Что и говорить, времена нынче в столице ни охом ни ахом не охарактеризуешь. Но какое-то дежавю в атмосфере присутствует. Вот заглянул я в магазин неподалеку от дома. Там в одном из отделов лениво продавали дорогое пиво и к нему, по русской традиции, всякую вяленую рыбу: плотва, тарань, вобла, окунь. В былые времена мужики лихо отбивали эту рыбу о край стола, чтобы легче было чистить, а потом уже отправляли в рот, запивая пенным. Но мода эта прошла, так как означенной рыбы как бы и не стало. А тут смотрю – настоящий разносол, да цены какие! Крупно выведено: 45 р., 35р., 25р. – вообще бесплатно. Дай, думаю, зафиксирую этот ценовой беспредел. Достаю мобильный телефон, снимаю. Вдруг продавщица как накинется на меня: снимать нельзя, сейчас позвоню куда следует.

Думаю, что за непотребство я такое сделал? Cтал внимательнее вглядываться в витрину – и оказалось, что цены-то указаны за сто грамм. Так вот чем я прогневил – тайну зафиксировал! Значит, продавать по такой цене бросовую рыбу можно, а фиксировать цену нельзя. И это при том, что сейчас в Москве свежая рыба – сом, карась, карп, белый амур – больше 200 рублей за килограмм не стоит.

Мне эта история напомнила более чем тридцатилетней давности эпизод в Будапеште. Я приехал для работы из одной столицы в другую. Надо было как-то приобщаться к новой жизни, а приобщение, как известно, происходит через магазины. Я зашел в обыкновенный будапештский магазин (тогда и у них супермаркетов не было), а там гирлянды из разнообразных колбас; как солдаты в строю, теснятся свиные туши. В Москве такого даже в знаменитом "Елисеевском" гастрономе не было. Дай, думаю, запечатлею на память. Только потянулся за фотоаппаратом – из-за спины голос по-русски: в магазинах фотографировать нельзя. Оборачиваюсь: стоит неприметный тип и сверлит меня недобрым взглядом. И тут я припомнил, о чем меня же коллеги предупреждали: в магазинах к себе внимание не привлекай, за нами особисты приглядывают, загремишь в Союз раньше времени.

Интересная вещь – историческая память. Эта продавщица-пигалица ни в каких еще заграницах и не бывала, а уже корпоративную тайну блюсти научилась. Только, думается, такой навык экономике не поможет. Да девчушке он и не нужен: она такой же заложник хитрых цен, как и те, кто стоит по эту сторону прилавка.

Одно время и в "Елисеевском" тоже грешили ценовой мимикрией, но потом, видно, устыдились косых взглядов многочисленных туристов, которых в обыденной жизни солидные цифры на ценниках не смущают, а вот совковая хитрость удручает.

Вот и мы не будем стыдиться истинных цен. А мы их не станем стесняться, когда они будут сопоставимы с количеством денег в кармане у обыкновенного человека. Пока же мы имеем обратно-пропорциональный процесс: денег в кармане становится меньше, а цены выше, как ни прячь их стыдливо за стограммовым ценником.

Нам постоянно внушают: времена были еще и хуже. Да, были, и мы их помним. Но сколько же можно равняться на хужесть?

Эдуард Лунёв – журналист