Кто на самом деле должен ответить за смерть российских журналистов и целой группы людей, которая погибла вместе с ними? Что известно об этих людях? Почему все расследование свелось к фигуре летчицы Надежды Савченко? Обсуждают правозащитница Зоя Светова и адвокат Илья Новиков. Ведущая Елена Рыковцева.
Полная видеоверсия эфира
Елена Рыковцева: Событие сегодня понятное – суд оставил под арестом Надежду Савченко. Но у нас сегодня большой и сложный разговор о том, почему на самом деле не хотят расследовать гибель российских журналистов под Луганском, и почему все свелось к Надежде Савченко, несчастной голодающей, которая очевидно не имеет к этому никакого отношения. Я представляю вам гостей нашей программы: с нами Зоя Светова, журналист, правозащитник, Илья Новиков, адвокат Надежды Савченко. Зоя, насколько мне удалось установить, я тоже этим занималась, согласно показаниям всех очевидцев, коллег, которые были рядом, эти журналисты не собирались вообще в эту точку приезжать в этот день, потому что они уже снимали там накануне. Это абсолютно случайный приезд Игоря Корнелюка и Антона Волошина в эту точку, где в конце концов и нашла их эта судьба, минометный огонь, в котором погибло много людей, не они одни, а целая группа. Вы где-то в российской прессе встречали за это время попытку расследовать, почему они туда вернулись, как они там оказались во второй раз, кто их туда отправил?
Зоя Светова: Нет, вы знаете, я не сталкивалась с этим. Мне кажется, что все журналисты, которые пишут на эту тему, даже я сама писала о деле Надежды Савченко, мы все приняли за данность, что они туда приехали, нам было даже неинтересно, зачем они там оказались. Всех интересовало, почему Надежду Савченко привлекают теперь, она уже 8 месяцев является обвиняемой в их убийстве, мол, она указывала командирам, куда стрелять. Сейчас уже очевидно всем, тем, кто следит за этим делом, что у Надежды есть алиби, что ее захватили в плен за какое-то время до того, как погибли журналисты, то есть она никоим образом не могла быть причастна к их смерти.
Елена Рыковцева: Каким образом Надежда Савченко могла навести на местоположение журналистов, которые ехали, по всем показаниям их коллег совсем в другое место, в район Каменного брода, чтобы, читаю свидетельство журналиста "Лайфньюс", "проверить одну информацию, но она не подтвердилась. И поскольку рядом поселок Металлист, где ведутся боевые действия, они решили поехать туда, как сказал таксист, который их туда вез, дым поснимать, то, се. То есть зачем-то понадобилась еще одна картинка места, где ведутся боевые действия. Никто не мог знать заранее, что они там окажутся.
Зоя Светова: Они, конечно, стали случайными жертвами, потому что в этот момент там началось какое-то боестолкновение, какая-то перестрелка между сепаратистами и батальоном "Айдар".
Елена Рыковцева: Там идет война. Там был минометчик. Они пошли вместе с группой ополченцев к некоей машине, к фуре, где их накрыл минометный огонь. Я совершенно уверена, что прицельно стреляли по ополченцам, которые являются врагами в этой войне. Но как можно было среди них распознать журналистов?
Зоя Светова: Конечно, их никто не распознал. Другое дело, что взяли в плен членов батальона "Айдар", среди них оказалась Надежда Савченко, которая туда приехала, как она говорила, в отпуск. Как я понимаю, у нее были какие-то проблемы там, где она служила, она хлопнула дверью и уехала, поехала к своим друзьям, которые воевали. И она просто тоже случайно попала в плен. Насколько я понимаю, когда она попала в плен, они стали разбирать пленных, эти сепаратисты, ополченцы и увидели, Надежда Савченко очень известный на Украине человек, она известный летчик, единственная, по-моему, женщина-летчик, они решили, что ею можно будет торгануть. И дальше уже вся эта история покатилась, ее перевезли в Воронеж. Она об этом подробно рассказывала. То есть она сначала была просто свидетелем, а потом уже стала обвиняемой.
