Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о том, что такое библиотечные чтения и почему получение этого навыка так важно для современного школьника.
В московской студии - генеральный директор компании "Квестигра" Анастасия Россинская; заведующая отделом детской книги Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы Ольга Мяэотс и заведующая лабораторией Московского городского педагогического университета Екатерина Асонова.
Изначально детская библиотека, как мне кажется, была таким продолжением школьного задания. Потому что туда ходили дети, чтоб найти там книжки, сделать доклад и так далее. С появлением интернета эта функция практически исчезла, и библиотека, в общем-то, стала не совсем нужна для школьника, как мне кажется. Может быть, это не так. Что в последнее время библиотека делает для того, чтобы остаться местом бытования детского интереса?
Екатерина Асонова: Там есть еще одно промежуточное звено - школьная библиотека. И сначала ребенок был ограничен только школьной библиотекой, и комплектация школьных библиотек по этому принципу шла, что туда должны ходить. Именно тогда, а не когда появился интернет, наверное, специализированная детская библиотека, которая умеет работать с детским текстом, с дошкольником, в этот момент она очень сильно просела. По личной моей судьбе, даже не по профессиональной, я думаю, что это произошло и тогда, когда училась я, на излете, и тем более когда учился мой старший ребенок, то есть это 90-е. В 90-е годы это очень сильно сказалось. Потому что мы старались ограничить своих детей просто в передвижении, и вот это стремление, чтобы все было в одном флаконе, потом появление этих школ полного дня, вот это стремление, мне кажется, было более фатальным, нежели появление электронных ресурсов, чтобы что-то найти.
Анастасия Россинская: С другой стороны, библиотека оставалась тем единственным местом, куда мог пойти социально не защищенный ребенок, где можно было бесплатно провести как-то свой досуг. Там работали и продолжают работать кружки, проходят какие-то выставки и мероприятия. То есть это то место, куда ребенок шел не только учился, и функция места, куда можно пойти отдохнуть, пообщаться и даже развлечься, она сохраняется. Особенно если библиотека понимает эту свою функцию.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, это все-таки большая редкость. Ольга, ваш отдел детской книги в Библиотеке иностранной литературы возник как раз во время перестройки, в 1990 году, и это было связано с тем, что детские библиотеки стали каким-то образом мигрировать внутрь взрослых. Так это было?
Ольга Мяэотс: Во-первых, я хочу сказать, что детская библиотека - это важнее, чем школьная. Детская библиотека - это с рождения, и привычка ходить в библиотеку - это как раз такая дошкольная вещь. Школьная библиотека чаще воспринималась, действительно, как вспомогательная, за исключением небольшого периода, и не думаю, что они даже вступали в какие-то соревновательные отношения. Потому что они, во-первых, всегда финансировались из разных источников. У детских библиотек в 90-е годы было очень маленькое финансирование, они выживали, было трудно с комплектованием, с новыми книгами, и опять же разница очень большая в отношении к библиотекам вообще по стране. Опыт, о котором говорит Екатерина, касается больше столичных крупных городов, где воспитание детей стало концентрироваться вокруг школ. А для детей на селе, детей в малых городах статус и значение детской библиотеки оставалось таким же, как и было, то есть это было место, куда они могли спокойно прийти, после школы и до школы, это был культурный институт, очень важный в сообществе. Библиотеки активно привлекали к себе и какие-то общественные движения, и старались стать такой платформой, территорией для всех. Но вот единственная важная проблема была - это отсутствие финансирования на модернизацию, на новые книги. Выживали, как могли, но, тем не менее, мы в 90-е годы не стали ни одной детской библиотеки. И когда появлялось финансирование… В том числе большую поддержку оказала Пушкинская библиотека Фонда Сороса, которая просто спасла библиотеки, потому что они комплектовались, получали новую литературу, журналы благодаря этой поддержке. Мы смогли сохранить всю библиотечную структуру, и это было важно просто для сообщества. И в то время я путешествовала по стране, тогда библиотеки получали новые здания. Зданий райкомов, обкомов и так далее оказалось очень много, и они отдавались библиотекам, в том числе.
