После длившейся около полутора лет реконструкции открылся театр, который прежде был известен как Московский драматический театр имени Станиславского и который теперь сменил название на Электротеатр Станиславский. В необычном названии зашифрована память об истории здания на Тверской улице. Сто лет назад в нем отрылся самый большой кинотеатр города – пользовавшийся чрезвычайной популярностью электротеатр "Арс", а впоследствии Константин Станиславский организовал здесь оперно-драматическую студию.
Реконструкция Электротеатра Станиславский осуществлена архитектурным бюро Wowhouse. Как сообщает один из авторов проекта Олег Шапиро, в обновленном театре хай-тек соседствует с сохранившимися старинными элементами:
– Строго говоря, было два проекта: проект реставрации и проект приспособления здания под новые театральные нужды. Нам пришлось иметь дело с памятником архитектуры, и в нем, как в любом памятнике архитектуры, выделены предметы охраны. Это, например, исторические лестницы, входные двери, потолки и балкон в зрительном зале. Все это сохранено. Cкажем, в фойе есть два замечательных торшера, мы их очистили. Сейчас они стали такими сияющими, а были под многочисленными слоями краски. Когда реставраторы их очистили, выяснилось, что они березовые, и мы их оставили такими же натуральными, березовыми. В общем, довольно много таких элементов. Кроме того, предметом охраны является структура здания. То есть не может быть большее количество этажей, капитальные стены должны стоять там, где есть, и это все так и осталось. Ну и, разумеется, фасад. Сам театр состоит из четырех корпусов, но вот тот фасад, через который мы входим в театр, охраняется как историческая ценность.
– И все же в чем состояла архитектурная идея?
– У нашего бюро Wowhouse есть вполне определенная идеология. В Москве мы "продвигатели" общественных пространств. Публичное пространство – это то, чего не хватает современному городу и что должно город объединять. Потому для нас было важно сделать проницаемый, открытый театр. Вы можете из любой его точки попасть в любую другую точку. Мало того, театр весь трансформируемый. Вы можете карман сцены присоединить к фойе и иметь общее единое пространство. Благодаря подвижным панелям, отгораживается половина фойе, и это станет закрытой зоной, где можно сделать специальный перформанс.
Площадь фойе увеличилась. Во-первых, за счет того, что отсюда выгнали арендаторов, то есть ресторан. Во-вторых, гардероб мы переместили на нижний уровень, в подвал. Более того, возникла возможность образовавшийся зал соединить с внутренним двором. Так что мы постарались создать многофункциональное, многозначное пространство. Это архитектурный рассказ про театр, который должен иметь много возможностей.
– Если вспоминать историю зрелищ в этом доме, то отправной точкой был электротеатр "Арс". Имели ли вы в виду его?
– Обновленный театр назвали электротеатром. "Арс" и был электротеатром, все кинотеатры в начале 20-го века назывались электротеатрами. Мы попытались создать некий образ электрического, технологического, даже странного пространства, то есть не напрямую цитировать "Арс" (ну, что от него уже осталось?). Открывшийся в 1915 году электротеатр "Арс" был для своего времени верхом технологической оснащенности. Сейчас мы тоже попытались сделать театр максимально технологичный.
Однако надо сказать, что технологии не напрямую связаны с образом, идею технологии надо изобразить. Мы всеми силами изображали технологичность этого пространства. Например, напоминающими колосники сцены потолками и похожими на сценические светильниками. И в зрительном зале довольно сложное пространство, в том числе акустическое. Там много светового оборудования, свет может меняться. Это же такая фабрика, по сути дела, театральная фабрика, где много чего может меняться, может что-то привноситься, но вообще это очевидная метафора современных технологий. Театральных, конечно, культурных технологий, – говорит Олег Шапиро.
А вообще, у нас впереди много премьер и много других художественных приключений. Зрительный зал-трансформер дает возможность представить все разнообразие режиссерского искусства. Каждый сантиметр этого зала может стать сценой, а может стать зрительским местом. Здесь будут очень разные постановки. Например, итальянский режиссер Ромео Кастеллуччи полностью освободит этот зал от зрительских мест. Мы уже прошли сквозь открытую репетицию, я ясно себе представляю все нюансы этой радикальной авангардной постановки его. Его спектакль начинается в фойе, которое полностью закрыто полиэтиленом. Там создана атмосфера особого рода, атмосфера гробовой пещеры, потому что его спектакль построен на падуанской фреске Джотто "Воскрешение Лазаря". Отсюда зритель отправляется в зал, проходит по лестницам и оказывается на войлоке, которым устлан уже собственно зрительский зал. И там разворачивается потрясающий, написанный самим Ромео диалог на фоне копии фрески Джотто, под звуки ламаистских труб.– Конечно, главное – это постановки спектаклей. Но наша деятельность не будет исчерпываться только этим. Репертуар необходимо окутывать и образовательной, и теоретической деятельностью, предоставлять возможность разного рода видам искусства встречаться с театром. Поэтому мы делаем книжную серию "Театр и его дневник". В нашей маленькой книжной лавочке "Порядок слов в Электротеатре" мы осуществляем дружбу с Питером. Питерский книжный магазинчик "Порядок слов" проникает теперь в Москву, и возникает еще один коммуникативный мостик между двумя городами.