Елена Рыковцева: Я проверила всю прессу украинскую, российскую, где они? "После обстрела скорая увезла только раненых, убитые оставались на дороге, потом начался повторный минометный обстрел, но сейчас тела оттуда убраны, тело Антона Волошина находится в судмедэкспертизе", – сказал корреспондент "Лайф Ньюс" в прямом эфире в 19.48 вот этого же дня. Теперь ничего о других убитых, а поначалу сообщалось, что их десятки, где эти люди?
Зоя Светова: Я этого не знала, честно говоря. Очевидно тогда, что это явно показательный процесс, показательное обвинение, чтобы обвинить украинского летчика, военного человека в гибели российских журналистов. Почему тогда не говорят, что она наводила на этих сепаратистов?
Елена Рыковцева: Почему двое, почему ей массовую гибель людей не инкриминируют? Они по каким-то причинам оставляют за кадром эту группу, вы нигде не слышите больше об этой группе.
Зоя Светова: Я уже сказала, что это показательный процесс. Я думаю, целью было то, чтобы держать в плену Надежду Савченко, ее просто потом на кого-то менять. Как бывает на войне, крупную рыбу.
Елена Рыковцева: Себе и в воздух задаю вопрос: какова же цена корпоративной солидарности, этим коллегам, которые не хотят знать, что произошло на самом деле. Как всем удобно одним абзацем "виновата Савченко" драму закрыть гибели их коллег.
Зоя Светова: Я думаю, для той прессы, которая проправительственная и которая поддерживает военные действия на Украине, для них это удобно, чтобы сказать, что вот наши журналисты погибли и в их смерти виновата Надежда Савченко, она фашистка. Я не знаю, что пишут, я не читаю такие газеты, как "Комсомольская правда" и так далее.
Елена Рыковцева: Надежда Савченко – это такой вопиющий, аномальный случай, это настолько невозможно, что она наводила на журналистов, настолько всем очевидно, что даже им неловко делать из нее убийцу.
Зоя Светова: Мне кажется, я общалась с Надеждой Савченко несколько раз, это человек, который не врет. Я читала ее допросы, мне кажется, она не может врать. И когда она говорит: "Я не убивала журналистов и вообще я не стреляю в безоружных людей". Она воин, она была на войне в Ираке, она военный летчик. Когда она говорит, что не убивала журналистов и я не стреляю в безоружных людей, я ей верю. Тем более есть алиби. Это не такой человек, который может голодать 60 дней из-за того, чтобы доказать свою неправоту. Этот человек не будет врать и говорить, что я не убивал журналистов. Если она их убивала, она будет за это отвечать.
Елена Рыковцева: Даже если бы она сказала, что она убила этих журналистов, мы не можем ей никак поверить, потому что это немыслимо и невозможно их там было обнаружить, установить. Навести огонь.
Зоя Светова: Насколько я понимаю, она не умеет это делать, поскольку у нее другая специальность. Наводчик, который наводит, он должен это уметь – это не профессия, но это какой-то навык специальный. Насколько я понимаю, Надежда Савченко таким навыком не владеет.
Елена Рыковцева: То есть мы сходимся на том, что мы понимаем, почему держат ее, ее держат как заложника, как разменную монету, но мы по-прежнему не понимаем, почему коллеги сами отказались от расследования.
Зоя Светова: Потому что здесь речь идет не о журналистике, а о пропаганде.
Елена Рыковцева: Я снова возвращаюсь к погибшим журналистам, что даже когда произойдут обмены, торги и так далее, мы снова вернемся к исходной точке: а как же они погибли, а кто их туда отправил, почему расследование не было проведено? Я специально посмотрела всю прессу по расследованию так называемому гибели коллег, я увидела поразительную вещь. "Комсомольская правда" 10 июля 2014 года: "Установлено, что Савченко является военнослужащей вооруженных сил Украины по воинской специальности "оператор-наводчик вертолета Ми-24". По данным следствия, во время военных действий в районе Луганска в июне текущего года она взяла отпуск и вступила в батальон "Айдар", – рассказал официальный представитель СКР Владимир Маркин. – Узнав координаты расположения группы российских журналистов и других гражданских лиц под Луганском, она передала их боевикам. После этого именно по этим координатам был произведен минометный обстрел".
10 октября, "Красная звезда": "По данным следствия, во время военных действий в районе Луганска в июне этого года Савченко вступила в батальон "Айдар". Узнав координаты расположения группы российских журналистов ВГТРК и других гражданских лиц под Луганском, она передала эти координаты боевикам".
Февраль 2015 года, снова "Комсомольская правда": "Савченко, являясь оператором-наводчиком вертолета Ми-24, вступила в батальон "Айдар". Будучи военнослужащим этого подразделения она была заслана под Луганск, в расположение ополченцев. Заметив там группу российских журналистов ВГТРК, в которую входил Игорь Корнелюк и Антон Волошин, она передала их координаты минометчикам. По этим координатам был произведен минометный обстрел. Во время него журналисты погибли".
Вот это все расследование за полгода – повторение одной и той же фразы в разных вариантах.
Зоя Светова: Это не расследование, это даже не пропаганда, это просто перепечатка пресс-релизов Следственного комитета и интервью Владимира Маркина.
Елена Рыковцева: Значит, просто забудут, когда обменяют или, не дай бог, но журналисты во всей этой истории...
Зоя Светова: Уже прошло почти 8 месяцев, как можно расследовать этот несчастный случай на войне. Никто же не расследует, как погиб итальянский журналист и правозащитник Андрей Миронов. Это война. Я не слышала, чтобы вообще расследовали, когда журналисты погибают на войне.
Елена Рыковцева: Они погибают, как и другие мирные жители. Но почему-то здесь понадобилось назначить убийцу по этим двум журналистам. Почему именно по этим – я не знаю. Здесь появилась такая потребность, что должен быть обозначен виновник.
Зоя Светова: Может быть, здесь история в том, что случайно сепаратисты в сепаратистов же и стреляли. Бывает же, когда свои стреляют в своих, мы знаем такие случаи, в чеченской войне такие случаи были. Может быть, и здесь, поэтому, чтобы очиститься и перевести стрелки, перевели на Савченко, такое тоже может быть.
Елена Рыковцева: Конечно, очень важный момент и очень страшный: эта голодовка, она чудовищная, она очень долго длится. У меня закралась страшная мысль, не решила ли она себя принести в жертву буквально. Я боюсь об этом думать, не вбила ли она себе в голову, что если, не дай бог, что-то с ней случится, это может послужить доказательством чего-то кому-то.
Зоя Светова: Мне трудно залезть в ее голову. Мне кажется, она достаточно умный человек, она человек очень сильный. Когда я ей сказала: Надя, ваша голодовка по сути дела – это шантаж, а российская власть на шантаж не поддается. Она мне ответила: "Ну что ж, нашла коса на камень. Путин не хочет, чтобы я умерла, а я буду делать то, что я хочу. Если меня не отпустят, то я в российской тюрьме умру". Мы ей объясняли, что совершенно это бессмысленно, что нужно подождать, может измениться время, измениться ситуация, ее могут освободить. Ей предъявили вторую статью "незаконное пересечение границы". Мы ей рассказывали, что не будут ее обвинять по статье "убийство", останется только незаконное пересечение границы. Она говорит: "Нет, я знаю, у вас в России Ходорковский сидел 10 лет, Нельсон Мандела сидел сто лет, но я не такая, я не буду покоряться". То есть все время ее фраза, что украинцы не рабы. Честно говоря, не хочется в это верить, я бы лучше верила в то, что здесь есть какая-то военная хитрость. Может быть, она знает свой организм, и в какой-то момент, когда она почувствует, что ей становится плохо, он прекратит голодовку. Я сейчас смотрю на нее, я видела ее ровно неделю назад, она очень сильно похудела, она очень сильно изменилась, лицо изменилось.
Елена Рыковцева: Давайте послушаем, что по этому поводу говорит мама Мария Ивановна Савченко.
(Видеосюжет. Смотрите в видеоверсии программы)
Зоя Светова: Абсолютно правильно Мария Ивановна сказала "мумия". Я еще подумала, на кого она похожа. Если еще неделя голодовки, то мне страшно говорить, ее не будет просто.
Елена Рыковцева: Как-то надо пытаться уговаривать.
Зоя Светова: Все уговаривали, адвокаты уговаривали, мама уговаривала, сестра уговаривала, мы уговаривали, врачи уговаривали. Приезжала Элла Памфилова, с ней разговаривала, я не знаю, о чем. Только, наверное, президент Порошенко может ей приказать бросить голодовку как главнокомандующий, может быть, тогда она перестанет голодать.
Елена Рыковцева: Нам пишут, удивляется человек, наш слушатель: "Странно, что не предъявили что-то гораздо более логичного и трудного для проверки". Действительно ерунду какую-то.
Зоя Светова: Меня это совершенно не удивляет. Я уже много лет пишу о российских судах, у нас столько таких дел сфабрикованных, когда все не склеивается, одно не состыкуется с другим, есть у человека алиби, но все равно идет суд, человека обвиняют и дают ему большой срок. Если бы здесь не было такого шума в отношении Надежды Савченко, ее давно бы уже осудили.
Елена Рыковцева: Мы послушаем сейчас депутата от партии "Батькивщина", восемь человек ее приехали поддержать, давайте одного мы послушаем.
(Видеосюжет)
Елена Рыковцева: Зоя, вы действительно считаете, что это фигура для торга? Как этот торг может выглядеть?
Зоя Светова: Я не могу сказать, потому что я не знаю, что могут предлагать украинцы, на что может согласиться российская власть. Но мне кажется, насколько я слышала, на Украине есть российские военнослужащие, которые находятся в плену, почему бы их не обменять на Надежду Савченко. Это может быть цинично. Но можно обменять даже несколько человек на Надежду Савченко. Я бы всех тех, кто находится в плену, обменяла на Надежду Савченко. Потому что она уже стала таким символом на Украине, символом стойкости, символом украинского патриотизма. С другой стороны, с точки зрения российской власти это был бы прекрасный выход, показать, что власть российская не воюет с женщинами, что нет никакой мести по отношению к женщине и проявить милосердие. Есть реальная опасность. Что она может умереть. Когда тюремные врачи увидят, что ее здоровью угрожает опасность, мне очень странно, что вчера тюремный врач в Матросской тишине сказал, что у нее нормальное, удовлетворительное состояние, что она может ехать на суд, мне это очень странно. Еще неделю назад главный врач Матросской тишины говорил нам, что есть в анализах всякие изменения, мы очень беспокоимся. Что они будут делать, когда увидят, что ее жизни угрожает опасность, они ее будут принудительно кормить, а это очень страшная процедура, это унизительная и очень болезненная процедура, когда в рот какой-то шланг засовывают. Надежда будет воспринимать как пытку. Это же не решит проблему. Она потом опять будет голодать. Мы можем вспомнить советского диссидента Анатолия Марченко, его последняя голодовка длилась 114 дней, она как раз прерывалась принудительным кормлением. Он голодал за освобождение всех советских политических заключенных. И он умер после того, как у него было принудительное кормление, он через две недели умер в больнице. Принудительное кормление все равно опасно для ее жизни, неизвестно, что с ней потом произойдет. Поэтому ее нужно только отпускать, другого выхода я просто не вижу.
Елена Рыковцева: Илья, вы ожидали хотя бы на 1%, что суд не подтвердит ее арест?
Илья Новиков: На 1%. Мы понимали, что если вдруг окажется так, что решение уже принято, а нам пока это неизвестно, решение политическое, то это решение может вполне воплотиться таким путем решения суда. То, что суд примет такое решение независимо от распоряжения свыше, мы, естественно, не верили ни на секунду, это не тот суд, не тот судья, чтобы такие чудеса происходили на ровном месте.
Елена Рыковцева: То есть это была техническая процедура сегодня, узнать, есть ли политическое решение или нет?