Тамара Ляленкова: Но сейчас многие библиотеки оказались в сложной ситуации, их сокращают, периодически возникают истории когда у библиотек забирают помещения или пытаются присоединить их к чему, к каким-то досуговым центрам…
Екатерина Асонова: Да, мы знаем много таких историй. С Московской областной детской библиотекой произошла очень "красивая" история…
Ольга Мяэотс: У нас закрывают очень много учреждений, да. Что-нибудь отрезать, чтобы сэкономить…
Екатерина Асонова: Вот я только что из Департамента культуры, и Департамент культуры признает, что слияние не повышает эффективности. То есть уже какое-то понимание пришло, что слияния, перетасовки, как правило, к эффективности не приводят, а приводят как раз к потере лица, которое уже было. Особенно это касается, конечно, тех организаций, в том числе библиотечных, у которых было лицо еще с 90-х годов.
Ольга Мяэотс: И даже не так важно, кого сократили, а проблема в том, для чего нужна библиотека, как общество относится к библиотеке. Если они сохраняются, людям понятно, для чего им нужна библиотека, это самое основное. Если в самых успешных библиотечных странах, от Финляндии до США, вы спросите человека об этом, он скажет, что именно этот институт дает каждому жителю страны, гражданину шанс на социальный лифт. Проблема была не столько экономическая, сколько мы потеряли представление, для него нам нужен этот институт. Мы все время говорили: ой, будут компьютеры... Вот как сейчас наше правительство говорит: ой, сейчас у нас будет национальная электронная библиотека... Они твердо уверены, что когда это случится, то каждый, придя домой, кликнет и получит книжку, и все остальные библиотеки мы сможем спокойно закрыть, перепрофилировать и сделать в них что-то другое. Это на самом деле не так, и у библиотеки остаются совсем другие функции, которые никак не заменяются. Так быстро сейчас сменяются поколения, что мы просто пасуем перед технологическими вызовами. Нам кажется, что сейчас мы купим более дорогой компьютер - и он все решит, а на самом деле это такой же очень укоренный в истории человечества институт, как и книги в библиотеках, и общество должно использовать его, а не отказываться от него, не сокращать, просто понять, как это выгодно. Я была несколько лет назад в таком горняцком районе в Англии, когда у них там на севере Англии закрывали шахты, и было страшно, как у нас в Кемерово, безработица, все социальные проблемы. И нам говорят: что мы сделали, когда закрылись все эти шахты, и мы столкнулись с тем, что у нас целые регионы - безработные, - мы стали вкладывать в культуру, не просто в перепрофилирование, а в библиотеки, в вузы, в школы. Потому что человек, который обладает культурными навыками, может сам выбрать свой путь. Мы не можем переучить горняка на парикмахера, но если мы его научим дальше самому искать, если он будет образован, он дальше выплывет сам. И этим они сняли страшную социальную напряженность. В нашем обществе библиотеки, на самом деле, являются такими трубами, через которые выходит лишний социальный конфликты, которые просто не используются. У нас есть прекрасный социальный институт, который мы не используем и катимся неизвестно куда.
Тамара Ляленкова: Может быть, просто традиция такова, советская, что библиотека - это пыльные полки, зачитанные книги, строгая тетенька, требующая тишины, и ты должен пройти от одного стеллажа до другого, взять книжку и, как мышка, сидеть.
Ольга Мяэотс: Если вы вспомните библиотеку, там зачитанные книги всегда бывают наиболее притягательными. И я не помню, чтобы было такое отношение к библиотеке как к чему-то пыльному и неинтересному, например, в моем детстве, которое было абсолютно советским. Более того, мои знакомые, которые стали очень успешными людьми, были записаны в три, в четыре детские, взрослые библиотеки одновременно. И в этом был особый кураж - записаться во взрослую библиотеку или, например, в библиотеку при родительской работе, там ты получаешь другие книги. В детской библиотеке тебя, может быть, больше проверяют на предмет того, что ты должен читать по школьной программе. Это был, видимо, такой акт культурного выбора, в том числе. Плюс еще, конечно, накладывался большой книжный голод, которого нет сейчас.
Екатерина Асонова: Вот я не соглашусь, что сейчас его нет.
