Марьяна Торочешникова: Правосудие в России образца 2015 года обсуждаем с гостями в студии Радио Свобода - судебными журналистами Анастасией Михайловой из агентства РБК и Егором Сковородой из интернет-издания «Медиазона».

Первое событие, о котором, конечно, нужно вспомнить, - это гибель Бориса Немцова, который был убит вечером 27 февраля в центре Москвы, на Большом Москворецком мосту. Его убили несколькими выстрелами, четыре из которых пришлись в спину. И уже 8 марта Басманный суд Москвы арестовал предполагаемых участников этого преступления. Предлагаю посмотреть видеофрагмент о том, как это происходило.

Мумин Шакиров: Хамзат Бахаев, Темирлан Эскерханов и Шадит Губашев проходят как подозреваемые в убийстве Бориса Немцова. Первым суд арестовал Заура Дадаева - 27 апреля. Обосновывая арест, судья Наталья Мушникова заявила, что он признал свою вину в причастности к убийству политика Немцова. Анзор Губашев, а также трое фигурантов, проходящие подозреваемыми по делу, своей вины не признают. Все фигуранты будут ожидать окончания следствия под стражей.

Марьяна Торочешникова: Это были съемки, произведенные нашим корреспондентом Мумином Шакировым 8 марта 2015 года в Басманном суде Москвы, где арестовывали подозреваемых в убийстве Бориса Немцова. Сейчас следствие вроде как немножко продвинулось, во всяком случае, уже назвали организатора, он объявлен в международный розыск. Речь идет о Руслане Мухутдинове, бывшем сотруднике чеченского батальона "Север". Но, как я понимаю, и родственники Бориса Немцова, и его друзья, и адвокаты семьи, и политики крайне недовольны тем, как проходит следствие.

О каких основных претензиях вам известно? Можно ли рассчитывать на то, что уже в 2016 году дело будет передано в суд с установленными хотя бы организаторами, если не заказчиками этого убийства?

Егор Сковорода: В суд оно, конечно, будет передано. И техническим организатором, судя по всему, сейчас следствие назначает этого Мухутдинова, которого они не могут найти, и неизвестно, жив ли он вообще. А претензии родственников связаны с тем, что не привлечен к ответственности и не найден Руслан Геремеев. По показаниям задержанных, он был близок обвиняемым, и либо через него, либо с его помощью, по мнению родственников, это все было организовано.

Анастасия Михайлова: Ну, это слухи. Просто родственники и адвокаты семьи потерпевших считают, что именно Геремеев, может быть, знал или мог быть причастен… Это их позиция. На самом деле не идет следствие дальше Мухутдинова. Но Мухутдинов - это личный водитель Геремеева. И когда родственники говорят о подготовке всего преступления, то все готовилось на квартирах, где был и Мухутдинов, и Геремеев, и все остальные задержанные…

Марьяна Торочешникова: Называлось много версий, начиная от сакральной жертвы - будто бы Немцова убили намеренно, чтобы дестабилизировать обстановку в России и таким образом свергнуть действующие власти - до мести за то, что он поддерживал карикатуристов журнала "Шарли Эбдо". Мы помним, что 6 января 2015 года произошло страшное нападение на редакцию "Шарли Эбдо", погибли многие журналисты, и тогда Борис Немцов выступил в их поддержку.

Анастасия Михайлова: Официальной версии мы до сих пор не услышали. Первая версия появилась в показаниях Дадаева, которые совершенно конспирологическим образом оказались у журналистов. И в своих первых показаниях Заур Дадаев рассказывал, что как раз в январе 2015 года, увидев, что Борис Немцов поддерживает "Шарли Эбдо" и выступает против теракта, он решил расправиться с ним. Якобы вся подготовка заняла считанные недели, и уже в конце февраля они совершили преступление. Но в материалах дела есть очень много доказательств того, что преступление готовилось гораздо раньше, может быть, осенью, а может быть, еще раньше, и это заставляет сомневаться в том, что именно "Шарби Эбдо" стал причиной расправы.

Но какой-то другой версии в материалах дела до сих пор нет. Обвинение предъявлено так, что убийство было совершено за деньги, даже есть показания, что якобы подсудимым обещали заплатить по 5 миллионов каждому, то есть всего получается примерно 25 миллионов рублей. Но никаких подтверждений этого, никаких заявлений следствия до сих пор нет. И нет не то что мотива, а даже предположений, что же на самом деле могло стать причиной расправы.

Прошел год, следствие в рекордные сроки задержало обвиняемых, задержаны пять человек,и у нас нет ни версий, ни мотива убийства, ни его заказчика, ни вообще понимания, зачем и кому это могло быть нужно. Ведь от этого, в принципе, вообще никто не выиграл.

