Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о проблемах, с которыми в последнее время столкнулись российские учителя, не только в столице, но и в регионах. Это стало возможно благодаря Школе профсоюзного актива Межрегионального профсоюза работников образования "Учитель", которая проходила в Подмосковье.
В московской студии – педагоги Анна Инютина, город Камбарга; Сергей Онищенко, Санкт-Петербург; Алексей Юмалов, город Череповец, и Дмитрий Казаков, поселок Вознесенское Нижегородской области.
Сразу скажу, что профсоюз "Учитель", в отличие от традиционного, согласного во всем с руководством, совсем другой, потому что образовался он в ответ на те вызовы, что возникли при реформировании системы образования, и решает он действительно насущные вопросы. В него вступают, как мне кажется, активные или ущемленные в своих правах люди. Поэтому первый мой вопрос очень простой: в ответ на что в вашем учебном заведении педагоги решили обратиться в профсоюз "Учитель"?
Анна Инютина: Год назад я написала открытое письмо Ливанову, и это был жест отчаяния, потому что проблемы не решались. Мне казалось, что я эти проблемы обозначу, и на федеральном уровне они решатся. Совершенно случайно мне попался сайт профсоюза "Учитель", и я обратилась туда, чтобы они помогли мне распространить письмо и привлечь внимание учителей, собрать подписи. Так мы познакомились. А потом уже пошли решать проблемы вместе.
Тамара Ляленкова: То есть вы относитесь к активным людям, которые не могу спокойно смотреть на то, что происходит сейчас, и это было недовольство происходящим в целом.
Анна Инютина: Конечно, в целом.
Алексей Юмалов: У нас немножко другая ситуация. Город Череповец по меркам нашей области достаточно крупный город, и внутри областной профсоюзной организации работников образования и череповецкой профорганизации работников образования возник некий конфликт, в результате чего череповецкая организация вышла из областного, и мы какое-то время были самостоятельным подразделением. Но недавно мы присоединились, вступили в ряде межрегионального профсоюза "Учитель".
Тамара Ляленкова: То есть вас не устроил тот профсоюз, который существовал, видимо, ФНПРовский. А в чем был конфликт?
Алексей Юмалов: Совершенно верно. Всей информации у меня нет, поэтому не берусь говорить об этом. Знаю, что конфликт существовал.
Дмитрий Казаков: Мы, небольшая группа учителей, в основном молодые учителя, вступили в профсоюз "Учитель", создали свою ячейку профсоюзную, первичку. Наш район – глубинка, и альтернативы в глубинке не существует. Даже получить какую-то информацию тяжело. Решили вступить, чтобы получать информацию, быть в курсе происходящего, бороться с периодически возникающими ущемлениями. Добиться помощи в традиционном профсоюзе невозможно. Мы пробовали, но даже если взять всех членов нашего профсоюза, люди бывают зачастую обижены на профсоюз, в котором они состояли, он им не помогал. Хотя некоторые люди говорят, что им помог. Мы решили найти альтернативный путь, создали первичку и сейчас существуем в структуре профсоюза "Учитель".
Сергей Онищенко: Я, наверное, отношусь к активным, потому что состою в партии "5 декабря", и тогда как раз-таки по вопросам образования я встретился с Андреем два года назад и решил вступить. Я считаю, что всех наших учителей ущемляют, я не раз выступал по этому поводу на митингах, это и заработная плата, и превышение нагрузки, много проблем. Я вижу много проблем, связанных с образованием, и я пришел в профсоюз, чтобы помогать другим, и чтобы мне тоже помогли решать какие-то проблемы. Я хочу, чтобы наши дети, наше будущее было на уверенном пути.
Тамара Ляленкова: Сергей, а вы благополучный учитель? Ваш лицей, директор, педагогический коллектив – насколько все удобно и комфортно для вас как профессионального учителя?