Ольга Мяэотс: То есть мы не ощущаем, что он есть.
Екатерина Асонова: Да. Примерно 10 лет существует наша расцветающая подростковая и детская литература, и живет она в режиме - 3 тысячи книг вышло, тираж прошел, и книга может превратиться в библиографическую редкость, еще не насчитав в своей биографии и пяти лет на русском языке.
Тамара Ляленкова: А они попадают на прилавки больших магазинов?
Екатерина Асонова: Московских - да. Но в регионы из 3 тысяч сколько доедет? И куда?
Ольга Мяэотс: Я думаю, второе, что сбило библиотеки, кроме технологических обновлений в мозгах обычного человека, но еще вторая революция - революция потребления, и досуг съели магазины и торговые центры. В ту же Икею люди приезжают семьями и проводят там целый день, и для них это тоже какой-то лифт, потому что там уютно, красиво, там может быть то, чего у них нет.
Тамара Ляленкова: Да, и подростки идут туда компаниями.
Ольга Мяэотс: У нас как-то не выстроена социальная идея - от чего зависит твой успех. У нас, в отличие от остального мира, успех в 90-е годы практически не зависел от уровня образования. Мой муж - учитель, его ученики через год после окончания школы приезжали на машинах... То есть образование перестало быть ценностью. И теперь, когда мы это все начинаем возвращать, мы не выстраиваем эту цепочку: чем больше знаешь, тем лучше.
Екатерина Асонова: А мне кажется, что Тамара в начале правильную вещь сказала - мы перестали завязывать домашнее задание на библиотеку. Мы долгий период не формировали такую модель поведения у ребенка, что нужно за чем-то пойти в библиотеку. И у себя тоже. Я закончила филфак, и мои однокурсницы со мной просидели много часов в библиотеке, то есть мы очень хорошо знаем, зачем нужны библиотеки. Мы получали конкретные задания, мы прекрасно знали, что тома Виноградова мы найдем только в библиотеке, причем только в этой, за другой литературой я шла в другую библиотеку. Но при этом когда я говорю коллегам, что им уже с их детьми нужно пойти в библиотеку, меня спрашивают: "Зачем? Я могу ему купить это все". И на самом деле это довольно сложно объяснить. Для моих младших детей библиотека стала институтом социализации, первым и основным, что интересно, не школа, а именно библиотека. Я их там, 3-4-летних, могла оставить в детском зале, а сама отойти куда-то, заняться чем-то другим. Это было в Российской государственной детской библиотеке, и там к этому библиотекарь готов.
Тамара Ляленкова: Но это, наверное, редкий случай.
Анастасия Россинская: Нет, это не редкий случай! Как раз стереотипное представление о библиотеках тиражируется в статьях и высказываниях, а если в реальности прийти в библиотеку, мы там встретим очень много молодых, модных, красивых людей, которые хорошо знают то, чем они занимаются.
Екатерина Асонова: Либо пожилых, хорошо разбирающихся...
Анастасия Россинская: Да, или пожилых, но при этом прекрасно и привлекательно выглядящих, умеющих красиво говорить, увлекательно говорить, показать книги, которые там есть. В библиотеках происходит, прошу прощение за молодежное слово, просто постоянная движуха! Там игры, квесты, встречи, викторины, презентации, клубы различные, от вязания до графических романов.
Екатерина Асонова: Вот еще один фактором, не очень приятным для библиотеки, стал сначала вывод, когда библиотеки переходили в статус информационных центров, интеллект-центров, а потом повился этот очень неприятный тренд - досуговый. То есть у обычной муниципальной библиотеки, районной, появился очень странный функционал, с которым нам с Анастасией Николаевной приходится очень часто сталкиваться, когда мы приходим, предлагаем какие-то свои услуги для развития программы библиотеки. Библиотека выполняет какую-то функцию массовика-затейника, то есть вот занять хоть чем-нибудь.
