Бывший советский офицер, представившийся как Манас, рассказал в интервью киргизской службе Радио Свобода, как и почему добровольно завербовался на войну в так называемой "ЛНР" на востоке Украины. Провоевав чуть более полугода в рядах сепаратистов, он решил вернуться на родину. По его словам, он глубоко разочарован тем, что российской стороной выдается полнейшая дезинформация о ситуации на Украине, не соответствуют реалиям рассказы о "бандеровцах и нацистах", воюющих с украинской стороны.
– Манас, на вас форма сепаратистских групп "Луганской Народной Республики". Как вы туда попали?
– Я попал туда добровольно в августе 2014 года, но контракт заключил в ноябре. Смотрел телевизор – российский Первый канал, РТР, другие телеканалы. Для меня было важно, что в 1941 году на войне погиб мой дед. Именно мои моральные установки меня и позвали. Телеканалы передавали, что там фашисты поднимают голову, нацисты, показывали свастику. Я сел в поезд, взяв билет до Самары. Оттуда попал в Ростов-на-Дону. Из него через другие российские города, через пограничный пост "Изварино" на автобусе добрался до Украины.
– И вы сразу присоединились к сепаратистам?
Там были люди разных национальностей: сербы, чеченцы, казахи, осетины
– Не в первый день. Пять дней была "пробивка" – проверяли мои документы. Я взял с собой военный билет и диплом об окончании военного училища. Сам я офицер в отставке, закончил в 1992 году Симферопольское высшее военно-политическое училище. Естественно, служил в Вооруженных силах. Потом был ранен при исполнении обязанностей. И с тех пор был в запасе.
– В Бишкеке у вас не было никаких контактов с украинскими сепаратистскими группами?
Они-то думали, что после Крыма их точно так же признают в качестве "Луганской Народной Республики", "Донецкой Народной Республики", оказалось, что их просто-напросто кинули
– Были, но другие. Но они, скажем так, были направляющими, а не отправляющими. Сначала я вошел в Союз казаков зарубежья, связался с определенными людьми. Они дали мне направление. Со мной было 17 человек из Кыргызстана. Мы попали в Украину, потом было распределение, и я попал в отдельную бригаду особого назначения. Вот так и начались для нас боевые действия. Нас держали пять дней в фильтрационном пункте, проверяли документы, уточняли специальности. Я по своей специальности попал. Это был город Краснодон, через пять дней меня отправили в Луганск. Там в то время шли боевые действия. По прибытии познакомился с разведгруппой. Там были люди разных национальностей: сербы, чеченцы, казахи, осетины. Я попал к Че Геваре. Он семиреченский казак, живет в Калининграде. Он и был начальником разведгруппы. Потом начались непосредственно боевые действия.
– Все это время, пока воевали, вы верили в то, что действовали правильно, уехав на Украину?
Мне очень прискорбно: я закончил военно-политическое училище, но попался на такую "утку"
– Самый главный перелом у меня на этом и произошел: я думал, что там фашисты, но их в принципе не видел. Мы воевали с регулярной украинской армией. Мы брали в плен противника, уничтожали, ведь это война. У них есть некоторые прорехи – батальоны "Правый сектор", "Донбасс", которые формируются за счет волонтеров, ультранационалистов. Но где их только нет. Но фашистов я не видел.
– А сами попадали в плен?
– Нет. Но был ранен. Сначала поставка обмундирования, снаряжения были слабыми. С обеих сторон воевали банды. Там были разрозненные войска, как таковых регулярных войск там не было. Я как-то терпел все это. Но потом, когда видишь все по эфиру…Там работает Первый канал, РТР, потом россияне открыли телеканал "Луганск-24". Там вся информация про войну, другой нет. Но окончательный перелом у меня произошел, когда я увидел российские войска, как они заходят, как воюют. У меня внутри что-то сломалось.
– У вас нет сомнений, что это были именно российские войска?
Там работает Первый канал, РТР, потом россияне открыли телеканал "Луганск-24"
– Какие могут быть сомнения, если мы с ними вместе воевали! Сомнений быть не может... Чтобы понять, что это были российские войска, надо узнать способы их комплектования. Это не солдаты срочной службы. Это боеспособные части, которые дислоцируются в Южной Осетии, которые прошли первую и вторую чеченские войны. В основном контрактники. Их туда временами перебрасывают, иногда оттягивают назад. Но они при этом уходят без техники. В процессе они обучают людей, оставляют технику и уходят. Там фронт не очень однородный, бои происходят в разных населенных пунктах.
– Как вы оцениваете подготовку ополченцев? Они получают постоянное обновление военными или военной техникой? Можно ли говорить о деградации?
Друг со мной уехал в Ростов, он воевал и в Дебальцеве, у него нет будущего, если две области вернутся в состав Украины
– Деградация началась после заключения последних минских соглашений. Они почему-то считают, что Россия, лично Путин, их кинули. Они-то думали, что после Крыма их точно так же признают в качестве "Луганской Народной Республики", "Донецкой Народной Республики", потом оказалось, что их просто-напросто кинули. Шахтеров сейчас увещевают тем, что Луганская и Донецкая области получат особый статус в составе Украины. Они просто опасаются того, что, если станут регионом Украины с особым статусом, пройдет какое-то время и начнется зачистка. Какая зачистка? Если СБУ будет работать, то сепаратистов все равно будут отслеживать и наказывать. Поэтому некоторые, кто воевали, выезжают из Украины. Вот, к примеру, друг со мной уехал в Ростов, он воевал и в Дебальцеве и везде, у него нет будущего, если две области вернутся в состав Украины. Как их увещевают, они просто должны воевать до последнего, у них нет другого пути. Они никому не верят. Не верят и тому, что их не тронут, уверены, что наступит момент, и все равно их привлекут к ответственности.
– Они получают военную технику и оружие?
– Да, они это получают. Однако сейчас там больше действует регулярная российская армия. Как таковых воюющих шахтеров почти не осталось. Добровольцев тоже осталось очень мало. Сейчас и нас заменяют регулярными войсками, это будут силы сдерживания, которые при любых условиях будут какие-то позиции отстаивать.
– Как вам удалось уйти?
– Мне повезло. Есть в законодательстве такое понятие, как отпуск. Мне его дали после того, как взяли Дебальцево. Потом мы сопровождали "груз 200". Контракт я не расторг – это могло вызвать подозрения. Я просто попросился домой, хотя на российской границе не хотели выпускать.
– Вы сказали, в вашем сознании произошел перелом. В чем вы разуверились?
– У меня был один мотив, он не оправдался. Оказалось, что все это – агитация и пропаганда. Хотя мне очень прискорбно: я закончил военно-политическое училище, но попался на такую "утку".
– Какое было у вас ощущение? Силы ополчения мощнее украинских?
– Сами по себе силы ополчения, по большому счету, не представляют собой ничего. Преимущество им обеспечивает российская техника. Мне кажется, российская сторона мощнее, в последнее время ополченцам ЛНР начали поставлять гаубицы. И этих орудий – на целую дивизию.
Примечание: имя изменено по просьбе собеседника.
Сокращенная версия интервью. Полная видеоверсия ниже.