Сергей Онищенко: Лицей 329, в котором я работаю третий год, это достаточно неплохой лицей в Невском районе. У нас даже первые классы набирались уже под заявления через администрацию, завуч не хотела уже брать, а дети все шли. Если говорить о комфортности обстановки, мне многие вещи некомфортны, притом что я работаю с интерактивной доской, и у многих учителей нет тех вещей, которые есть у меня, современные компьютеры, проекторы, все есть. Предмет у меня – информатика. Поэтому грех жаловаться на обеспечение. Но дальше – информация по старинке в уголке на втором этаже…
Тамара Ляленкова: Ну, может быть, для вас это естественно, а кто-то из учителей с электронной почтой не справится.
Сергей Онищенко: Думаю, здесь другая причина. У нас много педагогов пенсионного возраста, и им трудно привыкать к новым условиям. Они привыкли смотреть все на бумажке, и для них электронная почта – что-то страшное. Видимо, поэтому.
Тамара Ляленкова: На самом деле, учителя с очень большим стажем легко овладевают новыми технологиями, кто хочет это сделать. Дело просто в инерционности мышления, может быть.
Алексей Юмалов: Наша школа с недавних пор стала цифровой, и что касается технического оснащения, компьютеры практически в каждом классе есть, на рабочем столе учителя, плюс компьютерные классы. У нас обычная общеобразовательная школа, не лицей, нет специального отбора детей. И в первые годы было достаточно сложно людям предпенсионного и пенсионного возраста привыкать. Прямо в школе были организованы курсы учителями информатики, в течение года после уроков учителя оставались и обучались. Просто организация нужна, и все.
Тамара Ляленкова: Считается, что часть проблем в школьном образовании связаны с тем, что большинство педагогов – женщины преклонных лет.
Дмитрий Казаков: У нас ситуация в Нижегородской области немножко другая. В Нижегородской области действовала с 2006 по 2013 год программа поддержки молодых специалистов, и не только в образовании, но и другие были направления. Поэтому в школы пришло достаточно большое количество молодежи. В итоге, допустим, наш коллектив сельской школы, совсем небольшой, но достаточно молодой. У нас 50 человек в школе, и такие школы у нас еще есть. И в нашей школе тоже практически во всех классах есть компьютеры, интерактивные доски, то есть обеспечение хорошее, нашу школу характеризовали хорошо. Но у нас проблемы с выходом в интернет – низкая скорость… Я тоже касаюсь информатики, хотя я учитель истории, и действительно, мы пытались как-то эту проблему решить, и директор тоже. Но ввиду того, что школа у нас маленькая учителей не так много, информация доходит как-то. Но проблема выхода в интернет постоянно стоит. То есть техника есть, но полностью ее реализовывать, использовать в учебном процессе бывает иногда затруднительно по этим причинам. И тут появляются другие проблемы. Например, мы не можем в полной мере использовать электронный журнал, электронные дневники. Поэтому нам приходится вести и бумажный журнал, и электронный, и все это превращается в огромный труд, за которые учителя еще и получают нагоняй – почему не выставили вовремя оценки. Я подключаюсь к собственному интернету, он работает чуть получше, и работаю через него. Говорят, что скоро будет хороший интернет, но это "скоро" длится уже энный промежуток времени, проблема не решается.
Тамара Ляленкова: А это могло бы экономить время педагогам и не погибнуть под бумажной работой и бюрократизацией, на которую все жалуются. А у вас, Анна, большая школа?
Анна Инютина: Порядка 400 человек, чуть побольше. Женский коллектив, огромная проблема с кадрами в районе – нет литераторов, нет математиков. Огромная нагрузка – и ОГЭ, и ЕГЭ, и сочинения, огромное количество тетрадей, и это никак не учитывается. Молодые кадры уходят. Выдерживают две недели, месяц, много – год, и уходят, потому что зарплата маленькая, груз непомерный, плюс все эти электронные журналы и бумажные… У нас тоже проблемы с интернетом, с самой программу, сервер не работает и так далее. Порой приходится по четыре часа сидеть – не идет, не получается. Нет компьютеров у нас в каждом классе. И почему еще я вступил в профсоюз "Учитель" – мы пытаемся решить проблемы на федеральном уровне. Специфика проблем образовании заключается в том что мы решаем не проблему "работник – работодатель", а проблемы гораздо масштабнее, пытаемся решать, что очень сложно сделать.
