Пишет Анатолий Юдин. «В России создан человек с телевизионным мышлением. Даже при выключенном телевизоре команды из него доходят до благодарного населения. Восхищает количество запретов, издаваемых Государственной думой. С нетерпением жду запрета Интернета, но самое главное - английского языка. Скоро, очень скоро великий депутат Евгений Федоров громко возопит: доколе? И все депутаты (при одном воздержавшемся) проголосуют против этого гнусного языка. Покойный король Саудовской Аравии Абдалла вложил восемьдесят миллиардов долларов в создание пяти наукоградов на берегу Красного моря. Король сказал, что нефть рано или поздно кончится, а жизнь-то должна продолжаться. Видимо, стране победившего телевизора этого понять невозможно», - пишет господин Юдин. И опять скажу: в стране победившего телевизора все всё понимают, только не хотят ничего менять и меняться. Рассчитывают как-то исхитриться, чтобы не сдвинуться с места. ​

Вот как отзываются, например, о возможных причинах гибели русского самолета в Египте. Читаю письмо: «Из разговоров на улице: "Точно не знаем, чего гадать", - такая себе позиция страуса, только что вынувшего голову из песка. А представьте, говорю ему, что с вашего двора швыряют камни по соседскому дому. И вдруг вы обнаруживаете у себя разбитое окно. Естественно, первая версия, приходящая вам в голову, что это случайный метеорит! Правда? "Много взаимоисключающих версий", - растерянно говорит другой собеседник. А из этого, подсказываю, можно сделать очень простой вывод: нам не подходит истинная причина катастрофы. Как, впрочем, и с самолётом, сбитым нами над Украиной. Не способствует эта причина рейтингу», - это письмо мы получили пятого ноября. То, с какими трудами в России идут к признанию подлинной причины гибели российского самолета в Египте, заслуживает не просто особого разговора, а разговора-исследования. Такое это было серьезное и красноречивое зрелище. Все – снизу доверху, от прохожего на улице, как мы слышали, и уборщицы до президента – проявили какую-то, на первый взгляд, странную неприязнь к правде. Всеобщее нежелание ни сказать, ни услышать правду. Похоже, люди таким образом показывают свой патриотизм, любовь к отечеству и преданность властям. Именно так, мне кажется, именно так. Если ты патриот, ты должен с подозрением относиться к правде, к любой правде о своей стране. Не имеет значения, о чем идет речь, что произошло, кто провинился или отличился. Не имеет значения даже то, выгодна эта правда отечеству или невыгодна. Любая правда в глазах сознательного гражданина плоха уже тем, что она правда. Его первое движение - отринуть ее, заменить враньем. Да, тут есть о чем поразмыслить. Отрицание любой правды о чем угодно – это проявление лояльности, уважение к властям предержащим, гражданское смирение – как минимум. В основе – страх. Человек знает, что власть живет ложью. Врет обо всем. Чтобы быть с нею, чтобы ей нравиться, чтобы не впасть в немилость, чтобы тебя не наказали, не обошли, не обидели – нужно врать и признавать ложь. Не ошибешься.

Следующее письмо: «Какая-то у вас, Анатолий Иванович, романтическая мечта о всеобщем царстве гармонии по американскому образцу! Вам самому не смешно? Человечество тысячелетиями страдало, потому что не могло догадаться скинуть противных королей, султанов, царей, а вместо них избирать славных парней, своих в доску Биллов и Джимов. Очень вам хочется, чтобы тупые домохозяйки и ханыги свободно бросали бюллетени. Вот когда наступит всеобщее счастье! Это же так ясно и просто - всем жить по американскому образцу. Там ведь такой понятный набор – свободные выборы, независимые суды, пресса. А чего тогда под боком у Штатов, в Южной Америке, веками не получается? Хорошо, начнутся у нас опять свободные выборы. Кто будет побеждать? Ведь понавыбирают всякую сволочь. Почему вам так необходим рецепт самого наилучшего устройства человечества? Вот я, например, его вообще не требую. Человечество - это мир двуногих особей без перьев. Почему вас так сильно волнует, как их обустроить? Вы верите в разум этих особей, в их способность выбирать, регулировать свои отношения законами и судами? «Странник! — рыцарь сказал. —

Ты нигде не встречал
Золотую страну Эльдорадо?»
И услышал в ответ:
«За вершинами лет,
Там, в Долине Теней, ждет награда
Тех, кто вечно в пути,
Кто задумал найти
Золотую страну Эльдорадо».

