Ставшие каноническими 86 процентов поддержки президента России Владимира Путина получили подтверждение в опубликованном в мае 2015 года опросе "Левада-центра": именно столько процентов опрошенных подтвердили, что одобряют деятельность президента. 13 процентов ее не одобрили.

60 процентов при этом сочли, что дела в стране "идут в правильном направлении", а 23 – что "события ведут нас в тупик".

Оппозиционный лидер Алексей Навальный, выступая в конце мая в программе Радио Свобода и "Голоса Америки", назвал рейтинг Путина "рейтингом пустоты":

"Было бы абсолютно аналогично, если бы провели опрос в 1985 году, в 1986 году. В 1983 году Константин Устинович Черненко показал бы рейтинг в 99 процентов. Разве это что-то означало бы? Это не означало бы ничего. Завтра три репортажа по телевидению про дворец Путина в Геленджике – и от 86 процентов не останется даже шести".

Навальный также заметил, что те 14 процентов, которые не высказывают поддержки Путину, – "это огромное количество людей. Это немыслимое количество людей".

Действительно, несмотря на несколько пренебрежительное отношение к цифре в 13 процентов, в масштабах России это – миллионы людей. А 23 процента, которые считают, что "события ведут в тупик", – это и вовсе почти четверть населения. Социолог и политолог Леонид Седов согласен с тем, что это значительная часть населения, и это может служить опорой оппозиции, но при этом замечает, что эти люди – неоднородны, и их претензии к президенту и его политике – самые разные, в них надо разбираться. То же касается и тех, кто поддерживает Путина, по всей видимости, Седов не считает это сплошь "рейтингом пустоты":

– Рейтинг, конечно, нездоровый, в том смысле, что он очень высок. Но тут надо более тонко разбираться, из каких категорий людей складывается эта высокая цифра. Мне думается, что не так уж это все безобидно. Потому что, скажем, если режим падет, как об этом задумывается Навальный и к чему стремятся оппозиционеры, мне думается, что довольно многие люди выйдут на улицы и скажут: "Верните нам нашего президента". В предыдущие десятилетия одобрение курса основывалось в основном на материальной удовлетворенности, был рост жизненного уровня за счет нефтяных цен и прочее. Потом появились люди, которые одобрили внешнеполитический курс, присоединение Крыма, возникла эйфория шовинистическая, экспансионистская, агрессивная, одобрение сильно выросло, а вместе с ним и рейтинг президента, естественно.

– По большому счету, население ориентируется на то, что видит в телевизоре, это называется теперь "битвой телевизора с холодильником". Мне кажется, что общество живет в неких мифах. Первый – что у него по-прежнему все хорошо с экономической точки зрения, этот миф остался с 2000-х. (В холодильнике, кстати, чего-то, что можно назвать катастрофой, не произошло, но уровень жизни не растет так, как он рос все 2000-е годы). А второй миф – что Россия сейчас возрождает великую империю, которая была уничтожена в результате крушения Советского Союза. Эти мифы, если вы согласны с тем, что они существуют, могут вступить в жесткое столкновение с реальностью?

– В общем да, конечно, телевизор передает одно, а холодильник вещает о другом. Мне думается, что уже достаточно скоро все эти последствия санкций и ответных санкций со стороны российских властей, все это приведет к заметному ухудшению уровня жизни. Это будет одним из оснований политических перемен, может быть, даже падения режима. Так же как мне думается, что такой победоносный миф в случае больших военных столкновений (может быть, с участием НАТО), тоже обречен на развенчание. Впереди, как мне кажется, нас ждут очень серьезные перемены в этих настроениях, то, что вы называете мифом, будет развенчано и разоблачено.

– Вы страшную вещь произнесли – про большие столкновения, в том числе с НАТО. Мне кажется, что российскому обществу присущ имперский комплекс, не Путин придумал его, Путин только использует это, канализирует те чувства, которые испытывает население. Вам кажется, что общество может избавиться от имперского комплекса только в результате таких тяжелых столкновений?

