Российские школы, у которых, с одной стороны, появилась возможность распоряжаться ресурсами, а с другой – ответственность за качество обучения и зарплаты учителей, выживают кто как может. Чтобы сэкономить, директора сокращают педагогов дополнительного образования и психологов.

Предполагается, правда, что при слиянии школ, создании больших образовательных холдингов появится и ставка для психолога. Однако справиться с большим числом подопечных, обучающихся в разных зданиях по разным адресам даже высококвалифицированный специалист сможет едва ли. Тем более что при сокращении школ разного вида, в том числе коррекционных, в такие учебные заведения придут ученики самых разных возможностей и наклонностей.

Ситуация осложняется также тем, что современные дети получают принципиально новый, отличный от учительского и родительского, опыт. С одной стороны, хотят того или нет педагоги, но уходит авторитарный стиль преподавания, вертикаль учительской власти. С другой – образуются новые формы социализации, связанные с интернет-общением.

Какие опасности поджидают современных подростков и их родителей, Радио Свобода рассказали психологи Центра социально-психологической адаптации и развития подростков "Перекресток" Кирилл Хломов, Надежда Капорская и Александр Мухин.

Кирилл Хломов, руководитель Центра "Перекресток" :

- Как Центр "Перекресток" мы существуем с 2003 года, до этого я работал в реабилитационной программе для подростков, употребляющих наркотики. На ребят этого возраста тогда внимания никто не обращал, людям было не до детей: заканчивалась перестройка, все сосредоточились на этом. Тогда большие компании подростков мыли машины на светофорах, нюхали клей, встречалось много беспризорных, безнадзорных детей, и острота проблемы была очевидна как на улицах Москвы, в центре, так и в регионах.

Сейчас ситуация принципиально изменилась. Раньше заброшенного подростка можно было узнать сразу - по одежде. Например, в 2002 году мы работали в Красноярском крае, тогда наша команда реализовывала разные проекты в разных местах: в Челябинской области, в Красноярском крае, в городе Ачинске. И мы организовали лагерь для трудных подростков, некоторые из которых были осуждены, в связи с серьезными преступлениями, - и эти ребята приезжали туда на неделю или на два, и привозили с собой вещи в полиэтиленовых пакетах. Они были очень бедно одеты, это сразу бросалось в глаза. Ни о каких мобильных телефонах, конечно, не было и речи, ни о фотоаппаратах, ни о другой технике. И курили сигареты "Тройка" или "Охота".

Сейчас попадаются ребята, которые на самом деле находятся в трудной жизненной ситуации, им родители могут давать на еду 10-15 рублей в день. И когда такой ребенок приходит к нам на психологическую консультацию, если в комнате лежит печенье или яблоки, он сразу на них набрасывается. Но все равно, если говорить об уровне благополучия, я бы сказал, что голодных детей сегодня значительно меньше. И внешне дети, которые оказались в трудной ситуации, мало чем отличаются от остальных - порой встретишь такого подростка на улице и не догадаешься, какое у него, на самом деле, материальное положение.

Сегодня процесс интеграции общения в интернете с другим, живым общением, произошел во всем мире. И общение в онлайне для подростков в любой стране очень важно, однако в разных странах по-разному - где-то остаются подростковые компании, где-то нет. По нашим данным, по мере того, как увеличивается распространение мобильных устройств и доступность интернета, уменьшается количество подростковых компаний на улицах. Кривая распространения устройств растет вверх, (мы наблюдали цифры с 2010 года), и количество устойчивых подростковых компаний на улицах, когда они собираются в одном и тот же месте, в одно и то же время, падает на одном маршруте с 6 до 0. То есть число подростков на улице остается прежним, но количество устойчивых групп размывается.

Кроме того, они ушли из подвалов, потому что открылось большое количество торговых центров, там тепло, комфортно, есть доступ к интернету и компания, в которой кто-нибудь, если у тебя нет денег, угостит, купит что-нибудь, даст початиться.