Тамара Ляленкова: А какова наиболее важная проблема, которая вас беспокоит сейчас?
Анна Инютина: В моей петиции обозначено много разных проблем, но меня волнует, например, проблема не только загруженности учителя, а дело в том, что учитель не в состоянии выполнять те функции, для которых он пришел в школу. Мы не можем воспитывать детей, потому что нам мешает много препятствия. Навязанные нам обязанности заставляют нас лгать и изворачиваться. Система образования построена так, что мы все время боремся за показатели: ЕГЭ, ОГЭ, лучшая школа, лучшая в районе, лучшая в республике и так далее. Всем нужны показатели, начиная от РОНО, заканчивая министерством. Эта система противоречит тому, что должно быть в школе. И у нас в школе главный не ребенок, а чиновник, и мы работаем на чиновника. Мы кругом отчитываемся! Нужно сдать рабочую программа, которая проверяется бедными завучами, приходят из Рособрнадзора, проверяют ее и говорят: у вас тут не хватает, тут неправильно… Мы все это переписываем. И кому это надо, если у нас стандартные учебники и стандартные программы? И во ФГОСам мы не можем нормально работать, потому что нет обеспечения. Нам все спускается сверху – программа воспитания, теперь патриотического воспитания, и мы только успеваем отчитываться, как мы это должны сделать, а делания не происходит, на самом деле, все уходит в бумажки.
Дмитрий Казаков: Вот когда общаешься с учителями из городов, жалуются, что учитель перегружен. И у нас учитель перегружен, но у нас главная проблема в том, что в селе учителя готовы терпеть эти вещи ради того, чтобы была работа, но с 2007 года, когда я пришел в школу, начался процесс оптимизации – закрываются школы. И часто чиновники этим пользуются: терпите все, гонитесь за показателями – и тогда, возможно, вас не закроют. Если у вас не будет олимпиадников, вас могут закрыть. Как в школе, где 50 детей, можно учеников подготовить ко всем олимпиадам, чтобы они там заняли какие-то места даже на районном уровне? Но нужен показатель – олимпиады. Перегруженность огромнейшая, действительно, и учителя-предметники ведут разные предметы. Я учитель истории и при этом еще учитель информатики, я учился специально, получал допобразование. Но даже и это ничего, учились бы, но оптимизация идет постоянно. Учителей пугают, учителя молчат, лишь бы не закрыли. Конкурс – надо участвовать, конкурс – надо участвовать. И часто учитель и работы пишет, фальсификации…
Тамара Ляленкова: Дмитрий, а вы хотели быть учителем, или появился этот проект, и вы решили в нем участвовать?
Дмитрий Казаков: Я всегда честно говорю, у меня мама – учитель, я учился в педагогическом институте, но я в школу, конечно, идти не хотел тогда, потому что была маленькая зарплата и возвращаться в деревню – перспектив никаких не было. Но когда программа появилась, я пошел в этот проект из корыстных целей – получить квартиру и машину. Потому что другие перспективы туманные. Я уже 8 лет работаю в школе, мне осталось 2 года, и мой контракт заканчивается, я могу уйти из школы. Но я хотел бы работать в школе! Несмотря на все трудности, мне нравится работать в школе. И коллеги у меня разные, у нас молодой коллектив, и есть мужчины, половина практически мужчин разного возраста, и младше меня есть даже. Есть люди, которые тоже в программе находятся. А сейчас школы закрываются, и учителя часто страдают от отсутствия нагрузки, соответственно, зарплата маленькая. Вроде бы небольшая нагрузка, можно заниматься детьми, но при маленькой нагрузке учитель ищет еще подработку где-то на стороне. Я и в школе работаю, и помимо школы еще работаю, и постоянно работаю, чтобы обеспечить более-менее нормальный уровень жизни, приходится это делать.
Тамара Ляленкова: А ту пресловутую среднюю зарплату по региону вы получаете в школе?
Дмитрий Казаков: У меня зарплата немного, наверное, недотягивает до средней. Я учитель истории и учитель информатики, и выходит у меня нагрузка – 21 час. Сейчас часов еще немножко уменьшилось, и до средней я не дотягиваю. Если не ошибаюсь, средняя – около 30 тысяч у нас, у меня зарплата – 20 с чем-то тысяч.
Тамара Ляленкова: Насколько я знаю, наибольшее число обращений в профсоюз учитель было связано с тем, что менялась оплата труда, и многие не понимали, как это работает, и не только преподаватели, но и директора, и администрация муниципальная.
Сергей Онищенко: В Санкт-Петербурге с зарплатами ничуть не лучше. Два года назад было объявлено президентом по Северо-Западному региону сумма в 27 тысяч рублей. У меня был 5-летний перерыв, и когда два года назад я пришел в своей лицей, за мной никакие аттестаций категорий не сохранились. Я попросил завуча уложить мне 18 часов в три дня, поскольку, не имея высшей категории, много денег не будет, у меня съемное жилье, и я получаю в школе 21 тысячу рублей. Я открыто заявлял свою зарплату не раз и предлагаю педагогам поучаствовать в проекте профсоюза "Учитель" – "Мониторинг педагогических зарплат". Можно зайти, загрузить свой квикток о зарплате, и мы подводим статистику. Проект стартовал в конце мая, и мы уже первые результаты ждем в сентябре. Но мы и так уже понимаем, что объявленная среднеэкономическая зарплата для учителя – ее получают только те педагоги, которые имеют и пенсионное обеспечение, и выслугу за 20 лет. Молодые специалисты без категории однозначно за 18 часов никакой среднеэкономической зарплаты получать не будут! Обидно, что по импортным и по отечественным товарам инфляция уже перешагнула сильно вперед, по разным оценкам, по нашим товарам – 11 процентов, по импортным – за 30 процентов. Это мои цифры, но примеряя к ним мою зарплату, я понимаю, что на треть беднее стал жить. И для меня работа в школе до сих пор неустойчивая почва. И обидно, что ты закончил в детстве педкласс, прошел педвуз, прошел 15 лет стажа, 5 лет помучился… Для меня сейчас работа педагога как дополнительная халтура, по большому счету, у меня еще есть администрирование компьютеров, вэб-дизайн, и это меня кормит настолько же, насколько меня кормит школа.
Тамара Ляленкова: А почему вы от школы не отказываетесь?
Сергей Онищенко: Хороший вопрос… Это работа для меня в большей степени для души, конечно. Когда у тебя полжизни с этим связано, ты именитых педагогов знаешь, и уже не одно поколение вырастил детей, на тебя уже смотрят как на хорошего педагога, безусловно. Но обидно, что хороший депутат в Думе всю свою жизнь делает за год и получает зарплату – 420 тысяч. А хороший учитель за всю свою жизнь ничего не сделает, ни жилья, ни машины.
Алексей Юмалов: По поводу зарплаты у нас проблемы те же. Зарплата складывается из нагрузок, которые вынуждены нести учителя, это две и более ставки. Необходимо учитывать и то, что, по сути дела, происходит нарушение трудовых прав. Право на отдых – учитель в современных условиях практически этого права лишен. Учитель работает и в школе, и дома, и объемы работы настолько большие, что просто не успеваешь все сделать. Исходя из этого, может быть, сумма такая у стажистов и получается.
Тамара Ляленкова: Да, если такую зарплата получают люди со стажем и пенсионного возраста, это для них лишний довод не уходить на пенсию, соответственно, не освобождать место. И таким образом, школа не станет в преподавательском составе моложе еще долгое время.
