...Это был год, когда власти в разных странах прикладывали большие усилия к тому, чтобы проблем, которых в мире и так огромное количество, стало еще больше. Мы зациклены вокруг того, что #крымнаш и #намкрыш, и искренне верим, будто вокруг этого воспетого Василием Аксеновым полуострова вращается весь мир, там уже обнаружена и Храмовая гора, и Арарат, и только что не Эверест, на который мы будем молится в обязательном порядке отныне и навсегда. Ради этого не жалко и вернуться на четверть века назад, в ту раскаленную добела холодную войну, апофеозом которой стало вторжение в Афганистан.

Действительность, однако, другая, и от нее никуда не денешься, какой бы флаг ни развевался над органами власти в Севастополе. В Сирии, которая, подобно Сомали, стала еще одной черной дырой на карте мира, продолжается ужасная гражданская война, и менее чем за четыре года в этой стране погибли более двухсот тысяч человек. Если раньше существование самопровозглашенных и никем не признанных государств формировало некий обновленный статус-кво, который в целом никому особо не мешал, то именно в завершающемся году ситуация разительно изменилась. Что Приднестровье, что Нагорный Карабах, что Абхазия, что Косово ни на чьи территории не претендовали и не претендуют, признание собственной независимости в их реально существующих границах остается пределом мечтаний их руководителей.

С халифатом, провозглашенном шейхом Абу Бакром аль-Багдади 29 июня 2014 года, ситуация принципиально другая: это квазигосударственное образование создано как раз с целью неуклонного расширения его пределов, оно претендует на религиозную и политическую власть над всеми территориями, где проживают мусульмане. 5 июля 2014 года аль-Багдади произнес первую публичную речь во время пятничной молитвы в мечети Мосула, в которой призвал всех мусульман мира присоединиться к джихаду под его руководством.

Завороженные Крымом, мы мало думаем про халифат, боевики которого, кстати, уже сбивают самолеты. Мы вступили в мир, где государствообразующей силой стали жестокие террористические организации, и ни в Москве, ни в Вашингтоне, ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Пекине, ни в Иерусалиме не выработано никакой – вообще никакой – внятной стратегии, что же со всем этим делать. Понятно, что отдельные бомбардировки разной степени беспорядочности никаких проблем не решат, но понятно и то, что сухопутное вторжение не решит их тоже.

Во всевозможных международных структурах принято огромное количество резолюций о совместном противодействии терроризму. И раньше было понятно, что ценность таких резолюций невелика, но именно в этом году стало отчетливо видно: они не стоят даже бумаги, на которой напечатаны. Под контролем исламского халифата оказались значительные части территорий двух стран: во-первых, Сирии, где из-за позиции российского руководства и проваленного сторонниками вмешательства голосования в британском парламенте никакой внешней военной интервенции так и не случилось, а во-вторых, Ирака, куда как раз вмешались, причем не один раз, все, кто хотели. Результаты, однако, практически одинаковые. Начиная с 2003 года, на войне, начатой с целью формирования "нового, свободного и демократического" Ирака, не угрожающего другим странам, погибли более пяти тысяч иностранных военных и гражданских специалистов; число жертв среди граждан Ирака превысило 160 тысяч человек. В Сирию иностранные воинские контингенты введены не были. Однако, несмотря на это принципиальное различие, в обеих странах против войск самопровозглашенного "Исламского государства" воюют в основном такие сторонники свободы и демократии, как "Хезболла" ("Партия Аллаха"), прибывшая из Ливана на помощь Башару Асаду, и "Корпус стражей исламской революции", чьи бойцы прибывают из Ирана для оказания поддержки нынешнему багдадскому режиму.

Обратим внимание на эти альтернативы: с обеих сторон воюют преимущественно различные группировки исламистов, равно бесконечно далекие от того человечества, которое привыкло считать себя цивилизованным. За что боролись американцы столько лет (а стоимость второй иракской кампании для экономики США оценивается в более чем восемьсот миллиардов долларов), уже и не вспомнишь… Война же эта привела экономику США в состояние, в котором она не была никогда: государственный долг США, который, скажем, на прошлом пике холодной войны, в 1980 году, после советского вторжения в Афганистан и бойкота американцами московской Олимпиады, составлял 33% от ВВП, в 2014 году превысил годовой ВВП страны, которая остается крупнейшей экономикой мира.

В России мало что распространено так широко, как антиамериканизм, поэтому, не желая ни в коем случае ему подыгрывать, подчеркну, что это отнюдь не только американская проблема. Напомню, к примеру, о государственном долге, пожалуй, самых ценимых в России на протяжении веков стран – Франции и Великобритании: он превышает 90% ВВП. Я говорю не о Греции, о тяжелом экономическом кризисе в которой говорят и пишут годами, а о самых успешных и передовых западных странах, о флагманах "золотого миллиарда". Мы вступили в эпоху, когда, кажется, по-настоящему благополучных в финансово-экономическом отношении стран в мире не осталось вообще. Ни во Франции, ни в Великобритании за последние семь лет не было ни одного года, когда рост ВВП превысил бы хотя бы 2%!