Ольга Мяэотс: Я вот часто переживаю, что я, работая в библиотеке, в другие библиотеки не успеваю. Я бы хотела, чтобы у меня около дома была библиотека, куда я могла бы пойти, встав утром, погуляв с собакой, чтобы почитать газету. Вот если вы приедете в страну, где есть правильное представление о библиотеке, там утром сидят люди, приходят к 9-ти что-то почитать. Ты не одинок, при этом тебя никто не развлекает, перед тобой никто не пляшет, тебе не предлагают смотреть телевизор, смотреть куда-то еще, ты просто занимаешься своим делом, ты там хозяин. Я вышла в люди, мне это ничего не стоит, я не должна платить за кофе, как в кафе, и я общаюсь с приятными мне людьми. Дальше я могу прийти специально за книгой, могу вечером зайти на встречу с любимым писателем. Может быть, врачи из поликлиники придет и расскажет там о чем-то полезном. Бабушки могут узнать, к примеру, как пользоваться компьютером. Есть волонтеры, которые помогают таким людям. Эту работу трудно посчитать статистически, но она самая основная! Это место для любого, не только для хипстера или журналиста, который хочет поработать вне дома.
Тамара Ляленкова: Да, и момент социализации очень важен, потому что не много мест, куда родители с детьми могут пойти и не быть в то же время на них завязанным. К вам в отдел дети приходят сами или с родителями?
Ольга Мяэотс: Нас в самом начале подсказали психологи, что не надо брать на себя то, что должны делать родители. Мы все программы делаем вместе. Если приходит учитель, он тоже будет завязан на эту программу. Если приходят родители, то они должны читать вместе с детьми.
Анастасия Россинская: Но вы наполняете содержанием! Зачастую ты и хочешь делать что-то с ребенком, но не знаешь что.
Ольга Мяэотс: Мы можем подсказать, конечно. Мы не говорим: заберите вашего ребенка и читайте с ним навсегда. Складывается так, создается момент общения, драгоценный, которого в другом месте нет. У нас, например, очень зависают папы, которые приходят явно просто с ребенком посидеть, чтобы его кто-то другой занимал, и им вдруг становится интересно даже не просто делать что-то с ребенком, а ему читать, а потом вокруг человека уже стая детей, и он им читает... И это нормальная практика для библиотеки. Несколько лет назад к нам пришел такой английский папа, у нас же иностранная библиотека, есть книги на иностранных языках, и у него трое детей было - один в коляске, один года два, а третьем - пять. Мама работала биологом или кем-то, а он работал мамой, сидел с детьми. Вот он приходил почти каждый день, и они читали. Им не хотелось брать книги домой, а им нравилось, что они сюда приходят. Вот импортные дети и родители приходят за этим часто. А потом вдруг этот старший мальчик, Джо, пришел с дедушкой, роскошным, высоким, красивым дедушкой, почти нобелевским лауреатом внешне. Дедушка нам потом сказал, что когда он приехал навестить своих внуков и спросил старшего: "Куда ты хочешь, чтобы мы с тобой пошли? В зоопарк? На Красную площадь?" - тот сказал: "Нет, дедушка, пойдем в библиотеку!" И они сидели с 11-ти до 7-ми, до закрытия библиотеки. Сначала внук показывал ему то, что он нашел, потом дедушка нашел какие-то комиксы, они читали, никуда не уходили. И точно так же к нам приходил, например, зам. директора по науке Жуковского со своим внуков, и они так вот взахлеб тоже читали. Вот это традиция, и люди знают, для чего она нужна!
Екатерина Асонова: У меня дети так ходят журналы читать. Я не покупаю домой журналы, дети ходят читать журналы в библиотеку.
Ольга Мяэотс: Мы просто должны этот ресурс использовать, каждый из нас. Он есть, бесплатный, и он должен под нас работать. Мы сейчас оформляем новую детскую территорию, и мы думали, как что расставить, диван и остальное, и я сказал: "Да нет, пусть люди придут и поставят, как им удобно!" В тех же финских библиотеках стеллажи и кресла на колесиках, и ты можешь отгородить себя, отъехать, чтобы тебе было удобно.
Тамара Ляленкова: То есть это такая семейная социализация, выход общий, и мне кажется, что в определенном возрасте, когда подростковые компании идут в торговые центры, потому что на улице холодно, они могли бы тоже переместиться в это пространство. А ведь были юношеские библиотеки...
Анастасия Россинская: Они и сейчас есть, молодежные.