Илья Новиков: Вы знаете, это была нравственная процедура, потому что каждый суд и каждое появление Надежды перед людьми, журналистами, публикой, которые смотрят на нее и ждут, что она скажет и сделает – это важная вещь. Во-первых, она сегодня впервые появилась перед камерами после начала голодовки. Последние недели две пошла странная волна в интернете, где люди или не люди постили ее фотографии полугодичной давности и писали такие ехидные комментарии, что, смотрите, она, оказывается, не худеет от голодовки, а это было еще в октябре, те фотографии, которые постились. Надо показать людям, что она выглядит не так, как хотели бы показать вот эти все странные боты. Во-вторых, важно, что она говорит. Потому что в отличие от Светланы Давыдовой, которой, безусловно, я полностью сочувствую, Савченко – это абсолютно другой случай. Это не про жалость, не про милость – это про человека, который стоит на своем, который демонстрирует, что он не позволит к себе относиться как к товару, который можно обменять сейчас или потом, по более высокой цене, по низкой цене. Таким путем, голодая, отказываясь идти на компромиссы, она демонстрирует то, что она человек – это само по себе очень важно. А то, что судья сказал по этому поводу – это технический вопрос, мы не ради этого напрягаемся.
Елена Рыковцева: В материалах дела, в процессе, как звучит описание вот этого дня 17 июня, когда погибли журналисты, если мы знаем по рассказам их коллег, что они вообще не собирались ехать в эту точку, что они появились там совершенно случайно, что они были без опознавательных знаков. Какое задание они получили, если они вчера уже производили эту съемку и уже вчера эти кадры отправляли. Следствие как-то пыталось разобраться с этим?
Илья Новиков: Следствие об этом знает, причем давно уже, но мы об этом узнали сегодня. Не было возможности сказать, поскольку все обсуждали само решение, само продление ареста. Сегодня впервые за все 8 месяцев, пока мы занимаемся делом, нам показали в составе производства по аресту показания Денисова – это третий корреспондент. Он описал ситуацию с их точки зрения. У нас было описание с точки зрения боевиков, было описание с точки зрения Савченко, мы получили третий угол зрения. Он говорит следующее, что в то утро они поехали в северную часть города Луганска в какое-то место, где они собирались снять свой сюжет. Но им там не дали снимать, сказали, что опасно, уезжайте отсюда. У них не состоялась та съемка, которую они планировали. Было слышно, что дальше к северу в Металлисте что-то происходит, там стреляют, они поехали туда наобум. Савченко еще нет на горизонте. Точнее, она есть на горизонте – она уже взята в плен, ее уже везут в базу боевиков в бывшем облвоенкомате, но ее нет на горизонте перемещений этих журналистов. Журналисты, зная, что идет стрельба, едут на этот блокпост. Поскольку они не собирались там долго быть, они не взяли с собой ни касок, ни бронежилетов, ни накидок с надписью ТВ. По сути они приехали на блокпост, стали снимать движение по дороге, а в это время в 20 метрах от них работала минометная батарея боевиков. Стреляли по дороге или стреляли по батареям – мы сейчас не знаем. Савченко в это время уже давно была пленена, она к этой истории не имеет ни малейшего отношения.
Елена Рыковцева: Она не шпион, не разведчик, за ними же не было слежки. В принципе уследить и понять, что они туда поедут, было невозможно, план появился по ходу их поездки.
Илья Новиков: Логика такая, что она якобы каким-то образом непонятным, следствие не поясняет, как она прошла эти два километра по позициям боевиков, но она каким-то способом оказалась в поселке Металлист, случайно увидела, что там находятся журналисты, позвонила по телефону и сказала не просто – давайте накроем батарею, а сказала: давайте накроем батарею, там находятся журналисты, давайте еще их убьем. Так все это выглядит с точки зрения следствия. При этом, естественно, разговор не записывался, звонков самих этих не было, они не отражаются ни в телефоне Савченко, ни в любом другом телефоне, к которому есть доступ у следствия российского. Это чистая фантазия.
Елена Рыковцева: Она была в самом поселке? Потому что они были не в поселке, они были на блокпосту, они пошли к этой фуре по дороге.
Илья Новиков: Они были на блокпосту на окраине Металлиста. Не уточняют, где была Савченко, они пишут, что она визуально наблюдала, где-то, видимо, в кустах сидела, по версии следствия, в поселке Металлист или поблизости от него.