Можно долго надувать щеки, играть в геополитику и вводить друг против друга санкции, но реальность такова, что эпоха экономического роста де-факто закончилась во всех странах "Большой семерки", исключившей Россию из своих рядов. Перед всеми этими странами стоят задачи выплаты огромных долгов, что неминуемо вынуждает сокращать расходы на образование и социальное обеспечение, повышать налоги и принимать все более жесткие меры для их сбора. Все эти шаги, впрочем, предпринимаются и так, и все они очень мало помогают: государственный долг всех самых развитых стран мира год от года только растет.

Проблема эта глобальная, но никакой глобальной стратегии ее разрешения не выработано. Запретив в Крыму Master Card и Visa, можно, конечно, убедить себя в том, что являешься властелином мира, но чувство это будет обманчивым: не Крым накопил госдолг в более чем восемнадцать триллионов долларов, два триллиона евро и полтора триллиона фунтов, а правительства США, Франции и Великобритании.

Нам не нужно потирать руки, радуясь чужим несчастьям: шуточки про то, как "встретились доллар, баррель и Путин – и всем немного за шестьдесят", все мы встречали, и сейчас, когда оно плюс-минус так и есть, хочется спросить, а кого это сделало счастливее? Европейцев, нестройным хором вводивших антироссийские санкции? Вряд ли. Сусальные репортажи о Европе, радующейся вдруг свалившейся на нее дешевизне продовольствия, выглядят глупо: никто не мешал европейским фермерам и производителям продавать свою продукцию там, где они ее производят, сейчас они терпят убытки, что приведет только к разорению тех, кто не имеет достаточной "заначки" пережить нынешний кризис, и росту безработицы. Украинцев? Тоже вряд ли, все репортажи из этой страны начинаются и кончаются веерными отключениями электричества, подорожанием всего и вся, массовыми невыплатами зарплат и сокращениями всевозможных социальных программ и выплат. Уровень жизни на Украине ниже, чем был в предшествующие десять – пятнадцать лет, притом что очевидно, что экономическое дно еще не достигнуто. Американцев, чья необъяснимая радость от новой холодной войны напоминает воодушевление европейцев в начале Первой мировой войны? Сомневаюсь: о негативных последствиях резкого снижения цен на нефть для экономики США уже написано даже в New Republic – издании, точно не входящем в холдинг "Газпром-медиа". Российских оппозиционеров? Вряд ли: одного из фронтменов "Маршей несогласных" 2011–2012 годов Сергея Удальцова в июле 2014 года посадили в тюрьму; эмиграция политических активистов из России идет такими темпами, что непонятно, осталась ли там вообще сколько-нибудь влиятельная политическая оппозиция.

То есть, как ни посмотри, от этих санкций никто не выиграл. Вообще никто. Проиграли же явно не те, против кого все эти санкции направлены. Едва ли кто-то всерьез надеется, что они сделали несчастнее Путина, Сечина, Кадырова и кого уже там еще. Как показал опыт последних недель, для "Роснефти" и других друзей президента денег напечатают столько, сколько им нужно, и если им нужно несколько сот миллиардов рублей, значит, столько они и получат. За закон о "списке Магнитского" боролись долго и упорно – и вот прошло уже два года, как он действует. Ну и кому из российских заключенных и правдоискателей он помог-то?

Я не настолько циничен, чтобы предложить Путину послать Обаме и Кэмерону по букету цветов за то, что в свете их санкций в России впервые сформировался консенсус, олицетворяющий государство и суверена, но вообще странно, что никто из западных лидеров не подумал, каковы будут не желаемые, а реальные последствия предпринимаемых ими шагов. Опыт экономических санкций против Кубы, Северной Кореи и Ирана на протяжении многих лет более чем отчетливо показал, как мало они повлияли на изменение курса политических элит этих государств. С чего вдруг в случае России будет по-иному?

Американцы и европейцы ввели санкции против российского народа, и Путин, поддержав почин, еще усилил эти санкции, введя продуктовое эмбарго в отношении собственных граждан. Кто-то сомневается в том, что себе Путин, Сечин и Кадыров ни в чем не отказывают? Цитируя и перефразируя Путина, скажу, что Крым может быть украинским, может быть российским, может быть крымско-татарским и, пожалуй, что может быть и "бандеровским". И каким бы он ни был, ничего страшного для человечества от этого не случится; для подавляющего большинства жителей Крыма, в общем, от всех этих "эпохальных" событий ничего не изменилось.

Наши подлинные проблемы – это формирование и экспансия террористического халифата, который претендует на то, чтобы быть авангардом миллиарда человек, с одной стороны, и стагнирующая экономика при увеличивающимся до беспрецедентных показателей внешнем долге – с другой. Эти проблемы и надо пытаться решать совместными усилиями, ибо это вызовы, стоящие перед всем человечеством. Я не знаю, могут ли эти проблемы быть решены совместными усилиями американцев и французов, немцев и россиян, украинцев и австралийцев, но очевидно, что новая холодная война вредит обеспечению стабильного будущего в куда большей мере, чем защищает нас.

Россия и страны Запада не должны враждовать. Мы обречены жить в общем на всех мире, и нам нужно искать не поводы для мордобоя, а рамки и формы конструктивного взаимодействия. Их все-таки много проще найти с Путиным, чем с Абу Бакром аль-Багдади.

Алек Эпштейн – историк и социолог

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции