"В России есть огромное количество талантливых, умных, честных людей, и кому заняться реформами, если они понадобятся, в России есть. Другое дело, что политической воли заниматься реформами нет".

Андрей Павличенков вырос в Москве и учился на Западе, долгие годы был портфельным управляющим инвестиционной компании VR Capital, сейчас открывает собственный инвестиционный бизнес. Он живет в Англии, в России – "бывает", и, помимо бизнеса, восстанавливает старинный дом в костромской глубинке, и еще помогает там местным жителям. Недавно Павличенков сделал запись в фейсбуке, где сравнил экономику России и Украины. Вот эта запись:

"Вот что было интересным в Украине.
На второй год реформ наконец-то докопались до сути. Первое время, кажется, у реформаторов были иллюзии, что можно что-то сделать здесь, чуть-чуть там, то не трогать, об этом забыть. Скрепить все хорошим пиаром и оно заработает.
Прозрение наступило, когда поняли, что ничего не могут продать. Государство – банкрот, нужны деньги, чтобы взять деньги, нужно чего-то продать. У нас же богатая страна, наследница великой Империи. Заводы, газопроводы, электростанции. В списке Форбса миллиардеров больше, чем в Швейцарии.
А продавать нечего. Потому, что заводы и трубы – все давно сгнило. А что не сгнило, построено так, что никому не нужно. Строили при СССР, где денег никто не считал. Поэтому при эксплуатации дебит с кредитом не сходится. Или может сходиться только за счет экспорта в Россию, потому что больше это нигде не нужно.
Секундочку, а как же олигархи? У них же как-то все работает. А олигархи сами банкроты. Потому что все эти годы покрывали убытки советской трэш-индустрии из кармана государства или вкладчиков своих банков. А прибыль, когда была, забирали из страны, в которой отобрать могут.
И теперь и банки их банкроты и сами олигархи и государство тоже банкрот.
И ничего, кроме чернозема, в Украине никаким иностранным инвесторам не нужно.
Я, конечно, немного утрирую, есть хорошие предприятия в Украине, но в целом картинка такая.
Похожая ситуация и в России. Из сотни с гаком в российском списке Форбс хорошо если половина не банкроты. Тот же механизм, немного под другому. Вместо денег вкладчиков карманных банков – деньги вкладчиков госбанков. И тоже, никому в целом мире эти заводы не нужны. Или нужны за половину, четверть того, что все в России думают, что они стоят.
Тем временем живые клиенты русских госбанков платят за мертвых. За всю неэффективность системы.
Нефтедоллары держат все на плаву.
Кончатся нефтедоллары – будет как в Украине. Активов по книжке много, а покупателей ни на что, кроме нефти и никеля, не будет.
Оппозиция слева и справа, эксперты, интеллектуалы и прочие любители болтать любят порассуждать, что будет "потом", "как обустроить Россию?"
"Потом" будет, как сейчас в Украине. Нет банков, нет кредита, нет активов, одни пассивы, миллионы бесполезных людей, которых нужно увольнять, умирающие города, гниющие заводы.
Оппозиция слева и справа, интеллектуалы и проч. сядут в Думу и будут заниматься тем, что умеют –​ болтать.
А кому-то придется спасать страну.
А если нефтедоллары не кончатся, то и никакого "потом" не будет. А будет все тихо и чинно. Страна продолжит греться у костра из ассигнаций.
Потому Украина и интересна, что дает картинку этого "потом", которое будет или не будет. И это "потом" не имеет ничего общего с тем "потом", которое в России обсуждают".

В интервью Радио Свобода Андрей Павличенков говорит, что экономика Украины похожа на российскую, это постсоветская экономика, но случай Украины очень тяжелый по нескольким причинам:

– Одна из причин – в России произошла частичная модернизация в нулевые годы, в Украине никакой модернизации не произошло, там как были 90-е, так они до последнего времени и продолжались 90-е. И у них нет нефти, поэтому не было и безумных нефтедолларов, как в России. И у них была большая индустриальная база – машиностроительная – производила что-то для употребления в бывшем Советском Союзе и нигде за его пределами. От бывшего Советского Союза осталась одна Россия, и из-за того, что отношений больше между Украиной и Россией нет, заводы схлопываются и не знают, что им делать. Как найти точки роста, когда и правительство – банкрот, и все крупные украинские олигархи фактически тоже банкроты, и банковская система, можно считать, обанкротилась. Рост складывается либо из потребления, а потреблять население не может, потому что оно бедное, либо из государственных затрат, а государство – банкрот и тратить не может, либо из инвестиций, но все олигархи – банкроты и не могут ничего инвестировать, либо за счет экспорта, но нефти у страны нет, поэтому она ничего особо не экспортирует. И единственное, откуда может произойти рост, это внешние инвестиции, но за 25 лет все, кто вкладывали в Украину, многократно обжигались на правовом беспределе, который продолжается там все это время, и переубедить их, что сейчас все поменялось, очень тяжело. Тем более не очень понятно, поменялось оно или нет.

​– Украинские власти говорят, что они открываются, идут навстречу Западу, проводят, по крайней мере внешне, реформы государственного управления. На уровне инвесторов – что является меткой, что позволит поверить, что в эту страну можно вкладывать?

– Я думаю, что хорошим маркером была бы крупная сделка по приватизации, продаже Украиной какого-нибудь знакового актива крупной международной компании, как это было во времена "оранжевой" революции с "Криворожсталью". Но сейчас не совсем ясно, что продавать, потому что у Украины теперь нет даже "Криворожстали", чтобы ее продать. Есть много активов у лиц, сидящих в парламенте, но они не хотят их продавать. Например, газотранспортная система Украины, теоретически она кому-то нужна, не обязательно "Газпрому", и можно попробовать поискать на нее покупателя. Что-то в Украине делается, но если поговорить с инвесторами, у которых есть долгосрочные инвестиции на Украину, они по-прежнему жалуются на многое из того, что происходило в последние 25 лет, – проблемы с возвратом НДС, с рейдерством, с силовыми структурами. И реформы на Украине я бы описал таким образом: есть команда реформаторов, которую забросили в огромную запутанную коррумпированную систему, очень похожую на русскую, только она более децентрализованная и менее подчиняется приказам из центра. Вот их туда забросили, а система их не принимает и с этими реформаторами борется, как только может. Они как партизаны в глубоком тылу.

– Что означает украинский опыт для России? Россия без нефти – это Украина?

– Ну, да, если бы в России не было нефти, она экономически была бы очень похожа на Украину.

​– То есть если оправдаются все эти страшные прогнозы – нефть по 20-30 долларов за баррель – это приведет к тому, что Россия тоже окажется в безнадежной ситуации и росту неоткуда будет браться? Или частично проведенная модернизация, о которой вы говорили, позволит как-то вывернуться?

– Россия, конечно, посильнее и чуть современнее Украины. Но с учетом зависимости и бюджета, и всей структуры экономики от экспортной выручки нефти, если нефть долгосрочно будет очень низкой, то у России будут серьезные проблемы. Сейчас пока проедается "подушка", которая была создана в предыдущие десятилетия, но если нефть останется низкой, то будет та же самая ситуация, когда непонятно, откуда взяться внешним инвестициям, внутренним инвестициям. Государство, которое получает большую часть своих доходов от нефти, не сможет ничего сделать, и население будет продолжать беднеть, вся экономика будет продолжать стагнировать и свертываться. Без реформ движения не будет, пока цены на нефть не вырастут.

​– Но какие-то инвестиции в Россию все же есть. Что для частного западного инвестора является прямо железным барьером, чтобы не идти в Россию?

– Железный барьер – это ситуация в Иране. Ирану отключили SWIFT (международная межбанковская система платежей. – РС), и возникла почти полная невозможность заводить деньги в страну и выводить деньги из страны. Те способы, которые еще есть, большинство западных инвесторов не удовлетворяют. И там есть еще жесткий список санкций. Американцы не могут делать в Иране вообще ничего, иначе рискуют попасть в серьезные проблемы со своим правосудием. Вот это пример ситуации, когда инвестиции полностью замирают. Те санкции, которые введены против России, означают, что России сложнее и дороже привлекать инвестиции.