Екатерина Асонова: В ключевой московской молодежной библиотеке есть, например, центр комиксов. То есть они учитывают свою целевую аудиторию, ее интересы.
Ольга Мяэотс: И это касается программ, а не только фонда. Фонд универсальный, но у этой группы населения есть действительно свои запросы и свои представления, которые требуют особой среды. Та среда удобна именно для молодежи.
Анастасия Россинская: Да, среда очень важна, причем средовые решения даже касаются правил поведения персонала. У меня когда студенты туда съездили, им очень запомнилось, что библиотекаря не видно, то есть в молодежной библиотеке он появляется только тогда, когда понимает, что он нужен. Ты приходишь и понимаешь, что пространство принадлежит тебе, нет ощущения, что здесь надо следовать очень строгим правилам. Признаюсь, правда, что не всегда это все вызывает активное приятие у библиотечного сообщества. И тут должен быть разумный баланс.
Тамара Ляленкова: Анастасия, вы директор компании "Квестигра". Квест и библиотека - это вещи совместимые?
Анастасия Россинская: Когда-то я работала в детской библиотеке долгое время, 10 лет. Да, это совместимо, хотя, когда мы первый раз произнесли это слово "квест" на одном из библиотечных семинаров, на нас посмотрели круглыми глазами и сказали: "Да что вы, это невозможно!" Мы начали с простого и спокойного. Если честно, квесты в библиотеках были давно, просто они назывались "кругосветками", "экспрессами", "викторинами" и так далее. Учитывая возрастные особенности, мы смогли наполнить это другим содержанием, красиво оформить, и таким образом можно проводить. А библиотека как место проведения таких познавательных игр - это тоже совершенно уникальное место! Там есть ресурс, где можно эту информацию, которая в квесте запрятана, искать. Также библиотека может быть центром какого-то городского квеста. Сейчас очень популярно краеведение, москвоведение, все ходят на экскурсии, лекции, связанные с городом, и библиотека тоже должна стать центром такого изучения. Из библиотеки можно выйти в окружающий район. И важно, чтобы такими центрами стали не только крупные библиотеки, а свои, местные, районные, потому что у них все это краеведческое сокровище и должно быть сосредоточено. Мы сейчас, например, много работаем с районом Алтуфьево, там усадьба, там парк, а местные жители мало на это внимания обращают, они едут в торговые центры или просто в центр города. А именно локализовать это, раскрыть возможности района... В каждом московском районе есть что-то свое, уникальное и необычное. И опять же здесь этим центром притяжения, мне кажется, должна стать библиотека, и часто становится уже. Москва большая, и нужно себя привязывать к своему району...
Екатерина Асонова: Да, а кроме библиотеки, этим заниматься особо некому.
Ольга Мяэотс: И если говорить про детей, конечно, важен этот ранний выход в библиотеку, потому что психологическое развитие идет, в том числе, и за счет того, что ребенок постепенно расширяет границы. Каждый помнит, когда он первый раз пошел один в кино, когда ему первый раз разрешили дойти до школы, и это обязательно победа. И то, что он выходит в библиотеку, где чисто, светло, безопасно, у него появляется читательский билет и ответственность за это, это тоже очень важная вещь. У нас в библиотеке, когда рядом сидят и имеют равные права и профессора, и маленькие деньги, мы думали, что дети будут подтягиваться, а на самом деле мы заметили, что взрослые перестали жаловаться, капризничать, они стали держаться с оглядкой, потому что при ребенке ты не можешь вынести наружу свои обиды, это очень подтягивает.