Марьяна Торочешникова: В этом смысле дело об убийстве Бориса Немцова часто сравнивают с делом об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской. Как раз в 2015 году, наконец, вступил в силу приговор, Верховный суд признал правильным прежнее решение, и был пожизненный срок для одного из организаторов этого преступления и киллера, как называет его следствие: до 12 и 20 лет – такие сроки назначили для предполагаемых соучастников, и сейчас они отправились в колонию. При этом говорят, что убийство Анны Политковской было расследовано некачественно, и главная претензия ее детей заключается в том, что до сих пор не назван заказчик и не установлен мотив этого преступления. Но теперь дело будет рассматриваться уже в Европейском суде по правам человека.

Убийство Бориса Немцова называют политическим, каким бы ни был мотив. Есть смысл поговорить о политических процессах 2015 года. Егор, какие главные политические судебные процессы вызвали наибольший общественный резонанс или стали принципиально важными?

Егор Сковорода: В регионах судят условных лидеров оппозиции. Карикатурное дело о краже картины с забора Георгием Албуровым из Фонда борьбы с коррупцией и партии Навального, дело на Пивоварова из ПАРНАСа, который пытался участвовать в выборах в Костроме, и тогда-то его и арестовали… А сейчас в Новосибирске судят по странному делу о сломанном микрофоне "Лайф-Ньюс" Леонида Волкова, который тоже был главой предвыборного штаба демократической коалиции на выборах.

Марьяна Торочешникова: Таким образом, дается сигнал обществу - "не высовывайтесь, не выступайте"?

Егор Сковорода: Видимо, да - чтобы напугать тех, кто все-таки пытается участвовать в политике.

Анастасия Михайлова: Все эти дела направлены против Фонда борьбы с коррупцией. И здесь, с одной стороны, мы видим, что Фонд успешно функционирует и проводит свои резонансные расследования, а с другой стороны, на каждого из его членов есть какое-то уголовное дело, и его всегда можно изъять из общества. Ну, какой-то крючок на всякий случай, чтобы они не переходили границу…

Мне кажется, если говорить о митингах и протестных движениях, то тут важнее статья 212 прим Уголовного кодекса, которая стала функционировать только в этом году. Это новый уголовный состав, который предусматривает ответственность за неоднократное нарушение порядка участия в акциях. Еесли есть несколько административных дел, то на этом основании человека можно привлечь к уголовной ответственности.

Марьяна Торочешникова: Ильдар Дадин уже получил три года лишения свободы.

Анастасия Михайлова: И это был первый судебный процесс, на котором зрители не просто кричали, а пытались драться. Весь этот процесс чуть не закончился новыми беспорядками прямо в здании суда. Люди не поняли такой жесткой меры, ведь даже прокурор просил для Ильдара Дадина всего 2 года, а приговор был слишком суровый.

Марьяна Торочешникова: Есть еще несколько обвиняемых по такой же статье УК РФ. Один из них, Владимир Ионов, в конце года скрылся на Украине, о чем написал на своей странице в Фейсбуке: "Я решил не дожидаться приговора..." Также ждет приговора Марк Гальперин.

Анастасия Михайлова: Опасность в том, что главным доказательством по этим делам являются административные протоколы, а они, в отличие от уголовных, составляются по упрощенной процедуре, и оспорить их или добиться отмены практически невозможно. Когда дело доходит уже до уголовного суда, то фактически невозможно добиться оправдания, потому что есть признанные, вступившие в законную силу административные протоколы. И презумпция невиновности по этим делам просто не работает!

Егор Сковорода: И получается, что за одно и то же деяние человек наказывается дважды - административно он уже понес наказание, а теперь за то же самое получает еще и уголовную ответственность.

Марьяна Торочешникова: Это обстоятельство дает возможность защите обращаться в Конституционный суд РФ. И я знаю, что адвокат Ксения Костромина, которая защищала Ильдара Дадина, направила соответствующий запрос в КС.

Наверное, стоит еще напомнить, что в 2015 году продолжалось "Болотное дело". Появился новый арестованный (уже 34-ый) по этому делу, и в конце декабря был вынесен приговор Ивану Непомнящих. Посмотрим небольшое видео.

Судья: Суд приговорил Непомнящих Ивана Андреевича признать виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 212, частью 1 статьи 318 УК РФ и назначить ему по части 2 статьи 212 УК, с применением статьи 64-ой, наказание в виде лишения свободы на срок 2 года, по части 1 статьи 318 УК РФ - наказание в виде лишения свободы на срок 1 год 6 месяцев, на основании части 3 статьи 69 УК РФ по совокупности совершенных преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний назначить Непомнящих Ивану Андреевичу окончательное наказание в виде лишения свободы на срок 2 года 6 месяцев с отбыванием наказания в колонии общего режима.

Отец Ивана Непомнящих: Я лично горжусь сыном! Эти чекисты и их коллеги из прошлого убили 20 апреля 1938 года его прадеда, Павла Тимофеевича Непомнящих, а сейчас взялись за правнука. То есть мы, видимо, идем по этому кругу, не извлекая уроков, и нас судьба или бог опять возвращают к этому уроку, пока мы его не выучим. Получается так.

Марьяна Торочешникова: "Болотное дело" живет, там появляются новые участники, оглашаются новые приговоры, даются реальные сроки.

Но в Уголовном кодексе РФ не так давно появилась еще одно нововведение - статья 280.1. Она предусматривает ответственность за сепаратизм и действует уже целый год, но вот появились три первых в России приговора по этой статье. Что это за люди и за что их приговорили?

Егор Сковорода: Это три совершенно разных человека в разных регионах. Это Татарстан, относительно радикальный местный публицист Рафис Кашапов. У него уже была судимость по 282-ой статье "Экстремизм", и сейчас его осудили на три года колонии за очередную статью, где он рассуждал о взаимоотношениях Крыма, Украины и России. Следователи восприняли эту статью как призыв к нарушению территориальной целостности Российской Федерации.

Так же восприняли следователи и записи ВКонтакте активистки из Краснодарского края Дарьи Полюдовой. Там полегче - два года колонии-поселения. Она с товарищами пыталась организовать некую протестную акцию под названием "Марш за федерализацию Кубани", видимо, имея в виду рифму с событиями, происходящими на востоке Украины.

И третий случай, самый показательный, на мой взгляд, - это пожилой человек, муниципальный депутат из карельского города Суоярви, который в основном борется за то, чтобы власти ремонтировали ветхое жилье: это тяжелый, бедный регион. И он просто приезжал на митинг в Петрозаводск и там говорил, что "власть не обращает на нас внимания, так давайте проведем референдум и отделим Карелию". Ляпнул это под конец акции и ушел. А против него возбудили уголовное дело, которое тянулось несколько месяцев, и в итоге он получил штраф, его хотя бы не закрыли за такое эмоциональное предложение.

Марьяна Торочешникова: Можно ли эту статью, наряду с 282-ой статьей УК РФ, которая предусматривает ответственность за разжигание ненависти и вражды, считать современным аналогом статей за антисоветскую агитацию?

Анастасия Михайлова: Это немножко разные вещи. Одно дело, если человек не согласен, у него другое мнение - за мнение нельзя сажать. Но другое дело, если человек собирает подписи, хочет провести референдум, то есть он реально что-то делает. Где грань между тем, когда ты не можешь ничего сделать, и тем, когда ты уже переходишь границы и начинаешь реально готовить отсоединение, присоединение? Та же Полюдова подавала заявки на митинг, хотела провести какой-то марш за отделение… Любой марш, любое скопление народа могло перерасти в массовые беспорядки. Тот же Майдан начинался с того, что люди просто вышли с претензиями. А дальше получилось то, что получилось.

Марьяна Торочешникова: То есть здесь вы в некотором роде солидаризируетесь с российскими властями, которые перестраховываются, чтобы в России не повторился Майдан.

Анастасия Михайлова: Просто нужно не терять адекватность! Если человек что-то эмоционально сказал - это одно, а если человек готовится...

Егор Сковорода: Я категорически не согласен, потому что одно дело - когда человек готовит вооруженный переворот, а другое дело - когда он готовит референдум, пусть даже и вопрос, вынесенный на референдум, нам не очень нравится. Ваш же журналист сидит за подготовку референдума по довольно бредовому вопросу о том, должна ли быть уголовная ответственность у президента после окончания его срока. Если людям хочется, почему бы им ни пособирать подписи?

Анастасия Михайлова: Мы тоже считаем, что наш журналист сидит абсолютно незаконно! Я говорю об Александре Соколове, специальном корреспонденте РБК, который был задержан летом. Ему вменяется то, что он лоббировал законопроект и считал, что власть, Госдума, президент должны нести ответственность перед народом, и народ должен голосовать, ставить на общее обсуждение, насколько ему понравился тот или иной правитель. Следствие хитро подошло к этому вопросу, они не говорят прямо, что этот законопроект неправильный. Они говорят, что организация, которая лоббировала законопроект, продолжала взаимодействие с другой, запрещенной организацией, и в этом-то и есть вся преступная деятельность Саши - в том, что какие-то организации, которые лоббировали этот законопроект, были раньше запрещены. Это какое-то очень странное, надуманное обвинение.

