Судебный процесс по делу Надежды Савченко распланирован таким образом, что заседания идут по три дня с последующим перерывом. Это не очень удобно, если учесть, что суд проходит в маленьком Донецке на границе Ростовской области и востока Украины. Где-то по улицам Донецка проходит невидимая линия приграничной зоны, за которой работать журналистам без разрешения ФСБ нельзя. Во всем остальном Донецк ничем не отличается от тысяч таких же провинциальных российских городков. Боевиков, которые через Донецк попадали на пункт Изварино, а потом разбредались по Донбассу, на улицах не встретишь. Зато Савченко привозят, по всей видимости, двумя колоннами автозаков и сопровождения, одна из которых – отвлекающая. Если задержаться после заседания у здания суда подольше, можно увидеть, как откуда-то бредут снайперы, проторчавшие весь день на соседних крышах.
После дела Сенцова и Кольченко, закончившегося двадцатилетним сроком для украинского режиссера, сравнение с ним дела Савченко неминуемо. Но атмосфера в суде, конечно, совсем другая. Журналистов в зал суда стали пускать только на третий день, до этого – лишь камеры центральных каналов. Фотографировать разрешили после окончания заседания, но поставили перед "аквариумом" Савченко ряд бойцов ОМОН в балаклавах. Но, откровенно говоря, для таких мер безопасности нет причин. Создается впечатление, что дело Савченко для политического руководства России перестало играть значимую роль, использовать его в качестве козыря стало неудобно, и оно просто им неинтересно.
"Это дело сфабриковано в пропагандистских целях, в интересах российских спецслужб", – заявил адвокат Марк Фейгин на одном из кратких брифингов, которые он вместе с Ильей Новиковым и Николаем Полозовым проводит после каждого заседания. В принципе, пока что все "украинские дела", которые попали в СМИ, можно так охарактеризовать – и Сенцова – Кольченко, и Литвинова, и Карпюка – Клыха, которых скоро начнут судить в Грозном. Все их отличает одна особенность, которую в Донецке специально подчеркивают адвокаты: неумелая работа следствия, которое даже не потрудилось "подчистить" противоречия, подтасовки и явные фальсификации в материалах.
После того, как Савченко изложила свою версию событий 17 июня 2014 года, когда она попала в плен, а российские журналисты – под артобстрел, суд допросил нескольких потерпевших. Это жители поселка Металлист Луганской области, которые 17 июня решили эвакуироваться из-за начавшегося буквально под окнами боя между украинскими военными и боевиками будущей "ЛНР". По дороге они встретили мужчину в штатском с камерой, который представился оператором российского телеканала. Потом все вместе попали под обстрел то ли из минометов, то ли из артиллерии. Чтобы определить, Савченко и боеприпасы рисовала, и звук падающих мин и снарядов имитировала. Вопрос важный, кстати: если это был свист, как утверждают все потерпевшие, то стреляли из миномета, дальность которого не позволяла тогда использовать его украинским военным, дислоцированным слишком далеко.
Так вот в показаниях всех потерпевших начало звучит одинаково: про хунту, незаконное свержение легитимной власти президента и неких националистов, захвативших власть в стране. Вообще совпадение показаний составляет 70% (адвокаты не поленились прогнать их через "Диссернет"), но начало вообще дословно, вплоть до ошибок и запятых, совпадает. Следствие по делу Савченко вел Дмитрий Маньшин из Следственного комитета – адвокаты пока не совсем прямо, но уверенно обвиняют этого следователя в фальсификациях. Особенно после того, как выяснилось, что потерпевших Маньшин разыскивал сам, они никуда за защитой своих прав не обращались, а он к ним приходил домой и допрашивал. Когда адвокат спросил потерпевшего Геннадия Талалева, как же следователь у него дома допрос вел и от руки писал, если протокол подписанный напечатан, связь с Санкт-Петербургом оборвалась – и судья объявил перерыв. Адвокаты сразу предположили конспиративную причину произошедшего.
Дело, как и предрекают адвокаты, действительно идет к 25 годам заключения
Еще одна особенность Донецкого суда – режим "ноль терпимости" для защиты. То есть если есть хотя бы малейшая возможность отклонить ходатайство адвокатов или самой Савченко, – оно отклоняется. Процессуальная лазейка, когда после определения порядка изучения материалов и доказательств, обвиняемая и адвокаты по сути становятся статистами в суде, используется в полной мере. Например, все допрошенные за эти дни потерпевшие – граждане Украины, против которых якобы было совершено преступление гражданкой Украины на территории Украины. По всем нормам, судить Савченко по этому эпизоду должны были не в России, однако суд отклоняет любые заявления адвокатов по этому поводу.
"На этой стадии процесса ходатайство стороны защиты об исключении граждан Украины из числа потерпевших является преждевременным", – заявил председательствующий судья Леонид Степаненко, который как мантру повторяет эти слова едва ли не после каждой просьбы адвокатов. Я почти уверен, что впоследствии он скажет: ходатайства запоздали.
Дело, как и предрекают адвокаты, действительно идет к 25 годам заключения. Вопрос о том, где будет отбывать срок Савченко – в России или на Украине, что законодательно возможно, – не имеет ничего общего с самим процессом. Адвокаты могут приводить сколь угодно убедительные аргументы, Савченко может пройти полиграф, прокуроры могут вообще ничего не делать и молчать – в данном случае это не имеет значения: приговор и дальнейшая судьба украинской военнослужащей зависят от политики.
Неинтересный теперь для власти суд, который должен был стать процессом года, таким не стал не потому, что перестала быть важной судьба человека, исполнявшего свой долг офицера и захваченного в плен, не потому что методы пропаганды, которая изобрела все эти уголовные дела с помощью пыток, как было в деле Сенцова, и прямых фальсификаций изменились. А потому что боевые потери в зоне АТО уже долгое время равны нулю, потому что ворованные машины из Донецка перестали продавать по ночам на рынке в Ростове, десантные корабли идут не через Керченский, а через Босфорский пролив, а российские самолеты бомбят сирийские города. В Донецком суде то ли этого еще не поняли, то ли по инерции продолжают вести свою совсем другую войну.
Антон Наумлюк – специальный корреспондент Радио Свобода в Донецке
