Иван Толстой: В эфире программа C'est la vie. Непериодические разговоры с Андреем Гавриловым. Здравствуйте, Андрей!
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!
Иван Толстой: Сегодня мы решили начать такую подтему в нашей C'est la vie, которую мы назвали «Темы и интерпретации», будет она посвящена самым известным музыкальным темам в классической музыке, темам и интерпретации этой темы. Мы решили начать с Сергея Васильевича Рахманинова. Почему, Андрей?
Андрей Гаврилов: Почему с Рахманинова, ответить довольно сложно. Просто потому, что, во-первых, насколько я знаю, мы оба любим Рахманинова. Его Второй концерт, который у нас сегодня будет представлен - одно из самых популярных и в то же время известных (это все-таки разные вещи) произведений классической музыки, эту музыку знают и люди, которые вообще редко слушают классику. Я бы вас чуть-чуть подправил: мы будем говорить не только об интерпретациях классического произведения, для этого нужны специальные музыковедческие программы. Я хочу повернуть эту тему по-другому, а именно: классическое произведение и его интерпретации, его толкование, его исполнение в других жанрах. Дело в том, что есть такое понятие (простите меня за грубое русское слово), кроссовер, которое много чего означает в современном языке, но в данном случае это не какой-нибудь суперпроходимый джип, который едет по бездорожью, этот термин обозначает музыкальное произведение, которое перешло в другие жанры. Например, когда классический квартет, «Кронос Квартет» играет пьесу Джимми Хендрикса, великого рок-гитариста — это кроссовер, рок-тема перешла в классическую музыку. И когда кто-нибудь берет «Полет шмеля» и делает из него рок-гитарную импровизацию — это тоже кроссовер, потому что классическая тема перешла в рок-музыку, это движение в другую сторону. Мне интересно было бы проследить, как некоторые музыкальные темы, некоторые музыкальные произведения вдруг предстают совершенно по-другому, поворачиваются другой стороной в тех случаях, когда переходят в другую область музыки. Поэтому сегодня я и хочу представить Второй концерт для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова.
(Музыка)
Андрей Гаврилов: Мы только что послушали фрагмент третьей части Второго концерта Рахманинова для фортепиано с оркестром в исполнении Николая Луганского. Хочу напомнить, что Второй концерт для фортепиано с оркестром до-минор был написан Рахманиновым в 1900 году. Он впервые был исполнен 27 октября 1901 года, исполнял его сам автор. Интересная история посвящения этого концерта — он посвящен известному в то время врачу-гипнотизеру Николаю Далю, который помог Рахманинову справиться с депрессией. Дело в том, что после провала Первой симфонии Рахманинов находился в многолетней депрессии и не был уверен даже, если сейчас вспомнить его письма, что он вообще когда-нибудь будет писать музыку. Так вот, Николай Даль ему помог, Рахманинов написал Второй концерт и посвятил его именно этому врачу.
Иван Толстой: Итак, как живет классическая тема в других жанрах — так мы заявили направление и содержание нашего сегодняшнего разговора. С какой интерпретации начнем, Андрей?
Андрей Гаврилов: Мы начнем с интерпретации 1945 года. Это мелодия, которая официально значится во всех справочниках, как мелодия, которая написана Бадди Кеем и Тэдом Моссмоном, двумя авторами песен, которые жили в то время в Америке. Они написали в 1945 году песню под названием «Полная луна и пустые объятья». Прошло достаточно много лет, прежде чем стали подписывать под Бадди Кеем и Тэдом Моссмоном такую фразу: «Мелодия основана на Втором концерте Сергея Рахманинова». Они написали песню «Полная луна и пустые объятия», которую исполнил первым великий американский певец Фрэнк Синатра.
(Песня)
Андрей Гаврилов: Это был Фрэнк Синатра, который исполнил американскую песню «Полная луна и пустые объятия». В последнее время на пластинках и компакт-дисках стали помечать: «Мелодия основана на Втором концерте Сергея Рахманинова». Когда мы слушали Фрэнка Синатру, уже было понятно, что эта тема близка джазовым мелодиям того времени, середины 1940-х годов. Разумеется, это так, и джазовые аранжировщики, джазовые исполнители не могли пройти мимо нее. Знаменитая американская певица Сара Вон по прозвищу Божественная (это было официальное ее прозвище, но у нее еще было и второе— Морячка - из-за ее соленых шуточек со сцены), также исполнила эту песню, но уже в более джазовом варианте.