Этими стихами заканчивается письмо, в котором мы услышали слово «понавыбирают». Чудовищное слово, но какое красноречивое! Действительно ведь могут… понавыбирать. Этот слушатель считает, что большинству двуногих не поможет ничто, а следующий имеет кое-какие предложения. Читаю: «Как мне кажется, чтобы не было такого позора, как на последних выборах в Украине, сделать надо следующее: превратить процесс получения права голосования в сложную процедуру, чтобы человек подходил к этому ответственно и заинтересованно (справка от психиатра, о состоянии здоровья, тест на общую социальную зрелость). То есть, сделать избирательное право привилегией, а не обязанностью. Тогда отсеются тупая вата и старые маразматики. Люди старшего возраста в ясном уме не будут исключены, избирателями останутся действительно ответственные и социально активные граждане. Тестировать потенциальных избирателей будут специалисты-психологи, кооптируемые в особые комиссии из рядов общественных, волонтерских организаций и гражданских активистов», - здесь точка.

Под этими словами подпишутся многие, очень многие. Так вот что я им скажу. На следующий день, а скорее – к вечеру того дурного дня, когда решено будет отменить общую подачу голосов, возникнет партия, на знамени которой будет написано: «Даешь право голоса всем гражданам без всяких условий!». И наберет эта партия такую силу, сразу же наберет, что потом очень долго никто и не подумает жаловаться Господу на граждан, которые голосуют, как им вздумается. Тех, кому надо объяснять это мое предсказание, отсылаю к истории человечества, к той главе, что посвящена становлению современных избирательных порядков в наиболее свободных странах. Равная подача голосов, как это называлось в девятнадцатом веке, явилась не только в итоге длительной и жестокой борьбы, но и естественного общественного развития. Жизнь методом проб и ошибок отбирала наиболее продуктивные порядки. В этом величайшем из конкурсов, какие проводило человечество в своей истории, победило всеобщее прямое голосование. То, что сегодня видим в евроатлантическом мире – не идеал, но нечто, выдержавшее проверку временем лучше других общественных приспособлений.

«В девяностых, - следующее письмо, - вы говорили: наши люди пока не знают мира, но вот начнут они посещать Европу, увидят всё своими глазами, привыкнут к европейскому комфорту и европейским скоростям - и станут обычными европейцами, поймут что к чему. С тех пор прошла почти четверть века, исторический эксперимент можно считать завершённым. Знакомство с европейским укладом дало результат, которого предположить было невозможно. Вы ошиблись, Анатолий Иванович (и я вместе с вами). Самыми яростными ненавистниками Запада и супер-патриотами стали вовсе не жители выселок, а те, кто познакомился с европейскими скоростями и комфортами, кто получил западное образование. Кто главные пропагандисты Кремля? Кто сочиняет и осуществляет политику Путина? Это люди, практически живущие в Европе или Америке и от этого ненавидящие цивилизованный мир так, как не бывало в советские времена», - написавший это наш слушатель не преувеличивает. Есть несколько объяснений этой ненависти. Русским жуликам и ворам и их обслуге очень хотелось, чтобы на Западе их считали своими. Чтобы лондонцы не только позволяли им покупать в английской столице дворцы, пруды и целые озера, но и приглашали их, больших русских чуваков, на свои тусовки, общались с ними, как с равными, видели бы в них не проходимцев, а джентльменов. Вот этого они не получили. Разрешение тратить деньги на что угодно, в том числе – на покупку западных политиков, газетчиков и вещателей, иметь миллиардные счета в банках Вены, Парижа, Цюриха – это получили. А уважения не получили. В Москве русский проходимец чувствует себя большим человеком, а в Европе все галки кричат ему вслед: ты никто, никто, никто. Это и делает его ненавистником Запада и умиленным сыном отечества. Русским проходимцам хотелось, чтобы установленные ими дома порядки считались на Западе такими же демократическими, как английские, немецкие, польские. Ан нет, Европа об этих порядках прямо говорит то, что они собою представляют: воровские, бандитские, фашисткие порядки. Это тоже прибавляет ворам патриотического задора и враждебности к Западу. Или принимайте нас такими, какие мы есть, а мы есть злодеи, хамы, блатари, или мы на вас обидимся и будем на зло вам безобразничать и у себя, и везде где сможем.

Читаю письмо господина Суханова: «В России всерьёз заговорили об увеличении пенсионного возраста. Выход на пенсию по старости в шестьдесят лет мне всегда казался оскорбительным, Но, слушайте, кто не знает, как это может меняться. Вроде бы решено увеличивать пенсионный возраст на год в год. Не поверил своим ушам – ведь в этом случае пенсионный возраст будет опережать возраст претендентов на пенсию! Допустим, кому-то в будущем году исполняется шестьдесят лет, а пенсионный возраст увеличится до шестидесяти одного – на пенсию он, значит, не выйдет. В следующем году ему исполнится шестьдесят один, но пенсионный возраст будет уже шестьдесят два. Никто, то есть, не выйдет на пенсию в шестьдесят один – шестьдесят четыре года, только в шестьдесят пять. Это равнозначно увеличению пенсионного возраста сразу до шестидесяти пяти, никаких "на год в год". Представим себе ситуацию: наступает первый год увеличения пенсионного возраста (скорее всего, это будет девятнадцатый, после назначения Путиным самого себя на четвёртый срок). Объявлено, что в этом году на пенсию выйдут все мужчины, достигшие шестидесяти одного года. Но они уже вышли в прошлом году! В следующем году объявляется, что на пенсию выйдут мужчины, которым исполнится шестьдесят два. Но они уже два года на пенсии! Итак, в течение пяти лет никто на пенсию выходить не будет! Во лафа для государства! Но ведь обман скоро обнаружится. Анатолий Иванович, согласитесь: тут или глупость и некомпетентность, либо верхи повредились в рассудке от происходящего. С уважением. Суханов».

Наверное, и то, и другое, господин Суханов. Странных проектов и странных решений становится все больше. Похоже на эпидемию. Армия управленцев дезорганизована сверху донизу. Одни боятся делать что-то толковое, другие на все махнули рукой. На тонущем корабле, в отдельных его частях, что ни делай – конец будет один. Кажется, реальностью становится то, чего больше всего боялись в свое время первые лица в Советском Союзе: потеря управляемости. Так это называлось. Выражение, если не ошибаюсь, из военного языка. Потеря управляемости. Это, кроме прочего, проявляется вот в чем. Начинают все больше брать не по чину. Каждый, у кого есть чин, должен брать столько, сколько предусмотрено этим чином. Это и есть порядок, порядок по-российски со времен Гостомысла. Брать не по чину – значит подрывать устои государства. Так это всегда понималось. Иначе зачем чины? Зачем государь, их раздающий? Это очень серьезное дело.

Пишет господин Безобразов: «В России никого не интересует, какие там в какой-то Сирии сунниты, шииты, алавиты, курды и игилы.
Но по телевизору обьявили: шайба в воротах! Кому там наши забросили, не важно. Асад - советское ретро. Хоть не сам, а сыночек, но почему-то ему степенные брежневы-сусловы помогали, приятные ассоциации. Он наш! Народ нуждается в шприце для надутия щёк. Можно когой-то где-то побомбить - это только предлог орать, что Кремль - стратегический игрок.

Про "Новороссию" покуда забыли, надоела. Блицкрига в Киев не получилось. Могучую поступь Русского мира остановили футбольные драчуны в Одессе. Это вообще-то подвиг. Хотели их побить, немного пожечь и пострелять, а они тоже стали чем-то кидаться, а в зданиях ныне много пластика - горит окаянный. Ну и, конечно, хохляндские добровольцы не разбежались, не пущают нас в город Жданов, наскучили. Это весь масштаб нынешних свершений, о коих пишут. Мелко и нудно. То ли дело солидные дедушки в бытность, когды мы были совсем юной шпаной! Нам и нашим правителям все злодейства дивного совка хочется повторить. Повторить, правда, в прикуску к изобилию товаров, Чтобы накупили, затоварились - теперь и для души немного: пострелять. А когда и это приестся?», - спрашивает этот слушатель «Свободы», не рассчитывая на ответ, а ответ имеется, он на поверхности. Военные походы вкупе с изобилием товаров – это не приестся по той простой причине, что будет что-то одно: или походы, или изобилие, а так, чтобы и постреливать здесь и там, и сытно кушать, и прикид носить клевый – не получится, друзья.