Много разных возможностей предоставляет это пространство собственно режиссуре. Но, кроме того, в открытом фойе может продолжаться открытая жизнь города. Будет работать кафешка, книжная лавочка. С утра люди могут прийти сюда. Все это пространство пронизано волнами вай-фай. Они могут сидеть, работать с компьютером, пить кофе, читать книжки, общаться друг с другом. Также в фойе могут быть разные музыкальные приключения в виде концертиков. Здесь, или вот если вы поднимитесь по лестнице, там возникает маленький концертный зал – "Электролестница". Мы можем тоже класть войлок, давать подушки, люди могут лежа слушать музыку. Мы даже это уже попробовали, и это чудесно!
Впереди еще один этап реконструкции, предстоит обустроить внутренний дворик. Тут будут еще и фестивали, и стрит-арт, и разного рода более сложные театральные действа. И просто так могут люди прийти. С шумной Тверской завернуть в тихий, чудесный театральный дворик.
Создавая новый образ театра, мы закрыли весь предыдущий репертуар по двум причинам. Первая причина – изменилась сцена, больше нет итальянской сцены-коробки. Между тем спектакли, которые здесь шли, были рассчитаны на совсем другое пространство. И сейчас заниматься адаптацией, внедрением этих спектаклей в новое чудесное и другое пространство бессмысленно. Надо уметь расставаться с чем-то, что уже остается в другом времени, и это вторая причина. А когда я сюда пришел и познакомился с труппой, с каждым актером, я был совершенно потрясен. Это люди, открытые на будущее и огромного потенциала. Что бы мне ни говорили об этом театре, когда я сюда шел, я увидел замечательных актеров. Ни с одним из артистов этого театра мы не расстались. Я собираюсь работать с артистами всех трех поколений. Со "стариками", прекрасными артистами среднего возраста и замечательной молодежью.
25 февраля будет премьера трилогии "Синяя птица". Это огромный эпический проект, три спектакля в три вечера. Построено все как воспоминания корифеев нашего театра, прекрасных "стариков" – Владимира Борисовича Коренева и Алевтины Константиновны Константиновой. Их воспоминания переплетены с мистической сказкой Метерлинка, с путешествием детей за синей птицей, и они же играют Тильтиля и Митиль.
Наконец, мы работаем над проектом для малой сцены, а возможно, некоторые спектакли затем появятся и на большой. Это проект "Золотой осел". Там 20 дебютов молодых режиссеров, многие из них мои ученики. Стержнем проекта является роман Апулея "Золотой осел". Там так устроена структура письма, что плетутся истории друг за другом, иногда перебивая друг друга, входя внутрь, что позволило нам включить сюда массу разных других драматических и текстов, европейских и отечественных. Это будут полноценные дебюты молодых режиссеров, первые спектакли, которые мы собираемся представлять публике на протяжении следующего года.
По сути, репертуарная политика устроена так: это сфера, разделенная на две полусферы. С одной стороны это фабрика постановщиков-мастеров в высоком смысле слова. А вторая полусфера – это сад, где происходит труд становления, выяснения собственной индивидуальности, который так важен для дебютирующего сознания. Вот из этих двух полусфер и состоит наш подход к репертуару, – утверждает Борис Юхананов.
Электротеатр Станиславский открылся "Вакханками" Еврипида. Для постановки Борис Юхананов пригласил греческого режиссера Теодороса Терзопулоса, имеющего славу лучшего в Европе интерпретатора античной трагедии. Под руководством основателя Афинского театра Attis российские актеры долго осваивали его метод, столь отличный от привычной для них школы перевоплощения. Они учились по-новому владеть своим телом и дыханием. Мало того, хор в спектакле порой произносит текст на древнегреческом языке, и эти отдельные фразы не требуют перевода. Они ритуальные.
"Вакханки" – территория экстаза и чистой эмоции. Страсть, страх, гнев и ликование без полутонов. В поздней живописи вакханки милые и грациозные. Украшенные веночками, они весело славят Диониса, не причиняя никому вреда. Терзопулос обращается к первоистоку. К вазописи, где головы запрокидываются в конвульсивном движении. К каменным фризам, где руки протянуты в умоляющем жесте, а рты разодраны в немом крике. В спектакле Агава, узнав, что это она растерзала собственного сына, приняв в состоянии исступления его за зверя, именно так и кричит. Долго и не издавая ни звука.
Теодорос Терзопулос напоминает, что Дионис – это бог игры, он с легкостью меняет маски. Согласно тексту трагедии Еврипида, Дионис является жителям Фив в образе прекрасного златокудрого мужчины. Таким они его и видят, но перед зрителем спектакля – совсем не обольстительное андрогинное существо. Дионис в исполнении актрисы Елены Морозовой то бормочет нечленораздельно, то взвизгивает, то странно растягивает звуки, чтобы, наконец, произнести что-то внятно. Самые страшные, самые темные инстинкты овладевают вакханками, и горе тем, кто оказался у них на пути.
Первый спектакль Электротеатра Станиславский – о манипуляции человеческим сознанием и о групповом безумии. Вряд ли прямые аллюзии на современные события входили в замысел режиссера, но московскому зрителю "Вакханки" в таком прочтении могут показаться актуальными.
