В интернете появилось сразу несколько петиций с просьбой разрешить ввоз в Россию незарегистрированных лекарственных средств. С подобным обращением выступили, в частности, родители детей, страдающих эпилепсией, а также представители Ассоциации больных туберозным склерозом и Фонда помощи больным эпилепсией "Содружество". По словам авторов петиций, пациентам помогают лишь импортные средства, которые в России не зарегистрированы. Теперь ввоз таких, незарегистрированных, препаратов с целью сбыта подлежит уголовной ответственности.

23 января в России вступил в силу закон, устанавливающий уголовную ответственность за производство, сбыт или ввоз в Россию "фальсифицированных, контрафактных, недоброкачественных и незарегистрированных лекарственных средств, медицинских изделий и фальсифицированных биологически активных добавок". Максимальное наказание за данные деяния – до 8 лет лишения свободы. Авторы закона – депутат от Алтайского края Александр Прокопьев и председатель думского комитета по безопасности и противодействию коррупции Ирина Яровая, объясняли такие меры необходимостью оградить пациентов от некачественной продукции. Однако из-за вступившего в силу закона под ударом оказались люди с различными заболеваниями, которым требуются импортные лекарства, не зарегистрированные в России.

Жительница Архангельска Елена Мадар – мама трехлетнего мальчика, страдающего эпилепсией. Как поясняет женщина, раньше она заказывала ребенку нужное лекарство через интернет, однако после вступления в силу этого закона лекарство больше не привозят. Елена Мадар обратилась с петицией к президенту России Владимиру Путину.

– Сыну скоро будет 4 года, у нас инвалидность, и, помимо всех диагнозов, у нас также есть эпилепсия, – поясняет Елена Мадар. – От эпилепсии мы принимаем препарат, который не зарегистрирован в России. Мы пробовали другие препараты, нам ничего не подошло. В начале новогодних праздников я узнала, что Путин подписал новый закон, по которому теперь невозможно купить этот препарат в России. Я узнала это не от врачей, не из министерства здравоохранения, мне позвонили из консалтинговой компании и сообщили об этом законе. Сказали, что, если мне интересно, я могу написать письмо Путину, поэтому я решила создать петицию. Раньше я заказывала препарат через интернет-аптеки из Москвы и Питера, но в связи с новым законом эти препараты уже не заказать. Сама я не могу выезжать за границу за этим лекарством. Мне его негде достать. Читая комментарии к моей петиции, я понимаю, что таких людей очень и очень много и они тоже пишут, что о законе узнали из моей петиции и что не слышали ни по телевизору, ни в газетах.

– На какую реакцию вы рассчитываете со стороны Путина?

– Я рассчитываю на то, что закон пересмотрят, уберут из него слово "незарегистрированные препараты", потому что они зарегистрированы в других странах, они являются качественными препаратами, они прописаны многим детям в России. Я понимаю, что, конечно, санкции, нужно поддерживать отечественного производителя, но не ценой здоровья детей.

– Как вы раньше покупали лекарства?

– Очень просто: заказывала в интернет-аптеках. Курьерские службы не брались доставлять препарат, поскольку он не зарегистрирован, поэтому переправляли только почтой. Практически всегда можно было найти этот препарат, хоть и дорого. Но сейчас через интернет его нигде не купить, в регионы перестали пересылать еще за неделю-полторы до вступления закона в силу. Я написала письмо Путину, его переадресовали в Минздрав. Они мне ответили, но судя по их ответу, они немного сами не понимают, что делать: они просто выписали текст закона и то, как юридическим лицам получить разрешение на получение этого препарата. Всё. Как я не знала, как буду приобретать этот препарат, так и до сих пор не знаю. У меня сейчас есть небольшой запас препаратов, и мы с ребенком собираемся на лечение за границу. С собой надо взять лекарство с запасом, потому что мало ли: ребенок может выплюнуть таблетку, съесть, еще что-то. За границу-то я уеду, а как мне обратно возвращаться с этим лекарством? Мы летим через Москву, между рейсами интервал во времени около 4-5 часов, мне нужно с собой иметь препарат, чтобы в Москве после самолета дать, но я же уже пересеку границу с этим препаратом, и значит, на меня уже можно будет завести уголовное дело? Получается так, – говорила Елена Мадар.

​Еще одну петицию с требованием разрешить ввоз в Россию незарегистрированных, но прошедших клинические испытания лекарств, которые необходимы при лечении эпилепсии и редких (орфанных) заболеваний, написали представители Фонда помощи больным эпилепсией "Содружество" и Ассоциации больных туберозным склерозом.

– Этот закон всколыхнул не только больных эпилепсией, но и совершенно других нозологий, в том числе орфанных, – поясняет президент Ассоциации больных туберозным склерозом Ева Стюарт. – Это верхушка айсберга, внизу все намного сложнее. На самом деле родители покупали жизненно необходимые препараты сами, за свои деньги. Грамотной маршрутизации от Минздрава не было, а та, которая работала, работала неэффективно – легче было купить. А сейчас они просто лишились этой возможности.

– С вашей точки зрения, есть какой-то выход из ситуации?

– Первое – в закон №532, ограничивающий оборот контрафактных препаратов, БАДов надо убрать слово "незарегистрированные лекарственные препараты", поскольку данные препараты прошли все клинические испытания, зарегистрированы и используются – некоторые из них более 10 лет на территории других стран, – и они входят в протоколы лечения многих заболеваний. Второе – нам нужно немного проработать законодательство, чтобы обязать всех врачей в обязательном порядке информировать пациента о всех возможных вариантах лечения, потому что получается абсурд: врач знает препарат, знает, что он поможет в данной ситуации, и знает, что он не зарегистрирован в России. И назначить его он не может. Вроде он клятву Гиппократа давал, и приоритет у него – вылечить ребенка, убрать эпилептический приступ, если мы говорим об эпилепсии, а убрать он их может только тем, что зарегистрировано в нашей стране. Я считаю, что это очень негуманно по отношению к больным.

