В июне в Киеве прошёл фестиваль «Дни перевода». В фестивале участвовали профессиональные украинские и зарубежные переводчики прозы и поэзии, филологи, писатели и поэты, переводившие с разных языков на украинский, русский, польский, немецкий. В публичных дискуссиях гости говорили о переводе как геополитической и культурной проблеме: что такое язык войны и язык мира? Какие смыслы вкладывают в слова «парламент», «демократия», «свобода» англичане, немцы, украинцы, поляки?

(отрывки из передачи)

​Гасан Гусейнов (российский филолог): «Некоторые ключевые слова международное сообщество игнорирует. Оно не описывает реальность событий в России и в Украине, как это было с Югославией. У меня горькие чувства. Я чувствую себя человеком в униформе. Не потому что я был когда-то офицером запаса. У меня чувство стыда и неловкости. У меня ощущение, что человек, приезжающий из Москвы, каким бы он ни был, как бы он ни высказывался в поддержку одних и против своих собственных деятелей, которые учудили здесь всю эту войну, ты всё-таки человек, который недостаточно сделал для того, чтобы предотвратить омерзительное, агрессивное поведение современной Российской Федерации по отношению к Украине».

​Адам Поморский (польский эссеист, переводчик, глава польского Пен-клуба): «Мы соглашаемся с украинскими коллегами в том, что у нас в последние четверть века был единственный огромный регион в посткоммунистическом пространстве в самом центре Европы, где не проливалась кровь в межэтнических конфликтах. В этом регионе жили свыше ста миллионов людей. Посткоммунистическая трансформация проходила мирным путём. Это не Кавказ, не Средняя Азия, не Балканы, не Россия. И сейчас наш регион почти уничтожен как регион. И это уже не локальная проблема. Как этот регион угрожает России? Что, два литовских самолёта подвергнут бомбардировке Кремль? Я наблюдал за российским общественным мнением. Люди начинают бояться за себя, за своих близких. О том, что это будет расширяться по закону оползня, страшно думать».

​Дзвинка Матияш (украинская писательница, переводчица): «В Донбассе война — это хирургическая операция. А в Киеве пациент даже не отдаёт себе отчёта, что надо провериться. Диагноз не поставлен. В Донбассе те люди, с которыми я общалась, очень открыты. Те, кто в прошлом году прошёл оккупацию, ночевал в подвалах, нуждались в исповеди. Они задавали мне неожиданные вопросы: «Что нам делать, чтобы это не повторилось?». Мне казалось, они хватаются за меня, как за представителя «большой Украины». Я была для них носителем культуры, и они чувствовали, что культура может их спасти. Моя поездка была развенчанием стереотипов. В Киеве меня спрашивали: «Там с тобой говорили по-украински? Да не может быть. Они же не знают». Да знают, я же слышала, у них очень хороший язык. Я же писатель. Мне есть к чему придраться».