При дедушках, которых автор этого письма назвал солидными, не только войска Русского мира стояли и действовали везде, где им, этим старичкам, хотелось, - было еще кое-что, что некоторые сегодня вспоминают не без удовольствия. Читаю: «Музыка. Где те золотые годы нашей молодости, когда она была религией и каждый стремился быть меломаном? Люди ее перестали воспринимать и любить. Нет сейчас ни одного международного шлягера, как раньше, и поп-идолов тоже», - пишет женщина предпенсионного возраста. Я ей завидую. У нее было в молодости то, что ей радостно вспоминать. Что-то возвышенное, что-то далекое от житейских и служебных забот. Тогда она не думала, зачем ей это надо, а теперь знает, зачем: затем, чтобы было что вспоминать на склоне лет. Многое дается нам только для того, чтобы вспоминать на склоне лет. Только для того… А музыка была так себе, иначе звучала бы до сих пор.

Где-то к сему - замечание инженера Зотова из Москвы, краткое замечание, но в нем – суть всего, чем закончился почти столетний период русской истории и почему он закончился так, а не иначе, и почему примерно так же закончится и послесоветский период. Читаю: «Партия тоже ошибалась. Не позволили бы в свое время опрометчиво молодежи перейти с честного «Беломора» на сигареты, да еще болгарские, да еще с черным кофе, глядишь, и жили бы до сих пор при Советском Союзе. Хоть по северо-корейски, но спокойно». Вот именно, господин Зотов: спокойно. Что нас лишает спокойствия? Зависть, зуд подражательства, инстинкт переимчивости.

Пишет господин Котляревский: «Прослушал передачу радио «Свобода», в которой известный священник Ардов сказал, что такой страны, как Украина, не было – ее, мол, Сталин сшил из совершенно разных кусков и тем самым заложил мину, которая теперь взорвалась. Эти слова редакция оставила без замечания, а господину священнику должны были быть заданы вопросы, которые я прошу вас озвучить хотя бы задним числом. Хорошо, господин Ардов, такой страны, как Украина, до Сталина не было. А вот Франция, она что, всегда была? А Великобритания? А Соединенные Штаты Америки? А всегда ли была Германия? Ее разве не сшили из десятков земель? Пусть бы он назвал хотя бы одну страну в мире, которая была всегда, а не появилась на карте в силу самых разных исторических моментов, в том числе совершенно случайных? Не надо приписывать людоеду замыслы, которых он не имел. Когда он разбивал на куски бывшую Российскую империю, он думал о текущих проблемах. Национально-территориальное устройство бывшей империи представляло собой достаточно продолжительный и сложный процесс. Москва имела дело с огромным клубком разнообразных противоречий. Там черт ногу мог сломать. Преследовались две цели. Обеспечить максимально удобное управление и лояльность населения. Москва в то время сидела на пороховой бочке. Ей было не до мыслей о третьем тысячелетии – продержаться бы во враждебном окружении сегодня», - пишет господин Котляревский, однофамилец, а может быть, и потомок – не знаю – первого украинского писателя. Можно было бы заметить, что и сама Россия не всегда была на этом свете, она тоже образовалась постепенно и в обстоятельствах, не каждое из которых поддается объяснению. И разве она, в отличие от Украины, сшита из одного куска или из множества, да одинаковых? «Чудь начудила да меря намеряла» - разве не об этом сказано русским классиком?

Вот о другом классике. Читаю: «Очень жаль, что сейчас фильм "Дни Турбиных" или пьеса "Белая гвардия" не идут в Украине. Булгаков против своей воли показывает истоки нынешней украинской войны. «Петлюра и украинские националисты - никто, есть только мы и большевики», - так говорит полковник Турбин. Он видел безнадёжность белого движения и не хотел жить. Погиб его мирок, мирок дворянской культуры. А они были такие хорошие люди! От народа – зверя и хама, как его называли в революцию, их ограждали шпицрутены и жандармские скуловороты. И Турбины парили над этим народом. Крутили романы, получали чины, шаркали по паркетам. Среди них было так много самоотверженных земских врачей и сельских учителей, благородных офицеров, прекрасных дам. Но вот смотрю и думаю, Анатолий Иванович: а ведь довольно слабая, слащавая пьеса, но в двадцатые годы она звучала остро политически. Среди них ведь было вправду множество хороших людей! Образованных, добрых, тонких. Но они жили ложью. Добропорядочные господа совершенно не задумывались, например, что есть какие-то украинцы. В пьесе они смеются над украинством. Они так воспитаны. Жили вообще в царстве лжи - лжи об истории, о народе, о самих себе. У Булгакова если кто сволочь, то немец. Если над кем смеяться, так над украинцами. Пьеса нравилась Сталину. Диктатор много раз ее смотрел».