Егор Сковорода: Вернемся к Полюдовой. Ну, готовила она митинг… Это же совершенно законная деятельность, даже если это митинг за отделение региона! До недавнего времени это тоже не было уголовным преступлением. И запрещать обсуждение того, как жить какому-то конкретному региону, как ему называть своего главу: президентом или как-то еще, - это, мне кажется, нарушение свободы слова. И вся эта статья полностью нарушает свободу слова.

Марьяна Торочешникова: Но пока Конституционный суд не давал никакого разъяснения по этому поводу, и никто не обращался туда с запросами.

Егор Сковорода: Статья 282 изначально создавалась для противодействия радикальным призывам (например, убивать мигрантов). Многие эксперты, например, из Центра "Сова", считают эту статью в принципе правомерной, но при ее правомерном применении к людям, по чьим призывам совершаются реальные преступления. И вот та же Полюдова - ну, кто бы ее послушал? Это какая-то региональная активистка, которую раньше никто не знал.

Анастасия Михайлова: Но это оценочное суждение - послушали, не послушали. Вот ее не послушали, а другого послушали. Полюдову мы не сажаем, а кого-то посадим. Тогда мы нарушаем равенство перед законом!

Марьяна Торочешникова: Но в России это совершенно типичная ситуация, что кого-то сажают, а кого-то не сажают. В 2015 году впервые были применены новые положения 275-ой статьи УК РФ, которые предусматривают ответственность за государственную измену. В новой редакции она звучит так, что оказание любой помощи иностранным государствам или организациям, или их представителям в осуществлении деятельности, направленной против безопасности Российского государства, рассматривается как государственная измена. И вот как раз как государственную изменницу в январе 2015 года арестовали многодетную мать из города Вязьма Светлану Давыдову. В конечном счете, уголовное дело против нее прекратили, но сейчас в России около 20 таких вот дел «госизменников» и «шпионов». Они проходят под грифом "секретно", обстоятельства этих дел неизвестны, а людей обвиняют в госизмене, в разглашении государственной тайны по самым странным поводам. Получил 14 лет лишения свободы инженер Кравцов, который направил куда-то в Европу свое резюме...

Анастасия Михайлова: …в котором указал, что работал в ГРУ, и якобы разгласил какие-то сведения о чем-то засекреченном. Вообще, таких дел раньше было очень мало, но в прошлом году их количество начало расти. Позапрошлый год и ранее - 2-3 дела на всю страну. В прошлом году их было 15, а в этом году только нам известных - около 10. И это приговоры, сроки - от 8 до 14-15 лет, довольно жесткие наказания. До СМИ не доводится, что конкретно совершили эти люди. Может быть, нам просто не рассказывают, какие ужасы ада они совершали на самом деле, но то, что просачивается в прессу, это просто какая-то охота на ведьм. То есть сейчас модно стало ловить шпионов, делать какие-то экстремистские дела, сажать журналистов.

Марьяна Торочешникова: Делом 2015 года, безусловно, можно назвать процесс, который проходил в течение нескольких месяцев в Северо-Кавказском окружном военном суде, где рассматривалось дело о терроризме в отношении украинского режиссера Олега Сенцова и анархиста, гражданского активиста Александра Кольченко. Они получили серьезные сроки: Сенцову назначили наказание - 20 лет лишения свободы, а Александр Кольченко получил 10 лет лишения свободы за то, что они якобы пытались поджечь приемную партии "Единая Россия" в Крыму, при том, что никакой партии "Единая Россия" в тот момент там еще не существовало. И вообще, история, мягко говоря, неприятная. Я предлагаю посмотреть фрагмент из последнего слова Олега Сенцова в Северо-Кавказском окружном военном суде.

Олег Сенцов: Я тоже, как Саша, не буду ни о чем вас просить - о снисхождении… Всем все понятно. Суд оккупантов не может быть справедливым по определению. Ничего личного, Ваша честь. Вы прекрасно понимаете, что на Украине нет никаких фашистов, что Крым забрали незаконно, а ваши войска присутствуют на Донбассе.

Даже я, находясь здесь, в тюрьме, знаю, что ваши войска на Донбассе. У нас весь изолятор набит «ополченцами», которых туда отправляют, как героев, на ваших танках, с вашим оружием. Они там воюют, думают, что их здесь ждут, возвращаются, беря с собой боеприпасы, их принимают на границе и дают им сроки. И они удивляются: "Как, за что? Мы же вроде герои, нас так провожали...", не понимая, что этот поезд работает в одну сторону. Даже здесь, в тюрьме, это знают.

У нас тоже была преступная власть, но мы вышли против нее. Нас не хотели слышать - мы стучали в мусорные баки. Власти не хотели нас видеть - мы поджигали покрышки. В конце концов, мы победили. То же самое произойдет у вас, рано или поздно. В какой форме - я не знаю. И я не хочу, чтобы кто-то пострадал, просто я хочу, чтобы вами больше не правили преступники.