Елена Рыковцева: И она их каким-то образом в группе среди 50 человек узнала в лицо?!
Илья Новиков: Спикер Следственного комитета Маркин твердо и недвусмысленно сказал: на журналистах были хорошо видны накидки ТВ, поэтому они стали удобной мишенью для украинцев. Несмотря на то что уже давно стало известно из других показаний, в том числе тех, которые давали люди, не симпатизирующие Украине, что никаких накидок не было, эта версия остается для следствия аксиомой. Любые попытки на эту тему дискутировать упираются: нет, мы это обсуждать не будем – это факт, их убили за то, что они журналисты. Их увидели на месте работы и убили.
Елена Рыковцева: Передо мной лежат расшифровки. Олег Шишкин, специальный корреспондент Первого канала в эфире говорит четким русским языком: "Они оставили все свои опознавательные знаки в гостинице". Вот это свидетельство, которое можно взять с экрана, и для них это не аргумент.
Илья Новиков: Я предлагаю этот вопрос адресовать генералу Маркину. Да, возможно, для них и это не аргумент, для нас это вполне очевидно.
Елена Рыковцева: У вас нет ощущения, что само по себе расследование того, как погибли журналисты, просто не производится? Сейчас вся задача обвинить не пойми в чем Савченко, продолжать держать ее в тюрьме, а мы не узнаем деталей, почему поехали, кто давал им задание, почему отправили людей не подготовленных в зону военных действий? Все, что касается роли самой компании телевизионной, мы не узнаем уже никогда.
Илья Новиков: Знаете, это не моя миссия. Я не то что отстаиваю этот тезис, что журналистов убили и это хорошо. Я всего лишь отстаиваю ту безусловную истину, что к их убийству Савченко не имеет ни малейшего отношения.
Елена Рыковцева: Конечно, это трагедия. Но если это не Савченко, то кто же тогда, а этим вопросом уже заниматься не хотят.
Илья Новиков: Это практически да. Я не думаю, что тот, кто руководил обстрелом или направлял его, давал задание или команду стрелять, понимал, что там находятся журналисты на этой позиции. Это была или шальная мина, что нельзя исключать, там это происходит на каждом шагу, либо, что более вероятно, это был обстрел с украинской стороны минометной позиции боевиков. Но ни в том, ни в другом случае та версия, которую выдвигает следствие, что были убиты целенаправленно журналисты за то, что они снимали, что бы они ни снимали, это не вырисовывается никаким образом, я с вами полностью согласен.
Елена Рыковцева: Они случайные жертвы войны, такие же жертвы, как любой другой человек. Я правильно понимаю, что никаких списков никаких ополченцев в материалах дела нет? Кто эти люди, которые стояли рядом с ними, где их родственники? Их как будто бы не существует.
Илья Новиков: Я не могу за это ручаться. Дело в том, что это дело – черная дыра процессуальная, оно в себя засасывает бесчисленное количество эпизодов. Те, кто сегодня был на суде, слышали, что у судьи первые минут 7 его решения занимало перечисление эпизодов, по которым это дело было возбуждено. Причем большая их часть – обстрел автобусной остановки в таком-то поселке, обстрел жилого дома в таком-то поселке, обстрел детского дома в таком-то поселке, и все эти вещи происходили уже после того, как Савченко была арестована в России. Но это все составные части того уголовного дела, по которому проходит и она. Поэтому там какая-то информация по бесчисленному количеству эпизодов людей погибших, выживших, раненых, она присутствует, нам ее не показывают. Поэтому что там есть, чего там нет, мы можем только гадать. Мы просто знаем картинку фактическую с нашей стороны, где была Савченко, мы знаем, что это не пересекается с версией следствия. Мы можем ограничить нашу работу и наше исследование этим узким фрагментом. Мы не беремся комментировать, что происходило в других местах и в другое время.
Елена Рыковцева: Вам кажется, что все от и до расписано, где она находилась, но их это никак не убеждает?
Илья Новиков: Они делают вид, что этого нет. Они не то, что аргументируют, почему они не верят. Я бы еще понял, если бы они сказали: вам это предоставила украинская СБУ, мы не верим. Или: наши технические специалисты проверили ваши данные телефонов, они неверны. Это я могу понять, здесь можно спорить. Их позиция очень простая: да, это приобщили к делу, но у нас своя точка зрения, мы ваши доказательство во внимание не принимаем, то есть мы считаем, что они ничего не доказывают. Спорить с этим невозможно.
Елена Рыковцева: Александр из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: По ситуации с Савченко, я считаю, что это ярчайший пример того, что независимого и справедливого суда, как и независимого следствия, кроме как на бумаге, в России не существует. А мужество и стойкость Савченко еще раз ярко показывает всему мировому сообществу суть российского правосудия и российской правоохранительной системы. Решение по Савченко – это политика, поэтому принимать решение вы сами знаете, кто. Политики всего мира, имеется в виду и Госдеп США, и ОБСЕ, и министров Евросоюза очень настойчиво требуют освобождения Савченко. Они не требуют доказательств, они не требуют каких-то материалов, потому что для них совершенно очевидна незаконность всего, что с ней произошло, ее ареста, задержания и предъявленных ей обвинений. Поэтому надо ждать усиления политической активности мировых структур, только это ей сможет помочь.
Елена Рыковцева: Вам как адвокату в помощь мировая поддержка или, наоборот, это осложняет процесс? Понимает ли судья, что это политическое дело, что он ничего не решает?
Илья Новиков: Судья, разумеется, все понимает, он человек не глупый, здесь сомневаться не приходится. Без этой поддержки не было бы всей этой ситуации. Для сравнения я могу привести в пример другого моего подзащитного – Николай Картюк. Ко мне обратилась его семья, этот человек был арестован в марте прошлого года на границе России по подозрению в убийстве, которое он совершил в Чечне в 1993 году, то есть более, чем 20 лет. У этого человека ситуация полного вакуума, я не могу до него добраться, мне не сообщают, где он находится, украинский консул не может до него добраться. Скорее всего условия его содержания гораздо хуже, чем у Савченко, и давят на него страшнее, чем на Савченко, но его смогли грамотно изолировать и в его поддержку высказываются только через запятую. Сегодня было озвучено на суде постановление Верховной Рады Украины, где они требуют приложить усилия к освобождению Савченко, Свинцова и других. Вот это "и других" совершенно убийственно для человека, потому что освобождать в такой ситуации из явного искусственного каменного мешка, в котором оказались эти люди, можно только поименно, адресно, путем громкого внятного проговаривания ситуации. Поэтому без поддержки, которую получила Надежда и продолжает ее получать, конечно, ничего бы этого не было. Вся суть этого дела в том, что люди вступаются за человека и выступают против нелюдей. Я по-другому описать это не могу.
Елена Рыковцева: Вы со своей стороны пытаетесь ее отговаривать от голодовки?
Илья Новиков: Мы это обсуждаем при каждой встрече. Я понимаю, что я, наверное, ухудшаю для Надежды решение, мешаю ей в том решении, которое она для себя приняла, но я каждый раз задаю ей этот вопрос: Надежда, не пора ли сегодня или завтра прекратить голодовку? Нет, она считает, что не пора. Это настолько железный характер, настолько твердая воля, что ни ее сестра, ни ее мама, ни мы, которые постоянно по этому поводу пытаемся ее уговорить, ничего не могут с этим поделать.
Елена Рыковцева: Наталья из Израиля, пожалуйста.
Слушательница: Была сказана такая мысль, что только Порошенко как главнокомандующий может отдать приказ ей прекратить голодовку. Значит нужно приложить усилия, чтобы довести эту очень толковую мысль до Порошенко, потому что у него, наверное, сейчас голова на все стороны разрывается, ему просто не пришло это в голову. Пусть напишет приказ, пусть почтой доставит в Москву, адвокат его получит и принесет ей. Это все можно сделать за два-три дня, только нужно это сделать. Весь мир говорит об этом на международном уровне, и до Порошенко нельзя добраться, сказать ему это?
Полный текст скоро, звук и видео уже здесь