(Песня)
Иван Толстой: Андрей, а вообще русские композиторы, насколько часто они становились основой для музыкального интерпретирования?
Андрей Гаврилов: Вы знаете, часто. Здесь нет никакой дискриминации по национальности, что Римский-Корсаков, что Мусоргский, что Чайковский, что Прокофьев, я думаю, у нас будет возможность еще об этом поговорить, они очень часто встречаются в репертуарах разных джазовых и рок-музыкантов, причем иногда в самых неожиданных вариантах, в самых неожиданных смесях жанровых. Мы об этом обязательно поговорим, а пока давайте вернемся к джазовым вариантам Второго концерта Рахманинова. Сейчас в Нью-Йорке работает оркестр, который называется «Манхеттен джаз-оркестр». Он работает в Нью-Йорке, но очень мало известен и в самой Америке, и вообще где бы то ни было за пределами Японии. Все дело в том, что есть такая странность в дистрибуции современной музыки - японские диски стоят очень дорого и их, как правило, трудно где-нибудь найти, приходится заказывать напрямую из Японии. Нет, есть магазины, конечно, которые заказывают японские диски, но они реже встречаются, чем диски американские, английские, французские, немецкие, иногда даже русские. Так вот, «Манхэттен джаз-оркестр» был настолько популярен в Японии, что японцы подписали с ними эксклюзивный контракт, и в последнее время все их пластинки выходят только в Японии, что означает, что в Японии они пользуются бешеной популярностью, а вот во всем мире - только во время концертов. Так что зайти в магазин и найти несколько их дисков практически невозможно. Вы можете случайно найти один, два, но покопаться, выбрать то, что вас интересует, достаточно сложно. Именно поэтому я хочу показать, как «Манхэттен джаз-оркестр» играет Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром.
(Музыка)
Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, при всем многообразии американских джазовых музыкантов всегда почему-то находится тот, кто тебе нравится больше остальных, хотя, казалось бы, никакого логического, рационального объяснения этому нет. У меня такой любимец - Эррол Гарнер, замечательный пианист, которого называли гениальным виртуозом. Человек, который так и не научился читать ноты, человек, который не был принят в профсоюз музыкантов, поскольку он не смог прочесть то, что нужно было для того, чтобы стать членом этого профсоюза, который был с позором изгнан, но потом с позором, но уже с другой стороны, принят, профсоюз сам, как принято говорить, приполз к нему на брюхе, прося прощение, потому что такая величина, как Эррол Гарнер не мог оставаться за пределами профессионального объединения музыкантов. Эррол Гарнер с его очень небольшим ростом всегда садился играть, подложив под себя несколько телефонных справочников. Его пальцы официально были слишком коротки для того, чтобы брать необходимые для пианиста аккорды. Все это преодолев, Эррол Гарнер стал потрясающим джазовым пианистом. И вот сейчас в исполнении Эррола Гарнера и его трио мы послушаем ту же самую мелодию «Полная луна и пустые объятия», основанную на Втором концерте Рахманинова и записанную в 1956 году.
(Музыка)
Иван Толстой: А сейчас обратимся к другой теме. Март — месяц рождения Радио Свобода. Впервые наши передачи вышли в эфир 1 марта 1953-го, когда радиостанция еще носила название «Освобождение». 10 лет спустя сотрудники впервые решили подвести некоторые итоги и собрали в одной программе темы, которые казались им наиболее существенными. Сегодня мы, вероятно, отобрали бы культурные события или мелочи повседневной жизни, но в 1963 году политика казалась царицей информационного эфира. Не будем переписывать историю. Прозвучат фрагменты выступлений итальянского политического деятеля и журналиста Пьетро Ненни о десталинизации, материалы о венгерской революции, голоса Никиты Хрущева и Анастаса Микояна во время заграничных их поездок, интервью с очевидицей восстания в Темиртау, пояснения о целях радиостанции Свобода и некоторые другие сюжеты. Итак, 1 марта 1963-го.