Марьяна Торочешникова: Егор, вы ездили на заседания в этом процессе Олега Сенцова. Насколько, с вашей точки зрения, объективно проходили слушания? Действительно ли Сенцов и Кольченко такие страшные террористы?

Егор Сковорода: Я провел там месяц или полтора, был на всех заседаниях этого процесса. У меня двоякое впечатление. Слушания проходили в очень вежливой и корректной манере. Это тройка военных судей, они такие мягкие, вежливые, со всем как бы соглашаются, но в итоге они просто не приняли во внимание ничего из того, что им предоставляла защита. Они удовлетворяли большинство ходатайств - всякие экспертизы, допросы свидетелей, но это просто не приняли во внимание. Единственное, судьи встали на дыбы, когда адвокаты попытались предоставить им справку из запрещенного в России "Правого сектора" с подписью Яроша о том, что Сенцов и Кольченко не имеют к ним никакого отношения, - ведь их называли диверсионной группой "Правого сектора".

В Крыму действительно подожгли сначала дверь, а потом окно здания - тогда это был офис Партии регионов. В апреле 2014 года там заседали уже какие-то протоединороссы, может быть, неофициально. Саша Кольченко имел к этому косвенное отношение, точнее, к одному эпизоду - он там стоял на стреме. Это очень малочисленная группа людей, которые были не согласны с тем, что происходит в Крыму, с референдумом, многие там помогали военным, готовились как-то мирно протестовать, вывозили украинских военных (этим в большей степени занимался Сенцов), и вот некоторая отколовшаяся от них группка перешла к таким как бы радикальным действиям. Следствие считает, что поджог окна - это акт терроризма, и Сенцова, соответственно, считают руководителем этой группы террористов.

В суде стало понятно, как раскручивалось это дело. Там был такой Алексей Черний, местный полусумасшедший активист, который любит рассказывать про каких-то местных богов. Он ультраправый, он нацист, и он со своими друзьями обсуждал, как будет срывать курортный сезон, взрывать памятник Ленину, Вечный огонь, подрывать ЛЭП... И человек из его тусовки, химик, которого он просил делать взрывные устройства, обратился в ФСБ. Через этого человека они раскрутили компанию, был арестован несчастный Геннадий Афанасьев, который уехал в Коми. Судя по всему, их там действительно пытали, по крайней мере, Афанасьев заявлял в суде о пытках. И под пытками они рассказали, что якобы все указания им давал Сенцов.

Непонятна логика: зачем случайного человека, режиссера, назначать руководителем группы? Но, во-первых, Сенцов в то время действительно был одним из самых активных людей в Крыму, а во-вторых - и, видимо, если считать, что дело сфабриковано, и что их показания - это оговор, то Сенцов просто был связан с людьми из Киева. Как утверждал Сенцов в суде, от него требовали дать показания на киевских депутатов, что именно от них он получил указание делать взрывы. То есть это было бы красивое, большое дело террористов, нити от которого шли бы в Киев. Тогда логика организации этого дела более-менее понятна.

Марьяна Торочешникова: Но Сенцов отказался, Афанасьев в суде заявил, что его пытали, и он оговорил Сенцова и Кольченко. С другой стороны, судя по приговору, на судей это не произвело никакого впечатления.

Егор Сковорода: Именно так. Отказ от показаний даже не был упомянут. В суде он отказался, а письменные показания, которые были в деле, они положили в основу приговора.

Марьяна Торочешникова: Еще один процесс года, связанный с Украиной. Обвиняемая в этом деле - гражданка Украины Надежда Савченко. Процесс продолжается сейчас в Донецком городском суде (это российский Донецк, который находится в Ростовской области, на границе с Украиной). Там в сентябре начались слушания по существу дела Надежды Савченко. Ее обвиняют в намеренной корректировке огня таким образом, чтобы пострадали мирные жители и чтобы были убиты российские журналисты (там в это время была группа ВГТРК). Следствие говорит, что Савченко непосредственно виновата в их гибели. Вот что говорила в суде сама Надежда Савченко, отвечая на вопрос об отношении к своему обвинению.

Надежда Савченко: В очередной раз повторить, что это вранье, что это написано абсолютно некомпетентным человеком? Очень много, как они это называют, «фактов» не являются реальным военным делом. Вранье все от начала до конца! Еще раз заявляю, что меня выкрали с территории Украины и силой привезли в Россию, что в моем похищении были задействованы следственные органы Следственного комитета, который сейчас меня обвиняет, что я не видела, где находились журналисты, никогда не знала этих журналистов, как и то мирное местное население. Я никогда в жизни не стреляла по людям без оружия! Я солдат, а не убийца!