– Путин и пропаганда идут навстречу этим действительно присущим большинству населения настроениям, цивилизационным особенностям наших людей, которые испокон веку были и антизападно настроены, и проимперски заряжены. Что касается перемен в такого рода культурных особенностях, то они всегда осуществляются в результате серьезных потрясений. Европа пережила серьезные потрясения в свое время. Протестантская культура, Возрождение было следствием серьезных потрясений, крестовых походов, чумных эпидемий и так далее. Европа пережила эти потрясения, в результате сменился культурный тип, менталитет людей. Такая же история и здесь. Эти мифы живут, если угодно, в толще населения, они подогреваются со стороны власти, в итоге, если совершатся какие-то серьезные неудачи в экономике, в политике, то ожидаются серьезные перемены и в этих настроениях.

– Российские власти говорят: да, сейчас будет экономически хуже, потому что это происки злобного Запада. И в принципе, население готово с этим мириться, по крайней мере, сейчас. Это такой эффект Северной Кореи. Люди винят во всех своих бедах вовсе не собственного правителя, а происки Запада. То есть у меня нет уверенности, что любые экономические трудности приведут общество к какому-то изменению.

– Вы правы, конечно, этот тезис о том, что во всем виноват Запад, подхватывается населением. Но в то же время, я думаю, есть большое количество здравомыслящих людей, которые понимают природу этих трудностей иным образом и в общем-то достаточно разумно перекладывают вину на собственную власть. Так что здесь не так все однозначно. Можно, конечно, во всем обвинять Америку, но не все люди поддаются этой пропаганде.

– Снова вернемся к интервью Алексея Навального, который сказал, что вокруг него нормальные люди, с которыми он найдет общий язык, несмотря на разногласия по Украине. И есть картина массовой истерии. Появляется ощущение, что есть одновременно две реальности, и непонятно, какая правильная. У вас ощущение, какой на самом деле народ?

– Есть и те, и другие. Те нормальные люди, о которых говорит Навальный, они в каких-то количествах существуют, и есть те, кто омрачены, заражены этими извечными предрассудками, если угодно, извечной имперской идеологией, стремлением к величию и так далее. Соотношение этих составляющих – это надо проводить особое исследование. То большинство, которое поддерживает эту идеологию, эту власть, подлежит обрушению, как это случилось при советской власти – это тоже не подлежит сомнению. Да, возможен вариант, когда это обрушится, и довольно сильно, наступит время следующей перестройки, если угодно, как это случилось в 1980-е годы. Этот вариант вполне вероятен. Так же, как и вариант того, что обрушится режим не только за счет недовольства населения, а за счет недовольства и раскола элит, о чем многие пишут. Элиты тоже недовольны тем, что нынешняя политика заставляет их отказаться от очень многих вещей, к которым они привыкли, от их свободного распоряжения активами на Западе, от поездок, от того, чтобы посылать детей учиться. В элите тоже назревает недовольство. Это может способствовать обрушению режима. Но с другой стороны, если режим обрушится, вполне можно ожидать, что какие-то массы людей из части общества, лояльной власти, выйдут на улицы с требованием "верните нам нашего президента", как это случилось в Египте, допустим, это сценарий, если угодно, большой смуты.

– Сейчас даже на митинги в поддержку Путина людей свозят за деньги, через специальные сайты набирают массовки. Это удивительно, вроде бы есть эти 86 процентов, но на акцию в поддержку любимого президента людей свозят с помощью денег. Тут у меня возникают сомнения, может, верной гвардии и нет.

– Многие действительно выражают сомнения в том, что люди выйдут, считают, что они на словах отвечают, а на деле не способны к активному выражению своей позиции. Я думаю, что это ошибка, что эти люди активизируются, когда любимого ими президента вдруг отстранят от власти, они отреагируют на это активно.

– То есть мало того, что предстоят испытания на пути к изменениям во власти, еще потом возможна смута?

– Да, возможна смута. Смута именно потому, что общество расколото. И это будет носить характер достаточно острого противоборства.