Диктор: В феврале 1956 года новый партийный вождь восстал против старых богов и сбросил их с пьедестала. Человек, который был когда-то далеко и высоко, перестал быть идолом, которому все поклонялись. Он оказался лжепророком, преступником, предателем. 31 декабря 1956 года Радиостанция Свобода передавала выступление лауреата Сталинской премии Пьетро Ненни, посвященное тому, что позже получило название «десталинизация».
Пьетро Ненни: Члены Политбюро стояли на ответственных постах именно для того, чтобы справиться с трудным положением. В докладе Хрущева нет никакого марксистского анализа советского общества. Тщетно читатель ищет ответа на вопрос, почему и каким образом было совершено столько ошибок и преступлений. Коллективное руководство, конечно, лучше единоличного, но оно само по себе не дает никакой гарантии демократической жизни. Теперь вся проблема советского общества сводится к необходимости внутренней демократизации, циркуляции идей, короче говоря, политической свободы.
Диктор: Монолит был сокрушен. Летом 1956 года польский город Познань занял в истории Восточной Европы место рядом с Восточным Берлином, а еще через три месяца произошла венгерская революция.
Диктор: «30 октября Будапешт проснулся в лучах мягкого осеннего солнца. На всех машинах развиваются венгерские национальные флажки. Стрельба прекратилась. Витрины некоторых магазинов пробиты пулями, но товары не тронуты. Ни одна фабрика не работает, но недостатка в продовольствии не ощущается. Я спрашиваю о повстанцах, один капитан меня поправляет: «Не повстанцы, а борцы за свободу».
Диктор: Это пишет Влада Теслич в югославской коммунистической газете «Борьба» 31 октября. Приходят новые отрадные сообщения. По всей Венгрии уже ведут передачи свободные радиостанции, рабочие советы всюду взяли контроль в свои руки, возрождаются демократические партии. В 15 часов 6 минут будапештское радио передает следующее чрезвычайное сообщение:
Диктор: «Дорогие слушатели, мы начинаем новую главу в истории венгерского радио. На протяжение многих лет радио было средством распространения лжи, оно просто выполняло данные сверху приказы. Оно день и ночь распространяло ложь на волнах любой длины. Но борьба, принесшая свободу стране, освободила и наше радио. Мы будем говорить правду, всю правду и только правду!».
Диктор: Битва выиграна. Революция победила. Победила, потерпев поражение. Берлин, Познань, Варшава, Будапешт, крушение идеологии, распад единства, конец монолита.
(Музыка)
Диктор: Вы слушаете специальную передачу «10 лет радиостанции Свобода». К 1957 году история окончательно разоблачила ложь партийных штампов. Эволюция происходила не в сторону консолидации, а в сторону многообразия. Советские танки могли замедлить этот процесс, но они не могли его остановить. Пули могли убивать восставших за независимость, но не могли убить саму идею. Во внешнем мире происходили другие процессы. Британская и Французская империи, империи XIX века распались, и партийным теоретикам пришлось произвести ревизию учения о двух блоках, о двух лагерях — капиталистическом и социалистическом, и прибавить к двум существующим еще один лагерь — лагерь нейтралистов или, как их принято называть, неприсоединившихся. Эта новая теория предусматривала, что завоевавшие независимость страны Азии и Африки должны были стать тайными союзниками социалистического лагеря. Однако на практике они в большинстве случаев остались друзьями своих бывших угнетателей, сохранив с ними экономические и политические связи. В международный обиход вошло два новых термина — Британское Содружество Наций и Французское Сообщество, союзы свободных и независимых держав. Союзы, которые не могли быть разрушены никакими разговорами о неоколониализме. А в Европе вышла на сцену новая сила — Европейское Экономическое Сообщество, понятие, не укладывающееся ни в какие рамки марксизма-ленинизма. В то же время в Советском Союзе продолжался процесс разрыва с прошлым. Новые правители начали испытывать новый политический прием — поездки за границу.
Диктор: Вы заговорили о том, что в некоторых отношениях и Советский Союз может быть виновен за «холодную войну». Вы сделали различные признания в том числе о преступлениях и неправильных действиях Сталина. Но я читал последние сообщения ТАСС о вашей поездке и в этих сообщениях нет ссылок на большинство из этих высказываний. Как это можно объяснить?