Алексей Юмалов: Совершенно верно. Обновления кадров не происходит. Учителям пенсионного возраст уходить на мизерную пенсию, на нее нереально жить, а молодежь, которая приходит после окончания вузов, не имеющая категории и стажа, получает заработную плату значительно ниже средней, которая объявлена. В итоге, попробовав пожить на нее, они в конечном итоге из школы уходят.
Тамара Ляленкова: И новая система оплаты труда ситуацию не исправляла?
Сергей Онищенко: Конечно, мы воюем и за это, и наши сопредседатели на митингах не раз выступали. Два года назад мы еще говорили о том, что необходимо надбавочную часть снизить, потому что она является коррупционным инструментом сама по себе. Директора начисляют себе большие деньги за счет надбавочного фонда. У нас в лицее я добивался полгода, чтобы собрать профсоюз, и на бумаге он есть, по факту его нет. Полгода я ходил к нашему обозначенному лидеру ФНПР и просил сделать профсоюзное заседание, мне пока было отказано, за полгода заседания ни разу не было, а бумаги все висят. Есть свод положений о распределении надбавочной части, но кто принимает решения по этому своду, какие именно, куда – все это держится в тайне, и понятно почему. Потому что администрации это выгодно. Наши профсоюзные лидеры и мы, активисты, уже два год назад по этому поводу к правительству обращались, в итоге у нас в Санкт-Петербурге вполовину уменьшили надбавочный фонд и перевели его в основной фонд зарплаты. Тоже первый шаг. Вот в Санкт-Петербурге при царе было две высокооплачиваемых категории бюджетников – генералы и учителя. А до тех пор, пока у нас депутаты Госдумы будут получать больше, чем лучшие учителя… Кому сказать, лучший учитель России получает "Хрустального пеликана", а лучший депутат Госдумы себя и детей уже наперед обеспечил на всю жизнь. Я уже думаю, может, бросить этот Петербург и поехать по программе в Нижегородскую область!
Дмитрий Казаков: На самом деле, хорошая программа, многие педагоги получили, но опять же программа очень узкая, в нее входят люди, которые только закончили институт и сразу пришли в школу. И если в 2007 году, когда я пошел туда, брали всех, потому что практически никто туда не шел и не верил, что это возможно, потом уже стали избирательно подходить. Особенно мне жалко сейчас педагогов возраста лет 40. Они работали в школе в 90-е годы, у меня мама тогда работала, не получали по полгода зарплаты, а когда наступило время, когда финансовое обеспечение стало восстанавливаться, эти люди ничего не получили от государства.
Тамара Ляленкова: Притом что они наиболее квалифицированные и способные к дальнейшему развитию.
Дмитрий Казаков: Да! И второй раздор, который часто вносится в школу, когда опять эти баллы, которые нам должны дать, а мы должны на задних лапках стоять, все бумажки приносить, а можно просто в интернете насидеть, бумажек набрать и что-то получить.
Сергей Онищенко: Эти баллы не формализованы, большинство школ их формализуют под себя, и администрации это делают под себя.
Алексей Юмалов: Основной вопрос – во введении нормы оплаты труда за ставку, за 18 часов. Тогда не нужно будет учителям набирать большое количество часов, и молодым педагогам будет и место в школе, и достаточная зарплата.
Тамара Ляленкова: Я боюсь, многие педагоги с вами не согласятся.