Марьяна Торочешникова: Дело Савченко получит какое-то правосудное продолжение? Или это будет политическое решение, может быть, какие-то обмены?

Анастасия Михайлова: Оно получит приговор. Дело изначально было политическим, оно было не то чтобы неправосудным… Мы судим иностранного гражданина за преступление на иностранной земле в отношении, как мы говорим, наших граждан. Только эта маленькая привязка позволяет нам устраивать суд. И мы не можем сейчас, ввязавшись в этот процесс, как-то иначе его закончить, кроме как обвинительным приговором, потому что погибли люди, дело очень громкое, и мы в любом случае должны ее приговорить. Она же сама не отрицает, что участвовала в боевых действиях.

Егор Сковорода: При этом Надежда Савченко отрицает, что имеет отношение к корректировке огня, в ходе которого и погибли российские журналисты.

Анастасия Михайлова: Но в боевых действиях она участвовала, и конкретно в тот момент она была там как солдат.

Егор Сковорода: Она воевала, и тогда это участие в гражданской войне на территории другого государства. При чем здесь вообще Россия? Это внутренние дела Украины.

Марьяна Торочешникова: Но для российских властей дело Савченко - очень хорошая штука, потому что на ее примере можно показать, что на Украине какие-то страшные звери, фашисты, которые убивают мирное население, и поэтому Россия вмешивается в ситуацию, пытается быть хорошим братом суверенной, но заблудившейся, как говорят чиновники, республике.

Егор Сковорода: Из Савченко не очень получается зверь. Она, конечно, человек немножко «отмороженный», женщина-солдат с соответствующим характером… И я не удивлюсь, что с ее характером она может до чего угодно довести себя голодовкой, если захочет. Надеюсь, что этого не произойдет.

По поводу "страшных фашистов" хочу напомнить про дело Литвинова. Это человек из Луганской области, которого местные жители, по словам журналистов, называют деревенским дурачком. Он был арестован в Ростове-на-Дону, ФСБ вел его дело, и он подписал огромные признательные показания, как он насиловал, расстреливал мирных жителей, женщин. И Владимир Маркин из Следственного комитета выпускал по этому поводу пресс-релизы, что поймали карателя из батальона "Днепр".

Но в реальности выяснилось, что никаких людей в этой деревне не было: ни мертвых, ни расстрелянных, и недавно все эти обвинения с него просто сняли, несмотря на победные пресс-релизы Следственного комитета. У него осталось одно обвинение - в разбое, якобы он у кого-то отнял машину, что тоже вызывает большие вопросы у адвокатов. Это красивый пример того, как пытались показать ужасных украинских карателей, а в итоге даже до суда дело не дошло.

Марьяна Торочешникова: Еще имеет смысл поговорить о запрещенных в России фашистских организациях, тем более что в этом году состоялся приговор по одному очень важному для России делу - делу Боевой организации русских националистов. Давайте посмотрим видеофрагмент.

Корреспондент: На заседание суда лидер Боевой организации русских националистов Илья Горячев пришел в майке с надписью "Крымнаш". В начале оглашения приговора подсудимый падает в обморок. Приставы заходят в стеклянную клетку, где он находится, и усаживают его на скамейку. Судья, не останавливаясь, зачитывает решение, которое ни для кого не становится неожиданностью. Горячева приговаривают к пожизненному лишению свободы. Ранее присяжные признали Горячева виновным по всем вменяемым ему статьям - "Пособничество в совершении убийств", "Бандитизм", "Незаконный оборот оружия" и "Создание экстремистского сообщества". Смягчающими обстоятельствами сочли то, что он дал показания на других участников БОРНа - Евгению Хасис и Никиту Тихонова. Кстати, на показаниях последних строилось обвинение против Горячева. Сам подсудимый ранее заявил, что считает себя невиновным, а его адвокаты настаивали на оправдательном приговоре.

Марьяна Торочешникова: Тихонова и Хасис - это те люди, которых, в частности, обвиняли в убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. А их обвинения в свое время, были основаны, в том числе, как раз на показаниях самого Горячева. И поэтому нынешнее дело, то, как вели себя в суде Тихонов и Хасис, которых привозили в качестве свидетелей, выглядело, по мнению некоторых журналистов, как месть.

Есть ли у вас какие-то вопросы к следствию и суду по этому приговору Горячеву и вообще, по делу БОРНа?

Анастасия Михайлова: В деле много вопросов, но они не связаны именно с местью Тихонова и Хасис. Их судили, они не признавали свою вину, и когда было финальное голосование, они чуть не выиграли процесс, то есть они были признаны виновными буквально с двумя голосами разницы. Присяжные несколько раз удалялись в совещательную комнату, все переписывали... Якобы даже всплыла какая-то бумага, что присяжные их оправдали, но потом перечеркнули в какой-то своей правке и все-таки признали их виновными. И вот, уже попав в колонию, эти люди дают признательные показания и говорят, что все не так, и обвинение было право.