И я еще хотела сказать, что мы говорим в основном об опыте Москвы, большого города, а совсем другая ситуация в регионах. Важно сохранить в маленьких городах эту сеть, которая рушится по всей стране. Лет 10 назад у меня был совершенно счастливый опыт, я поехала в город Онега в Архангельской области, раньше это был второй по значению в области порт, потом он заглох. И когда я туда приезжала, там работали два завода, которые из опилок гнали спирт, и одна лесопилка. Но люди при этом, северные, очень достойно и мужественно переносили то, говоря: мы выживаем. И была встреча местных библиотекарей там, и вечером, в районе 10-ти, мы пошли по городу, белые ночи, май, и мы решили купить что-нибудь к чаю в еще работавшей продовольственной лавке. Она уже закрывалась, и там стояла одна единственная продавщица, которая торговала молоком и пивом. И когда мы вошли, она нас спросила: "Ой, бабоньки, а вы откуда у нас?" Мы сказали: "Да мы детские библиотекари, приехали к вам посмотреть вашу библиотеку". На что она так подобралась, вытерла рукавом прилавок и сказала: "Да, у нас в городе очень хорошая детская библиотека!" Вот когда тетя, которая торгует пивом, знает, куда отправить своего ребенка, это величайшее культурное достижение региона. И действительно, у них был прекрасный дом культуры, хорошая библиотека, они это все поддерживали, понимая, что они этим держатся, это их место, они его берегут и знают, каждый туда ходит.
Тамара Ляленкова: А что самое главное может дать сегодня библиотека молодому человеку, подростку, ребенку?
Ольга Мяэотс: Вот я сейчас вдруг подумала, что библиотека - это такой "Харлей Дэвидсон". Любая страна и культура, которая хочет быть успешной, хочет совершить прорыв, она использует библиотеки. У нас этот роскошный аппарат, к сожалению, очень мало используется, а его положительный вклад в нашу жизнь зависит от того, как мы его будем использовать. Поэтому мне очень хочется, чтобы люди, которые не ходили в библиотеку, туда заглянули и изменили ее так, как им хочется. Это абсолютно уникальный социальный институт, который работает под любого человека. Он ваш! И это, наверное, самое главное.
Тамара Ляленкова: А мне кажется, еще очень важен выбор, который может сделать ребенок в библиотеке.
Екатерина Асонова: И важно уже то, что он может его сформулировать, что это единственная ситуация, в которой он должен сам сказать, чего он хочет.
Тамара Ляленкова: Ведь очень часто родители не знают, что купить ребенку в магазине. И библиотека - это место, где есть большой выбор, и ребенок может выбрать сам.
Анастасия Россинская: Предположим, ребенок прочитал книжку, которая была задана в школе, он возвращает ее в библиотеку, и библиотекарь спрашивает: "А что бы ты хотел почитать еще?" И завязывается потрясающий диалог! Тут, конечно, важны профессиональные компетенции библиотекаря, но ребенок должен сказать, что ему нравится, нужно назвать признаки книг, которые тебе нравились, чтобы объяснить, какую книжку ты хочешь. В этот момент формируется такое количество компетенций? Это не школа, не ситуация, когда тебе по учебнику нужно ответить на заданный вопрос. Это очень продуктивная и затратная деятельность. И в этот момент библиотекарь стоит ста учителей литературы! Ребенок самостоятельно формулирует, как жанр литературы ему нравится, как оформлена должна быть книжка, какие там должны быть герои... Это культурное самосознание формируется!
Ольга Мяэотс: И даже если он не может сформулировать, он может просто подойти и выбрать. Обычно книги в семью приносят родители, а выбор детей часто не совпадает с этим. И у каждого есть право читать то, что тебе нравится! У ребенка есть право читать и плохую книгу, которая нам не нравится, потому что там ребенку, может быть, удобнее что-то выбрать, найти то, что ему под силу. И тебе никто не оценивает, что Петя читает "Войну и мир", а ты тут принес какой-то треш.
Анастасия Россинская: Да, он тут наедине с собой, он не перед кем не должен отчитываться. Он уйдет в эти лабиринты, что-то там найдет, и никто даже не увидит, что ты взял, и мама не увидит. Вот этого уединения, мне кажется, тоже современным детям часто не хватает.
Тамара Ляленкова: Мы говорим про читальный зал или о том, чтобы взять книжку?
Екатерина Асонова: А вот в РГДБ так и абонемент устроен, и читальный зал. В детском отделе Иностранки вообще все самостоятельно.
Анастасия Россинская: Сейчас есть такое понятие - открытый фонд. Бывают книги, которые помечены, что их нельзя выносить, а во многих библиотеках это единое.
Екатерина Асонова: И тут формируется еще чувство собственного достоинства.
Ольга Мяэотс: И собственная позиция.
Екатерина Асонова: Смотрите, мы описали сейчас ситуации, когда мы чтение выносим из интимного в публичный процесс. А с другой стороны, и это парадокс, именно в библиотеке оно приобретает ту интимность, которую может приобрести. То есть библиотека - это тот институт индивидуализации процесса.
Тамара Ляленкова: Да, потому что, когда есть выбор, можно найти себя в этом выборе. А если у тебя в шкафу только то, что купили родители, ты не можешь себя проявит никоим образом, потому что это не твой выбор.
Анастасия Россинская: Продавцы в магазинах жалуются тоже, что мама выбрала одни книги, а ребенок другие, но в кошелек к маме мы залезть не можем, мы не знаем, почему мама что выбирает, какие у нее мотивы. А в библиотеке можно попробовать защитить право ребенка. В библиотеке интересные и другие позиции. Я сейчас много работаю с библиотекарями из Архангельска, Перми, Белгорода, в этом году у меня много библиотечных семинарах в областях, и на всех этих семинарах возникает коллизия: как вы относитесь к возрастной маркировке? И вот здесь я всегда вспоминаю мюнхенскую юношескую библиотеку, где есть возрастная маркировка, то есть стеллажи расставлены по возрастам и по языкам, я дохожу до 13 лет - и все, маркировка заканчивается. И в стеллаже "13+" я обнаруживаю абсолютно все, что у нас сейчас маркировали бы как "18+" точно. И я понимаю, что до 13 лет немецкая библиотека берет на себя ответственность, она рекомендует литературу, спрашивает родителей, каким-то образом вмешивается, глубоко я не знаю их систему, а с 13 лет - все! И вот тут у библиотекаря трудная ситуация, она требует очень тонкого отношения.
Тамара Ляленкова: А есть какие-то механизмы репрессий к библиотечным работникам, если вдруг они...
Екатерина Асонова: К сожалению, есть случаи прокурорских проверок, когда пропускали книги, и почему они здесь стоят...
Анастасия Россинская: В одной из библиотек, с которой мы работали, разделены периодические издания совершенно четко - "6+", "12+", для взрослых... Это не значит, что ребенок не может туда подойти, это уже зависит от конкретной библиотеки. И я бы хотела еще сказать, что социализация и все остальное, о чем мы говорили, это замечательно и важно, но все это будет работать, если библиотека будет понимать эти свои функции и работать на них. Если она будет продолжать поддерживать свой этот стереотипный вид, тогда никакие замечательные дела свои она сделать не сможет. Если будет современный фонд, актуализированный, если библиотекарь будет доброжелательный, к которому хочется подойти. Я с детства бывала в библиотеке постоянно, мои родители работали там, и при этом даже все равно очень много именно отрицательного, к сожалению, было опыта общения. Мне кажется, сейчас такого меньше, но все равно бывает. Поэтому библиотека должна и к себе предъявлять очень высокие требования и по оформлению, и по расстановке мебели, и по фонду, и по стилю общения, и по тому, что в ней происходит.
Екатерина Асонова: И уважение, конечно, к тому, кто к тебе приходит, оно первично. Помните, что вы уважительно должны отнестись и к ребенку, и к его семье, и если вы даете книжку, которая в семье посеет разлад, ничего хорошего это не сделает. У вас за спиной тысячи и тысячи книг, и можно выбрать ту, которая не создаст конфликта. То есть всегда помните о том, что не мама виновата в том, что ей что-то привиделось в книжке, а о вашем профессионализме.