Сергей Онищенко: В принципе, надбавочная часть призвана стимулировать труд педагога, по большому счету. Большинство учителей сейчас не смогут объяснить систему начисления заработной платы, которая им выплачивается, потому что она крайне непрозрачна и витиевата и каждый регион ее еще как-то по-своему формирует. Если сделать ставку – час стоит столько-то, это бы, конечно, сразу пересчитало все, и многие бы знали, куда идут. Правда, это внесло бы некий цинизм и манипуляции. Я считаю, что стимулирующие части должны быть, но нужно в первую очередь выкурить не педагогов. Пусть простят меня люди инженерных всяких специальностей, которые нашли приют в школе. Когда приют не находят в школе квалифицированные педагоги, это стыдно должно быть стране! Если человек имеет педагогическое образование, я считаю, что это в коэффициентах уже надо учитывать. У нас за лицей набавляют, по-моему, 0,05 процента, в отличие от обычной школы. Пусть бы была 0,1 за то, что ты имеешь педобразование. Хотя педвузы сейчас, как и школы, выпускают людей с показателями, у них в дипломе сказано, что он педагог. А когда он с практикой уже реально сталкивается, 101 проблема! Незнание предмет, незнание методики…
Тамара Ляленкова: То есть вы предлагаете ввести бонус уже за то, что человек закончил педвуз?
Сергей Онищенко: Да, пусть небольшой, но тем не менее. Можно это обсуждать, и я не министр Ливанов…
Алексей Юмалов: Это, конечно, спорный момент, но тут еще есть один момент, на который тоже нужно обратить внимание. У нас водится понятие – сколько стоит ученик, именно из этого начинает формироваться и размер оплаты труда учителя. В каждом регионе своя определенная цена. Простите, но мы по всей России работаем по одной и той же программе, работаем, пишем необходимую документацию и так далее, выполняем одну и ту же работу, но при этом получаем разные заработные платы. Это уже дискриминация определенная существует.
Сергей Онищенко: Когда мы смотрим, как получает наша администрация, особенно это касается высшей школы… Есть положение, которое хоть как-то выполняется, что федеральные учреждения обязаны публиковать свои доходы на сайтах. В частности, РГПУ имени Герцена имеет статус федерального вуза, но попробуйте найти на его сайте доходы ректоров. Вы их там не найдете. Если бы все наши руководители на разных уровнях образовательных учреждений публиковали свои доходы, а ничего в этом такого нет… Они же знают наши доходы, тем более государство заявляет, что все прозрачно, и пусть наша администрация тоже поделится с нами информацией, сколько они получают, и тогда будет понятно все. Часто административные работники получают в разы больше, чем учителя которые формируют учащегося.
Анна Инютина: А вот я на это несколько иначе смотрю. Я была осенью на Образовательном форуме в Пензе, была в Комитете гражданских инициатив, где обсуждался вопрос реформирования системы оплаты труда, в том числе. Вот в Пензе два дня вся Россия обсуждала зарплаты, систему оплаты все регионы и профсоюзы. И на круглых столах, на дискуссионных площадках находились люди из администрации президента, и там были предложены варианты выхода из сложившейся ситуации, все было сказано и доложено, и при этом мы остаемся на том же уровне, ничего не меняется. Зато мы активно обсуждаем, какая у нас зарплата, большая или маленькая. Конечно, маленькая! Нас ломают через колено: вот вам кусок, вы там его делите в профсоюзе… И народ бросается это делать. Я считаю, что не надо этого делать, а надо просто все это решать совершенно по-другому. Понятно, что надо поднять зарплату на столько, чтобы можно было спокойно жить и работать, чтобы можно было не брать двойную нагрузку, чтобы мы работали спокойно, и у нас была возможность развиваться творчески. Я была в Комитете гражданских инициатив и слушала людей, которые занимались реформой оплаты труда, и они признали, что эта стимулирующая часть привела к тому, что учитель гонится за этими "палочками", чтобы заработать лишнюю копейку, и это приводит к тому, что падает качество. Потому что человеку уже не важно, одного он приготовил – ему мало дают денег, и он берет 10 человек, 10 детей он приготовить не может, и это получается та же самая фальсификация. Эта система не сработала, она привел к очередной профанации в образовании. Все это знают, но все так и остается. Почему? Да потому что цинично поступают с нами с детьми, с образованием. Это цинизм!
Тамара Ляленкова: А что делать? Вот вы писали письмо, пишет свои требования профсоюз "Учитель". Это все уходит куда?
Анна Инютина: Надо объединяться и говорить!