​– Инвесторы следят за политическими новостями – Сирия, Украина? Насколько это важно?

– Рынки очень прагматичны, и они мало реагируют на истории вроде того, что Россия собирается кого-то бомбить в Сирии. Санкции от этого никуда не денутся, в экономике будет происходить то же самое. Так же мало интересуют рынки попытки российской оппозиции что-то поменять, потому что все примерно просчитывают, что популярность этой оппозиции в России близка к нулю. Поэтому рынки сконцентрированы на понятных им вещах – что происходит с резервами, с политикой Центрального банка, с бюджетным дефицитом... Это то, что волнует рынки больше всего, на что реагируют рынки.

​– Экономические эксперты говорят, что Россия попала в мертвую петлю, когда импортозамещение не работает, а политика укрепления рубля не будет работать без неких реформ, а в реформы никто не верит. С другой стороны, инвесторы все-таки есть, то есть их мнение отличается от такого совсем уж гибельного сценария.

– Посмотрим в перспективе. В середине 2000-х годов российский рынок достиг такой капитализации, что значение индексов РТС было 2700, сейчас оно у нас 700 с чем-то. Размер западных инвестиций в Россию, портфельных инвестиций, сократился в разы по сравнению с 2000-ми годами. Инвесторы голосуют в России ногами, потому что не видят никакого развития. Один момент, что сейчас очень плохая ситуация на сырьевых рынках, а Россия – экспортер сырья, поэтому в этом плане она ничем не отличается от Бразилии, которая так же страдает сейчас. Но, с другой стороны, в России все видят некую невозможность реформ, невозможность модернизации модели. А также возможные риски большого банковского кризиса, которые здесь накапливаются. Госбанки продолжают поддерживать малоэффективные предприятия с малоэффективными собственниками, и когда-нибудь все это приведет к большому банковскому кризису, если все это продолжит идти по такому же пути. То есть инвесторы есть, но надо смотреть на это в перспективе, и по сравнению с тем, что было 10 лет назад, конечно, инвесторов намного меньше и западных денег намного меньше.

​– Кто и как должен спасать Россию, если ваша картинка станет реальностью?

– Во-первых, она может и не сбыться, цены на нефть могут вырасти, и все будет продолжаться так же, только на более оптимистической ноте. Во-вторых, в России огромное количество талантливых, умных, честных людей. Уж чего-чего, а талантов в России хватает, и профессиональных людей хватает, и даже в правительстве. Кому заняться реформами, если они понадобятся, в России есть. Другое дело, что политической воли заниматься реформами нет. Когда это случится, когда реформы понадобятся и кто-то будет ими заниматься, создастся политическая ситуация, которую мы предсказать вообще не можем, и откуда пойдут реформы, кто будет их драйвером, кто даст на них мандат, что за люди будут их проводить... Сейчас в финансовой системе России, в правительстве, в госбанках полно толковых людей, которые могли бы все это делать, без помощи извне. В России ситуация с кадрами, может быть, не самая блестящая, но она лучше, чем на Украине, где с людьми совсем сложно. Весь вопрос в политической воле, и когда она возникнет – неизвестно.

​– А если у Украины вдруг получится, она даст России картинку того, как надо?

– Конечно, если реформы там пройдут успешно, все будут смотреть на то, как было в Украине. Потому что Украина гораздо более релевантная страна, чем Грузия. Грузия маленькая, у нее в конечном итоге, насколько я понимаю, большая часть реформ происходила в режиме ручного управления, там небольшой костяк людей мог разбираться со всем, что происходит в стране. Украина – огромная страна, есть огромная разница между востоком и западом, между разными регионами, и задача реформ с точки зрения технократа – построить современное государство. То есть проблема и России, и Украины в том, что сам аппарат государства устарел. Он коррумпированный, неэффективный, и главная задача – построить современное государство. Если это удастся на Украине, конечно, с точки зрения потенциальных реформ в России это будет опыт, который люди будут изучать. И возможно, какие-то люди из Украины будут привлекаться к работе в России, что зависит, конечно, от отношений между странами в будущем. Так же, как грузинские реформаторы поехали в Украину, возможно, когда-нибудь и украинские реформаторы приедут в Россию.