественный подъем?

– Мне кажется, что пока такого потенциала в обществе нет. Собственно, дело Литвиненко как бы указывает на это. Общественное сознание находится в очень дремлющем состоянии и принимает те объяснения, которые дает власть. Ему предпочтительней не вмешиваться ни во что, потому что достаточно велик страх. И он нарастает. И работа репрессивной машины так или иначе тоже людям понятна, хотя они воспринимают ее "на ура", но это как бы ради самосохранения – лишь бы их не затронуло. Поэтому ждать, что какие-то суперскандальные истории... Мне кажется, что уже и Чайки было бы достаточно, чтобы более зрелое и структурированное общество сразу на это отреагировало. Но большинство считает, что для них это не новость, что ничего с этим не будет, все так и останется. Поэтому на ближайшую перспективу скорее будет нарастать какое-то социальное недовольство, которое связано с постепенным реальным ухудшением уровня жизни и, может быть, это будет связываться пониманием того, что это связано с коррумпированной системой... Пример дальнобойщиков показывает, что они прекрасно считывают всю эту систему откатов, стоящую за каждым нововведением. Их латентная поддержка очень высокая, особенно в Москве, 70% одобряли эти протесты, но реально это ни во что не выливается. Потому что нет партии, оппозиция загнана в угол. Нет каких-то форм солидаризации. Поэтому это все остается в таком состоянии. Наверняка, что недовольство будет нарастать – это определенно. Но чтобы это привело к какому-то реальному взрыву общественной активности – пока не думаю, – говорит Наталья Зоркая.

Политолог Николай Петров из Центра политико-географических исследований полагает, что показ фильма о Путине не будет иметь никаких последствий внутри России:

– У нас перед глазами есть пример гораздо более яркий, связанный с фильмом о детях генерального прокурора. И мы имеем реакцию самого Путина, который, отвечая на вопрос журналиста, сказал, что это журналистское расследование, которое не имеет никакой юридической силы. Пусть проводится расследование настоящее, и если есть какие-то реальные основания, то дело может рассматривать суд. Это было сказано в ответ на скандал, который разгорался несколько недель. И фильм, послуживший началом этого скандала, посмотрели миллионы людей. Всегда можно сказать, что это некий политический заказ. Песков, собственно, уже ответил, сказав, что все это клевета, поэтому никакого ответа со стороны президента не будет. Я думаю, что коль скоро и пока Путин является очень популярным президентом, а коррупция в России не является чем-то, что сегодня способно какую-то тень навести на политика, то, что показало Би-би-си, может каким-то образом, наверное, не очень значительным, но повлиять на образ Путина за границей, но не в России.

– Многие обратили внимание на то, что в фильме впервые официально о причастности Владимира Путина к коррупционным схемам заявил представитель американского правительства Адам Шубин, возглавляющий в министерстве финансов США отдел, ведающий санкциями. Эксперты в США даже предположили, что это может стать прологом к введению финансовых санкций против российского президента. Высказывается предположение, что после расследования по делу Литвиненко и после фильма Би-би-си на Западе Путин предстает в каком-то совершенно новом качестве, и таким образом как бы отсекается от мирового сообщества, и что это подает сигнал элитам внутри России, что им с этим человеком не по пути. Можно так интерпретировать? Возможны ли какие-то последствия именно для элит, что они отойдут от Путина?

– Во-первых, последние два с половиной года Кремль предпринимал большие усилия, чтобы избежать возможного раскола элиты, сделать всю элиту, ее верхушку абсолютно зависимой от лидера. И эта тактика была вполне успешна. В этом смысле и на фоне резко ухудшившихся отношений России с Западом считать, что такого рода косвенный сигнал нужен и окажет какое-то действие, – в ситуации, когда и прямых сигналов было довольно много, – мне кажется, особенно не стоит.

– Если говорить о том, что в этой ситуации может делать Путин и его окружение, – он загнан прочно в изоляцию?

– Мне кажется, напротив, у режима нет другого выбора, кроме как улучшать отношения с Западом, потому что в условиях продолжения конфронтации и сохранения санкций, в условиях, когда цены на сырье, в первую очередь на нефть, упали очень низко и, по-видимому, будут на этом низком уровне долгое время оставаться, у режима нет выбора. Надо улучшать отношения с Западом. И мы последние пару месяцев видим целый ряд сигналов, что это в какой-то мере удается. Достигнуты какие-то договоренности с США по поводу Сирии и т. д. Скорее можно говорить о том, на каких условиях и каким образом удастся о чем-то договориться.

– Я не очень понимаю, о чем вы говорите, какие успехи были во внешней политике России в последнее время. На Западе общественное мнение теперь связывает Путина с такими тяжелыми вещами, как коррупция, и, возможно, с убийством. И договариваться именно с Владимиром Путиным западным политикам будет все сложнее.