Сергей Онищенко: У нас очень много понимающих людей. Но я не понимаю, почему у нас глухонемая власть, давайте уж открыто говорить. "Бесогон", июнь месяц, выступает Никита Михалков и говорит: "Посмотрите на наше будущее! Что нас ждет? Учитель – это все!" По-моему, наше общество должно понять, что с 2000-х до текущего момента нами пройден очень серьезный этап, современность меняется очень быстро. Мы не можем отвечать на запросы сегодняшнего дня, у нас нет гибкого образования сегодня. Если военные получают больше нас, неужели военные считают, что мы их не защищаем своим трудом? Да мы такие же защитники нашего будущего!
Дмитрий Казаков: Первая цель, что можно сделать. Если власть на местах слышит людей, что они говорят, то все равно положение меняется к лучшему. Наша власть должна нас услышать! Я не думаю, что перед нами стоят какие-то глобальные задачи, нерешаемые. Все решаемо. А на местах, в селе, чтобы все изменилось к лучшему, необходимо в первую очередь, чтобы учитель занимался своим делом. Не работал летом на стройке, как часто бывает, а занимался своим делом. И чтобы ему хватало на жизнь, чтобы он жил на эти деньги, но не существовал. Тогда многие проблемы и мелочи отпадут, наверное, и мы не будем на них так сильно, может быть, обращать внимание.
Алексей Юмалов: А я хочу сказать, что у меня есть некий положительный пример. Весной этого года, после нашего обращения с письмами в адрес мэра города, губернатора, мы писали письма и в Генпрокуратуру, и куда мы только ни обращались, и весной этого года мы вышли на митинг. Там собралось около 6 тысяч человек, нас поддержала родительская общественность, нас поддержали врачи "скорой помощи" города. И нужно сказать, что власть сделала вывод, вывод правильный о том, что если начинает возникать некая социальная напряженность в обществе, это показатель работы власти, соответственно, нужно менять подход, идти навстречу, учиться разговаривать с людьми. И нас услышали. Не скажу, что мы добились всего, но определенный шаг навстречу власть сделала. В общем, положительные итоги есть, и нужно объединяться и действовать сообща. Чем нас будет больше, и чем чаще мы об этом будем заявлять, тем больше вероятности и шансов, что нас услышат.
Тамара Ляленкова: А насколько вас поддерживают коллеги, допустим в вашей же школе? Как правило, мы знаем достаточно немного общественно активных людей.
Алексей Юмалов: Наша школа – одна из активных по городу Череповцу. Из более чем 60 человек – педагогов школы – у нас около 40 – члены профсоюза, принимали участие в митинге, в обращениях в различные властные структуры.
Тамара Ляленкова: Но это редкость, мне кажется.
Алексей Юмалов: Наверное, люди увидели, что профсоюз действительно работающий. У нас были и проблемы, и не скажу, что они все разрешены на сегодняшний момент, есть и достаточно серьезные, но после митинга люди увидели, что писали и выходили они не зря, результаты есть. Думаю, в этом направлении можно и нужно говорить с властью.
Тамара Ляленкова: Анна, а в вашем случае как относятся коллеги? Поддерживают вас?
Анна Инютина: У нас первичка профсоюза районная, у нас несколько человек из разных школ собрались. Поддерживают. И они согласны с тем, что проблемы у нас у всех, это неравнодушные люди. проблемы видеть – это одно, а болеть за образование и стремиться что-то изменить – это немножко другое. Думаю, у нас собрались самые смелые, самые неравнодушные, самые ответственные. А мои коллеги в школе смотрят на мою деятельность в основном так: молодец, делай…
Дмитрий Казаков: Наши коллеги действительно боятся, непонятно, правда, чего. Фактически и так уже все доведены до ручки. Зарплата и нагрузка – это две самые больные темы. И на местах, конечно, какие-то проблемы можно решить, когда люди объединяются.
Анна Инютина: Но много и того, что нельзя решить. Те же ФГОСы – в провинции это беда, беда с их внедрением.