Кстати, история про лайки - это история формирующего эксперимента, когда детям предлагается ставить лайки друг другу, получать от этого удовольствие. Похоже, что этот опыт потом переносится из онлайн-истории, когда ты вешаешь котика, открытку или хорошую песенку - и тебя одобряют, в реальную жизнь, когда ты делаешь что-то - и тебя так же одобряют и поддерживают.

Но если вернуться к острым проблемам, то, я думаю, что сейчас основная масса запросов связана с различными межличностными отношениями. Родители чаще обращаются с темой конфликтов с подростком либо конфликтов подростка в школе. А сами подростки чаще говорят "не могу найти друзей"... И если несколько лет назад родители говорили, что подросток прогуливает школу, но сам подросток не считал это проблемой и трудностью, то сейчас подростки чаще говорят о том, что им трудно учиться: я не могу себя собрать, у меня не получается, хотя я хочу добиться результатов.

Кроме того, ушла очевидная физическая агрессия. Например, если раньше к нам в клуб приходил подросток с рассеченной головой, потому что 15 минут назад он подрался рядом с "Лужниками" по поводу своего внешнего вида или еще чего-то, и мы вызываем "скорую", это была бытовая ситуация. В последние 2-3 года таких случаев я не припомню. Такое впечатление, что эта часть - открытой агрессии с открытым травмированием друг друга - ушла. Но мне кажется, что острее возникла ситуация с травлей в детских коллективах, в том числе с кибертравлей, когда записывают и выкладывают какой-то неприятный ролик в интернете. Как история с лайками, только противоположный полюс - антилайки. Как сделать, чтобы лайки были во вред человеку, - через стыжение, отвержение, унижение. Именно такие формы агрессии стали появляться, они не так заметны, и с ними сложнее работать, ведь тут еще сложность признания факта ситуации: «да мы просто пошутили, ничего же не сделали…» Когда два человека долбанули друг друга палками, все очевидно, а здесь...

Надежда Капорская, специалист информационно-аналитического отдела Центра "Перекресток" :

- Я отлично помню то время, когда была подростком, и помню фанатские, футбольные группы, очень сильные. Тогда существовала очень активная фанатская субкультура и вражда: постоянные "стрелки", драки. И даже музыкальные субкультуры - панки, металлисты, все между собой выясняли отношения, это был большой и важный пласт. Очевидное проявление агрессии: я вот такой, поэтому я не люблю этих, и мы будем их бить.

Сейчас многие подростки удовлетворяют свои потребности за счет компьютера и гаджетов. Заметьте, почти нет группировок, но есть очень много сообществ, то есть группы размываются. То есть я одновременно принадлежу к нескольким как будто группам, я часть большого сообщества. Раньше было более четкое деление, более жесткое.

К тому же прежде ребятам некуда было себя девать. Сейчас есть куда, но неизвестно, хорошо это или плохо, опасно или безопасно. Раньше надо было как-то самому себе это придумать, а сейчас вроде как уже все придумано, и надо только пользоваться. Есть много разных удовольствий: можно на чем-то кататься, и это довольно доступно, особенно летом в городе. Есть скейтеры, паркур, другие довольно опасные виды спорта, которые позволяют испытывать чувство опасности, рисковать. И компьютерные игры, конечно.

Таким образом агрессия яркая, направленная вовне, начинает переходить в агрессию, смещенную в скрытые формы, не видные. И подростки начинают болеть, что называется, зависать, залипать, то есть терять контакты.

Из проблем, с которыми они к нам приходят, мы выделяем, во-первых, личностные сложности - самооценка, место в иерархии, просто кризисная ситуация, которую надо прожить; межличностные отношения - конфликты, нет друзей, одиночество; сложности социализации - школьные конфликты, я не удерживаюсь в классе, меня выгоняют из школы, есть приводы, то есть возникают социально опасные действия.

Кроме того, в Москве сейчас очень много доступных, условно безопасных, по мнению подростков, курительных смесей. Если в наше время, чтобы достать наркотик, надо было знать человека, знать одно, другое, третье, то сейчас происходит бесконтактная передача. Ты отправляешь деньги через "Яндекс", а тебе говорят место, где ты это заберешь. Сейчас идет спайсовая волна, очень тяжелая. Потому что, если человеку, который употребляет героин, можно сказать: "Ты употребляешь наркотики", то здесь подросток отвечает: "Это не наркотики, это же не запрещенный препарат".

