Россияне смотрят на происходящее в Европе со стороны – среди мнений о миграционном кризисе можно найти и немногие сочувственные, и гораздо более многочисленные злорадно-панические ("Европа гибнет, так им и надо!"). Многие авторы не гнушаются откровенными ксенофобскими фальшивками, как, например, печально известная Ульяна Скойбеда, которая называет беженцев "коричневой волной", а еще раньше прославилась антисемитскими выпадами против "либералов", из предков которых, мол, зря "нацисты не наделали абажуров".

Что же касается официальной риторики, то российский МИД устами официального представителя Марии Захаровой критикует Евросоюз за беспомощность и предостерегает от нарушения прав мигрантов из стран Ближнего Востока и Северной Африки. Захарова подчеркнула: странам европейского сообщества следовало бы поучиться у России разрешению проблем беженцев. Мы, дескать, приняли 900 тысяч человек из Украины, из них более 400 тысяч беженцев, дали им "кров, питание, пособие", заслужив одобрение международных правозащитных организаций.

Ей вторит официальный российский правозащитник Элла Памфилова, говоря об опыте России по приему и размещению беженцев в 2014 году: "Европа просто захлебывается в беженцах, а Россия в прошлом году справилась" (оцените выбор слов уполномоченной по правам человека и вспомните о сотнях утонувших в Средиземном море…).

Между тем, несмотря на одобрение международных организаций, на которые ссылается Захарова, то, как Россия обращается с беженцами и ищущими убежища, дает основания для серьезной критики. Общеизвестно, какие мытарства приходилось и приходится переживать соотечественникам – жителям бывших республик СССР, которые хотели бы стать гражданами России: никакого "крова и питания", никакой помощи в регистрации (без которой невозможно ничего), сложнейшая процедура получения гражданства – и при этом репрессии против тех, кто пытается этим людям помогать. Например, против правозащитницы Татьяны Котляр, по доброте душевной регистрировавшей переселенцев в своей квартире, возбудили уголовное дело по обвинению в организации незаконной миграции. Правозащитники не могут добиться доступа к школьному образованию для детей мигрантов и беженцев, хотя нарушаются и российская Конституция, и Конвенция о правах ребенка.

Что касается беженцев из Сирии, которые в России тоже есть – как совсем недавние, спасшиеся от "Исламского государства", так и приехавшие в РФ задолго до военного конфликта между силами Башара Асада и вооруженной оппозицией, – то обращение с ними российских миграционных властей тоже не позволяет никому поставить нашу страну в пример, хотя число сирийцев в России ничтожно по сравнению с Европой (а число получивших статус и того ничтожнее). По данным Федеральной миграционной службы, за период с 2009-го по 2014 год беженцами признаны два (!) сирийца, обратились за этим статусом 1781 человек; временное убежище получили 1921 человек, обратились за временным убежищем 3343 человека.

Получить статус беженца или временное убежище в России крайне сложно (и не только сирийцам). Система российской миграционной службы "славится" коррупцией и предложением собственных коммерческих услуг, вокруг ФМС вьется множество мошенников-посредников. Недоступность процедуры получения статуса, сложное материальное положение, отсутствие государственной помощи – вот причины того, что приезжие становятся в России "нарушителями миграционного законодательства", их задерживают во время рейдов под названиями "Нелегал" или "Мигрант", они рискуют быть выдворенными. Несмотря на рекомендацию ООН не выдворять несчастных обратно в Сирию, российские суды все эти годы продолжали выносить постановления о выдворениях, и только вмешательство правозащитников помогало такие постановления отменять.

Гостеприимство не ждет в России и представителей тех народов, которые исторически связаны с ней и по поводу которых у Москвы могли бы быть соображения об исторической ответственности. Недавно прозвучали мнения о возможности дать убежище сирийским черкесам, массово прибывшим на Северный Кавказ, но власти не выражают энтузиазма, говорят о необходимости "специальных мер" по фильтрации приезжих и выявлению проникших под видом беженцев боевиков.

