Отрывки из передачи
Владимир Набоков говорит по-русски, по-английски и по-французски:
«Я сейчас перевожу «Лолиту» на русский, и это похоже на завершение моей творческой жизни или начало новой спирали. Я испытываю множество трудностей с переводом технических терминов, особенно относящихся к автомобилю, которые не вполне гармонируют с русской жизнью, или она не гармонирует с американской. Мне бывает сложно подобрать русские слова к предметам одежды, обуви, мебели и т.д. С другой стороны, описание тонких эмоций, повадок моей нимфетки или мягкого, тающего в воздухе американского пейзажа, очень точно ложатся в лирический русский слог. Книга будет опубликована в Америке и, возможно, в Париже. Путешествующие поэты и дипломаты, надеюсь, тайно ввезут её в Россию».
Воспоминания о заключении
Вспоминает бывший узник ГУЛАГа Владимир Муравьёв:
«На Лубянке (1948 г.) были люди старше меня, знающие. Один ленинградский профессор-литературовед читал наизусть Тютчева. Каждый день я учил наизусть одно стихотворение Тютчева. Был один журналист-международник. Он говорил: «Мы сидеть не будем. Это дело скоро кончится». И те, кто сажал, знали, что не за что, и те, кого сажали, знали, что не за что. Бить не били. Просто орали, угрожали. Этапом в столыпинском вагоне отправили. Лагерь, в основном, был уголовный. Страшные рожи».
Московская актриса Ксения Орлова
Лауреат театральной премии «Золотая маска» 2015 г.
«В ГИТИСе, будет звучать грубо, но гуманитарным предметам уделяется очень мало времени. Они есть, но это почему-то считается необязательным. Ты, главное, спой, станцуй, сыграй, а остальное…ну будешь читать —молодец, не будешь—никто тебя не выгонит. Нет ощущения фундаментального образования. Есть ощущение незнания всего. Вся база, которая есть, это как раз вильнюсская школа. Со школой очень повезло. Учителя учили. Вильнюс очень важен. Это такой островок. Нужно туда приезжать периодически: набираться энергии, спокойствия и сил, потому что это родина».
«Мои любимые пластинки» с грузинским журналистом и переводчиком Бидзиной Рамишвили