Безоговорочно соглашаюсь с автором этого письма, что пьеса слащавая. Слащавая-то слащавая, но есть же в ней что-то, из-за чего люди – не только Сталин – смотрели ее и не могли насмотреться. Я знаю, что. Образы. Смотришь и тоскуешь, что ты не такой, что вокруг тебя – не такие, что таких уже никогда не будет. Не хочется убивать себя подозрением, что таких вообще-то и не было. Ведь тепло становится от одних имен и фамилий булгаковских персонажей: Студзинский, Мышлаевский, Шервинский. Лариосик…

Все было вроде бы очень давно (я говорю о всем, из чего сложилось наше время), а иной раз посмотришь, подумаешь – и кажется, что вчера. Читаю письмо: «У моего прадеда пришедшие на Кубань большевики забрали мельницу, паровую. Но вот чего я до сих пор не понимаю. Мельничные рабочие потребовали, чтобы его оставили - директором. И он-таки директорствовал до самых колхозов. Сегодня от мельницы остались только стены первого этажа». В ответ я написал этому слушателю, что теперь понял, почему он такая «контра», как красные называли белых и им сочувствующих. «Контра», «контрик», то есть, контрреволюционер. В ответном письме автор назвал мой вывод скороспелым. Читаю: «Моя «контра», я полагаю, от Здравого Смысла, а не от биографий моих предков. Это, наверное, на генном уровне, так как я узнал о них довольно поздно. Летом девятнадцатого года, на площади перед атаманским домом в станице Старокорсунской, большевики показательно, согнав население, забили насмерть нескольких бывших офицеров царской армии. В том числе и моего двадцатишестилетнего деда Гарагулю. Бабуся мне иногда рассказывала эту историю, но я не думал, что это касалось нашей семьи, и про себя удивлялся, почему она всегда при этом так плакала».

Пишет женщина средних лет, живущая с того, что собирает и сдает пластмассовые бутылки: «Нет прохода от конкурентов, прямо нос к носу натыкаешься, и смотрят на тебя, готовые порвать. Вот тут ходила утром на промысел и украла чей-то мешок с помятыми бутылками – уже приготовленными. Лежат себе и лежат - чего бы не взять. Несу домой - вдруг сзади меня кто-то трогает за плечо, я испугалась. Женщина сообщает, что это дед с внуком собирают и чтобы я больше ни в коем случае не трогала их добычу, а то убьют. Прихожу домой, рассказываю соседке Маше, а она – ну, убьют, так убьют. Она смотрела передачу, как школьники собирают продукты и лекарства для бродячих собак. Делится впечатлением: какие молодцы!

Она очень уважающая себя женщина, проработавшая тридцать шесть лет на заводе штамповщицей и заработавшая неплохую пенсию, считает меня тунеядкой, так как я не заводская. Иногда хожу для нее в магазин, помогу лампочку вкрутить или шторку повесить. Она очень мягкий человек, жалостливая, тоже кормит бродячих собак и котов, и поэтому у нее при ее пенсии нет заначки на свое лечение. Решила занять денег у меня... У меня - у безработной, не получающей уже четыре месяца ни копейки – деньги, конечно, есть, немного, на самый, самый черный день, но давать ей последние боюсь.

По телевизору смотрит всякую дрянь и довольна. Мне хочется кусаться уже при одном виде таких, как она, а особенно – других, этих люмпенов, орущих из-за произведенных ими многочисленных детей. Не верю в демократию, наблюдая за своим окружением. Это к вопросу о любви к ближнему. Вот такое я дерьмо, прошу прошения, на дураков не обижаются - по мне психушка плачет, диагноз вот никак не уясню у спецов-психиатров, да они и сами не знают. Шизофрению вроде не ставят, галюнов у меня нет и голосов не слышу». Читая это письмо, я вспоминал поучение моей матери: смотри не на тех, кто живет лучше тебя, а на тех, кто – хуже, тогда не будешь болеть от зависти.

На волнах радио «Свобода» закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио «Свобода», улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. В Интернете я в списке сотрудников Русской службы на сайте: svoboda.org