Диктор: Передаем ответ Микояна, записанный на пленку.
Анастас Микоян: В этих вопросах наша страна хорошо информирована, не надо повторять. О Сталине все хорошее и плохое, что было, страна давно знала, нет смысла теперь об этом говорить. Я это говорю потому, что у вас продолжает иметь место неправильное суждение по этому вопросу.
Диктор: Анастас Иванович Микоян и Никита Сергеевич Хрущев.
Никита Хрущев: Я должен отметить приятное явление, которое я заметил. Когда я встречаюсь с деловыми людьми и веду с ними беседы, у нас совершенно нет не только никаких конфликтов, но нет даже горячих каких-либо споров. Мы, как деловые люди, друг друга сразу понимаем и, так сказать, знаем свое место каждый и знаем свою философию - не вмешиваемся в философию друг друга, а сразу начинаем говорить на международном деловом языке. Это мне очень нравится. Когда я встречаюсь, беседы веду с профсоюзными деятелями или с другими политическими деятелями, то у меня не идет так гладко.
Диктор: Вы слышали отрывки из передач Радиостанции Свобода от 1 и 8 января 1960 года, передач, в которых мы рассказывали о пребывании советских руководителей партии и правительства в Соединенных Штатах Америки. Чтобы иметь возможность составить свое собственное мнение по тому или иному вопросу, людям нужны факты, наши комментарии к фактам играют подчиненную роль. Каждый может, не принимая их во внимание, судить обо всем и все оценивать по-своему. Но мы считали своим долгом снабжать вас фактами, данными, на основании которых вы могли бы судить о наших комментариях. 8 апреля 1960 года мы затронули тему, которую обходила молчанием советская печать — это был документальный отчет о восстании, о восстании не где-нибудь в Анголе, Вьетнаме или Кении, о восстании в одном из городов Советского Союза. Этот город называется Темиртау.
Диктор: 5 октября прошлого года, то есть 6 месяцев тому назад в газете «Правда» было напечатано сообщение ТАСС о запуске в Советском Союзе третьей космической ракеты. Первую страницу газеты украсил аншлаг: «Новая блестящая победа нашей науки. Советская автоматическая межпланетная станция совершит облет Луны». На следующий день сообщение ТАСС было напечатано и в других газетах. В те же самые дни, в субботу 3-го, в воскресенье 4-го, понедельник 5-го октября на утопающих в осенней грязи улицах заводского поселка у города Темиртау Карагандинской области разыгрывалась кровавая драма — бунт молодых строителей Карагандинского металлургического завода и кровавое его подавление.
Диктор: Но мы не только передавали хронику событий в Темиртау, у наших микрофонов выступили и очевидцы этого восстания. 10 августа 1960-го года мы передавали:
Диктор: Сегодня в нашей студии находится Анна Николаевна Стеблева, которой привелось узнать об этих событиях неподалеку от того города, где они произошли.
Диктор: Анна Николаевна, вам пришлось стать свидетельницей трагических событий, которые произошли в октябре прошлого года в Темиртау, недалеко от Караганды, о которых мы в наших передачах рассказывали. Вы бы не могли рассказать об этом подробнее?
Анна Стеблева: Я услышала об этих событиях примерно на третий день забастовки. Я случайно была в Караганде, и в центре города по проспекту Сталина, так как это дорога всех автобусов и самого большого движения из города Темиртау в Караганду. Когда я приехала на эту улицу, слезла с автобуса, я увидела большую массу людей. Я первое время думала, что случилось какое-то несчастье, какая-то авария. Но когда я присоединилась к этой толпе и стала расспрашивать, правда, людей посторонних, мне не знакомых, то я услышала, что в Темиртау идет забастовка. Так это длилось три дня. Так как местная милиция ничего не могла сделать против этой толпы, видно, стрелять не хотела, было вызвано на четвертый день из Ташкента войско. Как они точнее называются, я не знаю.
Диктор: И что же потом?
Анна Стеблева: Это войско высадилось на запасном аэродроме.
Диктор: На самолетах его перебросили?
Анна Стеблева: На самолетах их перебросили как можно скорее. Сказали, чтобы народ разошелся. Но так как народ не хотел разойтись, то они начали стрелять без всякого предупреждения и без всяких уступок.