Ольга Мяэотс: К сожалению, у нас это зависит не только от библиотекаря, потому что мы все-таки сталкиваемся сейчас с огромным валом такого давления на любое книгоиздание, школу, у нас эта переоценка ценностей идет и того, что мы хотим вложить в будущие поколения. Я пыталась найти ответ на вопрос, почему именно к книгам мы относимся так подозрительно, а не к телевидению, не к кино, не к каким-то играм, и может быть, это, как у бывшей самой читающей страны в мире, такое магическое представление, что книга, если навредит, она навредит страшнее всего. Хотя, на самом деле, это совершенно не так, и именно книга, поскольку она очень медленно входит в читателя, с ней ты можешь много что противопоставить, ты можешь с ней спорить, вести диалог, не мне вам это объяснять. С другой стороны, конечно, люди, которые работают с нашими детьми, мы им должны доверять и слушать профессионалов. Мы же можем так же относиться и к больнице, что нам не нужны врачи, потому что мы сами знаем, что вредно, а что полезно. Вот здесь как раз поддержка профессионального уровня учителей, библиотекарей, театральных работников абсолютно необходима. Мы находимся сейчас в катастрофической ситуации, когда эти люди, которые обеспечивают нам радостную, счастливую, успешную жизнь, они наиболее уязвимы. Любой человек может по этим законам составить любое обвинение, и ты будешь оправдываться, и тебе могут сломать жизнь, даже не со зла, а потому что сломано уважение к профессионалам.
Тамара Ляленкова: А ты просто не ту книжку взял с полки...
Екатерина Асонова: Мы же часто горим еще на неумении работать с законом. Довольно часто приходит прокурорская проверка в школу и говорит: "Где ваш третий час физкультуры?" И достаточно достать письмо министерства, документа, на основании которых школа это сделала, и проверка будет удовлетворена. Часто мы пасуем, экспертами себя не чувствуем и не умеем себя позиционировать как эксперты. Нам надо учиться консолидироваться, выступать в защиту, выходить на правовой уровень.
Анастасия Россинская: И еще очень важно взаимодействие между школой, библиотекой, музеем, театром! Если бы было понимание ценности культуры вообще и библиотек в частности, мне кажется, было бы легче.
Ольга Мяэотс: Даже библиотечный институт по своей функции противостоит. Любые нападки на профессию связаны с представлением, что есть одно правильное мнение, а все остальные - неправильные. Когда в библиотеке или в университете человеку предлагается спектр разных мнений, которые он должен проанализировать и выбрать какое-то свое, вынести собственное суждение, уже мы снимаем это напряжение. Потому что все страхи связаны с тем, что нарушена та единственная обретенная вера, и вот только она, и больше никакая другая. Поэтому у нас есть и внутренний механизм, противоядие, но несомненно, надо понимать и давать какой-то вотум доверия людям, которые работают с нашими детьми в первую очередь.
Тамара Ляленкова: А как пополняются сейчас библиотечные фонды?
Анастасия Россинская: Несколько лет назад, когда работала в библиотеке, я занималась комплектованием, и все было намного свободнее, чем сейчас. Тогда мы изучали нашу аудиторию, ее потребности, изучали новинки и смотрели, чего не хватает в фонде, какой классики, что обязательно надо иметь, - и просто заказывали литературу. Мы сами формировали. А сейчас эта система, по-моему, не функционирует уже. Сейчас это все делается централизованно, библиотеки не имеют тут никакого слова. Они могут, конечно, сказать что-то, но пока это слово дойдет, может пройти уже несколько...
Екатерина Асонова: Да, это все затруднено. И за это время, прошедшее и в свете реорганизаций, и в свете всего того вообще, что с библиотеками происходит, конечно, повысился уровень жертвенности какой-то: а вот, с нами что-то делают... И позиция библиотекаря, который отсматривает новинки и формирует запрос, снижена. Мы понимаем, что люди находится сейчас в ситуации, когда им очень сложно это делать. Но я могу сказать, что я обязательно пробегаю библиотеки по фондам, и сказать, что новинок нет совсем, я не могу. Очень по-разному...
Анастасия Россинская: Очень по-разному, да, но есть библиотеки, очень хорошо укомплектованные современными книгами.
Екатерина Асонова: Да, и сказать, что библиотеки бедные, нельзя. Бедную библиотеку я видела только в Чечне. Она действительно произвела на меня удручающее впечатление. А все остальные библиотеки, ну, не супер, не как Иностранка, но у всех же еще разный круг чтения.
Ольга Мяэотс: Поэтому они и нужны разные. Чтобы ходить в три, как я маленькая. (смеются)
Тамара Ляленкова: На самом деле, да, это прекрасная возможность, если есть несколько библиотек, и ты можешь выбрать, в какую пойти.