Александр Мухин, руководитель службы психологической помощи Центра "Перекресток" :

- Сегодня быть наркоманом немодно. И в основном у подростков развивается другая зависимость, компьютерная, при которой психика так не страдает, как при употреблении веществ. Тем не менее, мотивация... Им просто незачем выходить из дома! Приходят родители и говорят: "Мы не можем ничего сделать, он никуда не выходит. Не ходит в школу. А если мы отключаем интернет, отбираем компьютер, он устраивает дома погром, вредит нам, крадет ключи, так что я не могу выйти, пока не верну компьютер или не включу интернет".

Заметьте, что теперь подростки соревнуются у кого лучше гаджет. Вот такой пример из моей практики: одна девочка отказывалась ходить в школу из-за того, что мать запрещала ей брать с собой смартфон. Но с ним она была популярна, потому что давала играть в него одноклассникам, и они с ней общались. Но если она приходила с обычным кнопочным телефоном, к ней никто не общался, и они ссорились с матерью именно из-за смартфона. Такое было и раньше, и это вообще важная история про то, кто какое место занимает в иерархии: кого-то больше любит учитель, кто-то лучше пишет, быстрее читает, у кого-то гаджет самый лучший, а кто-то хулиган...

Чаще всего родители приводят детей с такой жалобой: "У нас нет взаимопонимания, мы не можем договориться". При этом родители делают акцент на то, что проблема у ребенка. Иногда это так, иногда проблема в отношениях между ними, и порой, чтобы как-то этого ребенка удержать, я предлагаю, чтобы первое время они ходили вместе.

Дело в том, что подростку требуется поддержка горизонтальная, а с родителем отношения всегда вертикальные, и подросток всегда находится в детской позиции относительно родителей. Однако для подростка неприемлемо чувствовать себе ребенком: он уже не ребенок, но еще и не взрослый, где-то между. Он претендует на то, чтобы быть взрослым, а от родителей никак не может получить признание себя как равного, как взрослого. Это так, потому что у родителей другая функция – воспитание, забота. И как раз возможность построения каких-то горизонтальных отношений со сверстниками и другими взрослыми, которые не так включены, не так сильно озабочены вопросами его воспитания и безопасности, позволяет подняться на ступеньку выше.

Это как раз нормальная ситуация для развития подростка, и он должен учиться этот конфликт внутри себя решать. Он просто осваивает разные социальные роли. В школе мне нужно делать одно, дома - другое, с папой - третье, с мамой - четвертое. Тут подросток может застревать, но сама ситуация нормальная.

Задача подросткового возраста - отделение. Но отделяться нужно от кого-то. Невозможно отделяться просто так. Подростковый кризис выглядит следующим образом: я не буду делать то, что вы мне говорите. Он отказывается от того, что предлагают взрослые, потому что он сам взрослый и сам решает. Родителям сложно, потому что отделяются именно от них, именно им говорят, что "вы не такие, я не буду делать то, что вы мне говорите", и задача родителей - как-то выстаивать в этом. Чем яснее правила дома, чем яснее ответственность подростка, то, что он должен дома делать, например, выкидывать мусор, следить за порядком в своей комнате, покупать хлеб, тем понятнее тогда, чего он не будет делать, от чего откажется. Это границы, которые, с одной стороны, его структурируют и позволяют от них же отталкиваться, отделяться. Если нет ясных границ, нет ясных правил, то ему сложнее отделиться. Если родители не очень понятные, занятые своей жизнью, работой, тут и возникают всякого рода опасности - уход в компьютерную зависимость, в интернет...

Любая зависимость - это сепарационные нарушения. Ребенок, например, не может отделиться от родителей, потому что их просто нет рядом, и тогда за счет компьютера, за счет любого другого вещества он как-то свою идентичность будет отстаивать. Задача родителя - просто быть и как-то выносить такого неудобного подростка, вот и все.

Классный час Свободы