Диктор: Темиртау, а два года спустя - Новочеркасск, Краснодар, Грозный. 10 лет мы старались рассказывать о том, о чем молчала советская печать. Так было и летом 1961 года, когда советское правительство, нарушив добровольный мораторий о прекращении ядерных испытаний, начало новую серию испытаний в районе Средней Азии, не осведомив об этом советских граждан.
Никита Хрущев: Если бы в нынешней обстановке какое-либо из государств возобновило бы испытание ядерного оружия, то нетрудно представить все последствия этого. Другие государства, обладающие таким же оружием, были бы вынуждены встать на этот же путь. Был бы дан толчок на возобновление ничем не ограниченной гонки испытаний ядерного оружия любой мощности и в любых условиях.
Диктор: Так говорил Хрущев в 1960 году. Мы вспомнили об этих словах, когда первый атомный гриб вырос на советской территории в 1961 году. Были и другие события, о которых в Советском Союзе не говорили, хотя они и были чреваты важными последствиями. Как только появились первые признаки разногласий между КПСС и китайскими коммунистами по таким вопросам, как великий скачок вперед и чистота марксистско-ленинских риз, Радиостанция Свобода предупредила своих слушателей о назревающем расколе, наличие которого еще открыто не признавали руководители двух величайших стран так называемого «лагеря мира и социализма». В печати появился новый термин, термин, которым пользовались для описания разброда в коммунистических кругах — это термин «полицентризм». На эту тему мы говорили в передаче от 26 июля 1962 года.
- Я только хотел бы внести маленькую поправку, что если само слово «полицентризм» возникло, получило оформление в 1956 году, то «полицентризм», как политическое явление, возник значительно раньше.
- А практически выразилось значительно позднее? Какие же центры мы можем сейчас назвать? Москва — центр старый, с претензий на водительство. Пекин — второй центр. Третий центр - Белград, но без претензий на водительство в социалистическом лагере. Четвертый - Варшава, который вообще не претендует ни на какое водительство.
- По-моему, нам надо перестать очень напирать на общие формулы. Руководство претендует на руководство, только самостоятельность. На самом деле мы имеем дело с целым рядом процессов, есть различные переходные формы от просто желания достичь известной автономии, известной независимости от какого бы ни было руководства, до претензий мирового руководства.
Диктор: И мы также рассказали:
- Каждая коммунистическая партия строится на так называемом демократическом централизме, то есть на подчинении одного нижестоящего вышестоящему. Если мировое коммунистическое движение задумано как единое движение, оно, допуская полицентризм, уничтожает фактически основу основ — демократический централизм в строительстве самой партии. Вот здесь я согласен с Юрием Петровичем, когда он говорит, что это ослабляет коммунизм и дает возможность тем силам, которые хотят строить демократический социализм, воспользоваться этим явлением.
Диктор: И наконец, оглядываясь на события на Западе и на Востоке в нашем обзоре за 1962 год, наши политические комментаторы подвели так же итоги прошедшему году и десятилетию.
- В советском блоке, который до сих пор слыл как монолитный коммунистический блок, наблюдаются тенденции, которые иначе назвать нельзя, как центробежные, тенденции раскола, тенденции разногласий, тенденции к проявлению самостоятельности, к ведению самостоятельной политики, которая в целом ряде случаев не ориентируется больше на то, что сказано в Москве. Я попрошу для начала остановиться на тенденциях внутри советского блока, а именно на всем нам известном конфликте или разногласиях между советским и китайским руководством. Мне кажется, что для начала лучше всего будет попросить нашего римского корреспондента Виктора Владимировича Шиманского, который присутствовал на недавнем съезде итальянской компартии, я попрошу его рассказать нам о разногласиях между советским и пекинским руководством, которые именно на этом съезде итальянской компартии в Риме выяснились с особой выпуклостью.