– У вас есть какие-то данные о масштабах бедствия? Насколько много людей, которые столкнулись с этой проблемой?

– Я думаю, масштаб бедствия грандиозный, и вот почему: мы все узкопрофильные специалисты – кто-то по эпилепсии, кто-то по онкологии, кто-то по кардиологии. Общей картины пока мы не видим, сейчас начинают подниматься фонды, люди, но я считаю, что это огромный масштаб, потому что это касается практически всех орфанных заболеваний, эпилепсии, сопряженных с ней заболеваний. Очень много препаратов, которые не зарегистрированы и которые родители покупают сами. И это только эпилепсия. Думаю, что в онкологии, кардиологии ситуация точно такая же, – полагает Ева Стюарт, президент Ассоциации больных туберозным склерозом.

Президент Общественного совета по защите прав пациентов, юрист Александр Саверский, с одной стороны, успокаивает: уголовная ответственность, обозначенная в законе, касается ввоза лекарств только с целью сбыта – на граждан, привозящих медикаменты для себя или своих близких, она не распространяется. Однако, с другой стороны, под действие закона подпадают интернет-аптеки, в которых многие люди и заказывали лекарства:

– Понятно, что родители детей обеспокоены. Но Уголовный кодекс по поводу лекарств, которые не должны незарегистрированно пересекать границу, неправильно прочитан. Речь идет о целях пересечения границы. Там написано "в целях сбыта". Сбыт – это отчуждение в пользу другого лица, то есть человек изначально приобретает, чтобы продать, передать. В данном случае ситуация совершенно другая: люди привозят лекарства для себя в интересах своих детей. Человек может везти сам или дать кому-то поручения, например, Фонду. Но если человек купил в России – не важно: через интернет-аптеку или как, то для того, кто это привез, это сбыт, а это состав преступления, – считает президент Общественного совета по защите прав пациентов юрист Александр Саверский.

Директор благотворительного фонда помощи детям с онкогематологическими заболеваниями "Подари жизнь" Екатерина Чистякова, напротив, полагает, что закон может трактоваться таким образом, что к ответственности за ввоз незарегистрированного лекарства может быть привлечен любой человек. Фонд "Подари жизнь" нередко в своей работе сталкивается с необходимостью покупать за границей отсутствующие в России лекарства, однако новый закон подопечных Фонда не коснется. Екатерина Чистякова в интервью Радио Свобода объясняет, каким образом можно законным путем ввозить в Россию незарегистрированные лекарства, и рассуждает о том, какие последствия могут ожидать тех людей, кто из-за закона лишится необходимых лекарств:

– В России законодательно разрешен ввоз лекарственных препаратов по индивидуальным жизненным показаниям конкретного пациента. Порядок ввоза определен. Врачи, которые назначают лекарство, оформляют решение консилиума и разрешение на ввоз препарата через Минздрав. Это разрешение выдается в течение пяти дней, и проблем здесь нет. Поскольку мы работаем с грамотными и ответственными докторами, нашим подопечным не приходится самостоятельно думать о том, как добыть нужное им лекарство. Оформлять разрешение на ввоз лекарств – это право, а не обязанность российских докторов. Поэтому часто в других областях медицины врачи говорят, что человеку нужен препарат, но дальше необходимые документы не делают, и пациенты вынуждены искать знакомых, еще кого-то, кто привезет им необходимые лекарства. Те люди, которые повезут лекарства без разрешения, могут иметь проблемы.

– По вашим данным, насколько много людей, которые пострадают от новых ограничений? Есть ли для них какой-то выход?

– Думаю, что сотни. Выхода для них в современной правовой системе я не вижу. Если речь идет о небольшом количестве лекарств, которые не очень дорого стоят, то, наверно здесь проблем не будет, но если человек серьезно болен, то лекарств нужно много, суммы будут большие. А это уже может рассматриваться как ввоз в крупных размерах.

– Юристы обращают внимание на то, что в законе ответственности подлежит ввоз именно с целью сбыта, но как вы считаете, как это могут трактовать правоохранительные и следственные органы?

– Наши суды трактуют и могут иметь право трактовать "сбыт" очень широко: "сбыт" – не значит обязательно что-то продать, под "сбытом" может подразумеваться и безвозмездная передача тоже. К сожалению, практически любого человека, заплатившего свои деньги и передавшего больному лекарство бесплатно, можно обвинить в сбыте. Это очень хорошо показало дело Алевтины Хориняк, где суд принял за сбыт именно безвозмездную передачу больному необходимого лекарства.

– С вашей точки зрения, насколько будут серьезными последствия для людей, которые не смогут найти необходимые лекарства?

– Зависит от тяжести заболевания, но последствия могут быть серьезными: либо качество лечения снизится, либо эффективность. Иногда такие лекарства являются реально последним шансом.

Алевтина Хориняк, дело которой упоминает Екатерина Чистякова, – 73-летняя врач из Красноярска, которую признали виновной в сбыте сильнодействующих веществ и в 2013 году приговорили к штрафу в 15 тысяч рублей (прокуроры настаивали на 8 годах тюрьмы). Осенью 2014 года апелляционная инстанция полностью оправдала Алевтину Хориняк.

На сегодняшний момент на сайте change.org, на котором размещены петиции с просьбой отменить фактический запрет на ввоз в Россию незарегистрированных лекарств, собрано более 50 тысяч подписей. Если обращение подпишут сто тысяч человек, власти могут его рассмотреть.