Если говорить о "горячем" приеме беженцев и переселенцев из Украины, то здесь наблюдается сильное несоответствие между бедственным положением этих людей и заявлениями высокопоставленных российских чиновников о режиме наибольшего благоприятствования для представителей "Русского мира". Например, на сайте ФМС России декларируется: "исходя из гуманитарных соображений", ФМС будет беспрепятственно и неоднократно продлевать сроки пребывания граждан Украины на территории РФ (то есть этим людям можно не выезжать за пределы России, как это предписано прочим мигрантам до разрешения военного конфликта). Кроме того, "льготный" режим для мигрантов из Украины, прежде всего, призывного возраста, обещал и президент РФ, объясняя это стремлением спасти от мобилизации тех, кто не хочет воевать.

Однако полицейская и судебная практика говорят об отсутствии всяких "гуманитарных соображений": в тюрьмы для мигрантов, которых собираются выдворить из страны, попадают десятки (это только те, о которых известно) граждан Украины. Их обвиняют в нарушении миграционных правил и приговаривают к выдворению с территории России – подчас в те районы, где у этих людей погибли родственники, разрушено жилье и где идут военные действия. Вот типичный случай: лишь усилиями адвоката удалось отменить выдворение двух братьев – уроженцев Горловки. Суд первой инстанции не принял во внимание ни опасность, угрожающую им на родине, ни ссылки на декларированное смягчение миграционных правил в отношении граждан Украины. Отменив выдворение, суд тем не менее не отменил штрафа в 5000 рублей, хотя таких людей, конечно же, нельзя ни штрафовать, ни заключать под замок, а надо помочь им устроиться, помочь получить статус, регистрацию, помочь оформить патент, если мигранты из Украины хотят легализоваться как трудовые мигранты.

В других случаях, к сожалению, суды отказываются отменять решения о выдворении, так что украинцы оказываются в таком же положении, что и сирийцы. Отказы мотивируют тем, что граждане Украины приехали в РФ еще до начала вооруженного конфликта, когда непосредственная опасность им не угрожала, при въезде не имели цели получить статус беженца или временное убежище. Нарушили потом какие-то правила – значит, подлежат выдворению. Такие люди в международном праве определяются как "беженцы на месте" – это означает, что человек прибыл в чужую страну еще до возникновения угрожающих ему обстоятельств. Выдворение "беженцев на месте", пусть даже они и нарушили режим пребывания, – вопиющее нарушение международного права, но это нашим судам почему-то неведомо.

В очень сложной ситуации оказываются представители уязвимых групп, которые вынужденно покинули Украину и хотели бы легализоваться в России, но встречают на этом пути непреодолимые препятствия. Цыганам – гражданам Украины, переехавшим из Донецкой области, не помогла ни одна государственная структура – они рассчитывают только на помощь родственников и редких благотворителей. Эти малограмотные люди не могут самостоятельно оформить необходимые документы; понять, как выполнить требования миграционного законодательства; не знают, что у них, как у граждан Украин, есть льготы при продлении миграционных документов, и, как результат, становятся нелегалами, которых в любой момент могут "выявить" и приговорить к выдворению. Что уж говорить о том, что эти люди не имеют доступа к медицинской помощи, дети не ходят в школу, мало желающих помочь им продуктами или одеждой! В общем, слабовато с солидарностью… Многочисленные истории мытарств цыганских беженцев из Донецка и Мариуполя собраны в правозащитном отчете антидискриминационного "Мемориал" – "Рома и война".

Так что, возможно, международным организациям, которые занимаются защитой прав беженцев и, по словам Марии Захаровой, "не имеют претензий" к России по этому вопросу, следовало бы обратить внимание на нарушения прав граждан Украины и других стран, совершаемые вопреки бравурным заявлениям об огромных достижениях России в вопросе оказания помощи беженцам.

Ольга Абраменко – эксперт антидискриминационного центра "Мемориал"