Виктор Шиманский: Игорь Игоревич, мне кажется, что они не выяснились, они первый раз вообще вышли наружу. Когда открылся съезд, всеобщее удивление вызвала речь лидера итальянской компании Тольятти, который в конце своего доклада сказал, что в этом объединенном лагере всех компартий и всех стран советского блока единственным разногласием, единственным диссонансом является Албания. Он резко осудил политику албанской коммунистической партии. И в то же самое время я высказал удивление, что албанскую компартию поддерживает китайская компартия. После этого выступил представитель Китая, который присутствовал на съезде, очень резко осудил и Тольятти, и съезд, сказав, что эти разногласия не следует выносить наружу. Ему на это ответил другой член руководства итальянской компартии, который очень резко еще раз осудил, гораздо более открыто, чем Тольятти, политику китайской компартии и заявил, что по мнению итальянской компартии эти разногласия нужно и должно открыто обсуждать. Между прочим, он тогда ответил на предложение китайского представителя, который, как вы помните, предложил созвать что-то вроде съезда, еще одного съезда всех компартий и обсудить между собой. Он говорит: да, это нужно сделать, но кроме того нужно все это открыто обсуждать. По-моему, это явилось первым открытым шагом в этой военной, можно сказать, дипломатической борьбе, которая началась между Москвой и Пекином.
Диктор: Москва и Пекин, Белград и Тирана, Париж и Вашингтон, Каир и Браззавиль, Дели, Багдад - это некоторые из символов многообразия современного мира. Монолиты дали трещины. На месте штампов, которыми судили о будущем в 1953 году, появились своеобразные, постоянно меняющиеся труднообъяснимые процессы 1963 года. Когда десятилетие, истекшее после смерти Сталина, уже подходило к концу, 500 африканских студентов покинули Болгарию в знак протеста против того, что к ним относились, как выразился один из студентов, «как к свиньям или черным обезьянам». «В этой коммунистической стране было больше расовой дискриминации, чем в любой так называемой капиталистической стране», — сказал один из африканских студентов представителям печати. В 1956 году один венгерский революционер так описывал обстановку в своей стране:
Диктор: «Говорят, что мы живем за «железным занавесом» - это не совсем верно. Мы живем в консервной коробке, в герметически закрытой коробке».
Диктор: И далее венгерский революционер, участник событий 1956 года, сказал о том, что в дни, когда Имре Надь стал председателем Совета министров, эта герметически закрытая коробка была проколота и в нее начал проникать свежий воздух, воздух свободы. Человек, который решился было приоткрыть венгерскую консервную банку, Никита Хрущев, в страхе перед свежим воздухом он эту банку снова запечатал. Символ? Да. Символ насилия. Одним из очередных символов коммунистического насилия стала через какое-то время и берлинская, как ее называют, стена позора. Но история движется в другом направлении, мир становится все более и более многообразным. Движущие силы истории стремительны. Пытаясь им противостоять, руководство КПСС идет не в ногу с историей, а пытается плыть против ее течения. Но этим она доказывает, что коммунизм — это не только не светлые вершины будущего, а гниющий пережиток далекого прошлого. Одного известного члена британского парламента однажды попросили определить значение демократии. Он сказал: «Демократия — это терпимость к взаимно противоположным взглядам». Вот в такую демократию верим и мы здесь, на Радиостанции Свобода. Такая демократия несовместима с понятием монолитности.
(Музыка)
Диктор: Мы, Радиостанция Свобода, вышли в эфир в 1953 году для того, чтобы содействовать развитию демократии в Советском Союзе. И мы будем продолжать свои передачи, рассказывая в них правду и только правду, до тех пор, пока эта цель не будет достигнута.
Иван Толстой: И в завершении нашей программы мы вернемся к главной музыкальной теме, точнее, к теме и ее интерпретациям. Сегодня герой нашего разговора Сергей Васильевич Рахманинов и его Второй концерт. Андрей, чем завершим передачу?
Андрей Гаврилов: Я думаю, мы ее завершим совсем новой интерпретацией. Замечательный американский певец Боб Дилан совсем недавно выпустил альбом, посвященный Фрэнку Синатре. Он взял самые популярные песни Фрэнка Синатры и перепел их, разумеется, в своей манере, своим голосом. Часто его вариант песни довольно слабо напоминает вариант Фрэнка Синатры. Так вот, среди главных хитов этой записи как раз снова мы встречаем эту песню «Полная луна и пустые объятья», основанную на мелодии третьей части Второго концерта для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова. Боб Дилан.
(Песня)