Но они еще сообщают очень интересные вещи: Горячев, который якобы все это создал и возглавил, рассказывал им про неких кураторов - что вот это националистическое бандподполье пытались организовать и возглавить некие заинтересованные люди, связанные с администрацией президента РФ. И Тихонов, и Хасис называли даже определенные фамилии и утверждали, что некие активисты были не просто активистами, а такими кураторами из Кремля. Именно эти вопросы так и остались нераскрытыми. Может быть, это была такая линия защиты - они пытались каким-то образом переключить внимание: "мы хорошие, не надо нас сажать, мы за вас"… При этом они тут же рассказывали, что, вообще-то, Горячев хотел сделать революцию. Он считал, что только так националисты могут прийти к власти, и нужно только резать головы гастарбайтерам и подкидывать их к управам, вот это и есть истинный путь борьбы за власть.

Егор Сковорода: Хоть я и считаю Горячева виновным, совершенно не доказано, что он был создателем и руководителем этой банды. У меня ощущение, что это был очень сложный симбиоз Горячева с Тихоновым, Горячев принимал какое-то участие в банде и помогал Тихонову... Это как легальное и нелегальное крыло, которые были не так тесно связаны между собой, как считает следствие, и Горячев занимался политикой. И оттуда, собственно говоря, все его связи с администрацией президента и прочее. Судя по показаниям, которые звучали в суде, эти люди - Сурков и его заместители - всегда старались курировать все политические силы.

А Тихонов, как выходец из нацистской среды, пытался создавать нелегальную банду, пытался убивать. И он пытался влиять на то, что происходит в нацистской среде, они писали манифесты: «хватит убивать дворников, давайте убивать ментов или судей», - и сами это делали. Я бы не назвал БОРН одной из нацистских банд, хотя их действительно было много, и были более кровавые, с большим количеством убийств… Но эта, наверное, самая дерзкая, они действительно совершали громкие и дерзкие преступления. Горячев пытался представить себя студентом, который ни к чему не имеет отношения, но его связь с радикалами и убийцами очевидна.

Марьяна Торочешникова: В России в этом году был вынесен, по меньшей мере, один оправдательный приговор по резонансному делу. Что особенно удивительно - дело было еще и с политическим флером. Речь шла о раскраске в цвета украинского флага звезды на одной из московских сталинских высоток. И вот людей, которые в тот же день прыгали с крыши этой высотки и были обвинены в этом преступлении, как в акте вандализма, оправдали. Посмотрим фрагмент судебного заседания.

Судья: Оправдать Лепешкину Анну Владимировну, Короткову Евгению Васильевну, Широкожухова Алексея Владимировича и Погребова Александра Юрьевича по предъявленным обвинениям, как непричастных к совершенному преступлению. Приговор понятен? На этом судебное заседание закрыто.

- Следствие, в отличие от суда, было несправедливым, на нас постоянно давили, нас пытались уговорить на лжепоказания. Нас разделяли по разным комнатам, пытались наговорить плохого про друзей, оговорить, нагнетали обстановку, кричали. В меня лично кидались степлером, подкидывали краску... Поэтому после такого следствия мы не ожидали такого справедливого суда.

Марьяна Торочешникова: Говорила одна из участниц так называемого дела руферов.

В 2015 году заговорили о «третьем деле Ходорковского». Теперь Михаила Ходорковского обвиняют в организации убийства в 1998 году мэра Нефтеюганска Петухова. За это преступление отбывает пожизненное наказание бывший начальник службы безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин, и заочно приговорен к пожизненному лишению свободы бывший компаньон Михаила Ходорковского Леонид Невзлин. А теперь еще и самого Ходорковского хотят привлечь сюда же! Он уже заочно арестован. В квартирах сотрудников "Открытой России" (а это общественный проект Михаила Ходорковского) прошли обыски - уже в рамках истории, связанной с легализацией Ходорковским якобы каких-то преступно нажитых средств. Это дело, вероятно, будет продолжаться в 2016 году.

Нельзя обойти стороной дело «Оборонсервиса» и Евгении Васильевой, которая была приговорена к пяти годам лишения свободы, а в итоге два месяца просидела в колонии, и то непонятно, действительно ли она была там. Можно ли рассматривать дело «Оборонсервиса», в частности, дело Васильевой, как сигнал обществу, что "своих мы прибережем, а те, кто далеки от власти, могут рассчитывать на серьезное наказание"?

Анастасия Михайлова: К сожалению, такой сигнал все и уловили. Был скандал с задержанием, после начала этого дела был снят министр, пошли аресты. Но кроме Васильевой и компании, которая была осуждена вместе с ней, есть еще схожие дела каких-то оборонных компаний: и "Славянки", и других фирм. То есть, кроме Васильевой, под следствием оказалось очень много народу. А сейчас все, кто даже был вместе с ней осужден, сидят, а Васильева уже освобождена досрочно.

Марьяна Торочешникова: В 2016 году наверняка будут судебные процессы по чиновникам высшего звена - губернаторам Сахалина и Коми, Хорошавину и Гайзеру. Сейчас еще идет следствие, но шума в регионах наделали много.

Анастасия Михайлова: Шума много, дела пока - очень "темные лошадки", подробностей мы знаем очень мало. Говорили тезисно, что они обвиняются в мошенничестве, во взятках, что они организовали преступные сообщества и пытались похитить бюджетные средства (Гайзер и Хорошавин - средства, выделенные на строительство ТЭЦ). Но неясно, что в действительности стоит за этими уголовными делами. Сразу после ареста были слухи: Гайзер считает, что за этим кто-то стоит, что не все так просто.

Марьяна Торочешникова: А кроме того, существует мнение, что решили немножко подвинуть региональных чиновников, потому что понадобились деньги, и решили больше не делиться с какими-то региональными чиновниками, а забирать все в федеральную казну. Но это теория на уровне конспирологии.

Егор Сковорода: Говорят о дележке бюджетного пирога, но подоплеку мы не знаем.

Марьяна Торочешникова: Кроме этого, очень важное, знаковое для журналистов решение было вынесено Верховным судом РФ. Речь шла о признании законным указа президента, засекречивающего потери военнослужащих в мирное время. И сейчас все журналисты оказались под угрозой привлечения к уголовной ответственности за распространение этих сведений.

Несколько важных решений в этом году принял Конституционный суд России, и одно из них, пожалуй, наиболее существенное, потом отразилось и в законе, принятом Госдумой в конце 2015 года. Я имею в виду решение, связанное с депутатским запросом о необходимости для РФ учитывать положения международных договоров, и законопроект, согласно которому Россия вправе не исполнять какие-то решения, если она считает их противоречащими действующему законодательству. Это, в первую очередь, сделано с оглядкой на решение Гаагского арбитража, по которому Российская Федерация должна заплатить миноритарным акционерам ЮКОСа 50 миллиардов долларов США.

Какие тренды наблюдаются в России, с судебной и правовой точки зрения? Можно ли говорить о том, что правосудие образца 2015 года в России было менее правосудным и более политическим, чем прежде?

Егор Сковорода: Я бы сказал, что оно становится более жестким. Те дела, которые мы относим к политическим преследованиям, становятся более жесткими. За то, за что раньше была административная ответственность или человек получил бы условный срок, теперь людей отправляют в колонии. Я уверен, что три года назад, даже если бы Сенцова обвиняли в поджоге двери, это были бы другие статьи, не терроризм - судили бы за тот же вандализм, например. Такой тренд на ужесточение преследования и на реальные наказания вместо условных продолжался весь год.

Марьяна Торочешникова: И перекинется на 2016-ый?

Егор Сковорода: Думаю, да. Хотя хотелось бы, чтобы этого не было. А то Бастрыкин уже заговорил о возвращении смертной казни...

Анастасия Михайлова: Мы не видели пока полной статистики уголовных дел за последний год, но, судя по девяти его месяцам, это первый год, когда количество преступлений начало расти по отношению к прошлым годам. До этого была либерализация, до этого мы убирали нижние пределы наказаний, заменяли наказания штрафами, пытались освобождать колонии, и Верховный суд постоянно говорил, что не нужно арестовывать людей. И вот это первый год, когда спад арестов, спад уголовных дел, спад количества осужденных пошел в обратную сторону. Всего этого стало больше - пока не сильно, но начали больше арестовывать, больше приговаривать, больше осуждать. Следственные изоляторы, по последним данным, заполнены уже больше чем на 90-95 процентов. Куда еще размещать людей...

К сожалению, тут нет радужных прогнозов. Мы не можем отследить, насколько объективны все дела. Есть какие-то хорошие изменения в судах: суды стали больше унифицировать свою практику, в судах появилась культура, те же судебные приставы стали гораздо более вежливыми и адекватными, чем несколько лет тому назад. По каким-то экономическим делам, может быть, стало проще судиться. Нет такого разноса, когда по одним и тем же делам идут кардинально разные решения. Если рассматривать то, что было лет 10 тому назад, и то, что есть сейчас, то сейчас вроде бы стало понятнее, как все это работает. Но идет тренд на ужесточение, и каких-то положительных тенденций тут, к сожалению, нет.