– Во-первых, мы только что видели, как способны меняться и общественное мнение, и позиция лидеров в отношении гораздо более четко позиционировавшихся личностей вроде Башара Асада. И мне кажется, что было бы преувеличением сказать, что то, что показало вчера Би-би-си, создало какой-то шок и раскрыло кому-то на что-то глаза. Это не первый и не последний, наверное, коррупционный скандал в отношении Путина и российской элиты в целом. Думаю, что ничего нового в имидже, который российская элита имеет на Западе, это не добавляет, – говорит Николай Петров.

Внешнеполитический эксперт Юрий Федоров же считает, что для Запада возможности вести переговоры с Путиным подходят к концу:

– Наверное, не закончились в полной мере, но заканчиваются. Если речь пойдет о переговорах, связанных с наиболее острыми проблемами безопасности, возможно, переговоры, связанные с украинским кризисом, с проблемой выполнения Минских соглашений и т. д., я думаю, что Путин волей-неволей остается, – несмотря на рост критического отношения к нему со стороны западного общественного мнения, западных лидеров, – единственной фигурой, с которым Запад может вести какие-то более-менее серьезные переговоры, имея в виду, что внешняя политика России делается, конечно, по указания Путина, и Путин играет решающую роль в принятии всех сколько-нибудь серьезных внешнеполитических решений.

Но, с другой стороны, для западных разведок, для западного политического истеблишмента, я думаю, не были секретом роль Кремля, роль Путина или, скажем, Патрушева в деле Литвиненко. Не были секретом те связи, которые выявляются сейчас, между деятелями российской власти и, скажем, теми или иными преступными группировками, обычно речь идет о т. н. Тамбовской ОПГ из Петербурга. Но в силу того, что на Западе рассматривали Путина все-таки как персонаж, с которым можно и нужно иметь дело, что Путин считался более или менее рационально мыслящим политическим деятелем, эти компрометирующие сведения не принимали во внимание, по крайней мере, публично. Ведь политика очень циничная вещь. И любому политическому деятелю часто приходится иметь дело с такими персонажами, с которыми лучше в частной жизни не общаться. Достаточно вспомнить некоторых лидеров африканских государств, уличенных в каннибализме и т. д. Но если в западных СМИ, в западном политическом истеблишменте открыто распространяются сведения о том, что Путин вовлечен в коррупцию, что он связан с рядом преступлений террористической направленности, как, например, убийство Литвиненко, ведь это, по сути дела, акт ядерного терроризма в центре Лондона, то, соответственно, отношение к нему меняется. Он попадает в список лиц, с которыми уважающий себя респектабельный политический деятель не должен и не может иметь дело, если он хочет сохранить свою репутацию. Наконец, вот эта вся информация, которая становится доступной широкому общественному мнению, – это предпосылка для того, что, если власть в Кремле сменится, возникает перспектива судебного преследования. И это тоже должен иметь в виду любой деятель, который имеет какие-то контакты с Путиным, и те люди, которые так или иначе вовлечены в принятие политических решений в России.

– Означает ли это, что фактически сейчас остался только один сценарий – это все большая изоляция России?

– Да, именно так. Но я бы здесь, учитывая роль, которую играет Россия в Европе и в международных отношениях, все-таки различал бы контакты с Путиным и какими-то фигурами из его окружения, которые уличены во всяких неблаговидных делах, и официальные контакты. И я бы хотел обратить внимание, что на конференцию по международной безопасности в Мюнхен поедет премьер-министр Медведев. О Медведеве никаких компрометирующих материалов не опубликовано, по крайней мере, я их нигде не встречал. Как бы Запад противопоставляет Путина, которого уличили во всяких неблаговидных дела, и Медведева, который вроде бы чист, и с ним можно иметь дело. Это тоже любопытный поворот в отношениях России с окружающим миром.

– Но при этом политологи сходятся в том, что российская политическая элита полностью подконтрольна Путину. И эти представления о том, что внутри зреет некий заговор или возможность в какой бы то ни было форме дворцового переворота, исключаются.

– Скорее всего, так и есть. Но я думаю, что Запад просто расставляет акценты и говорит: с этим человеком мы можем иметь дело, а вот с этим мы иметь никакого дела не хотим. И это, естественно, сигнал, который подается российской элите. Я не берусь судить, есть заговор в российской элите против Путина или нет, думаю, что никаких симптомов такого поворота событий пока не видно. Но все-таки сигнал существует. И это, естественно, не остается незамеченным в кругах около Кремля, в региональных элитах и т. д. Это все учитывается. А вот какой результат будет – это пока сказать трудно, – говорит Юрий Федоров.