Марьяна Торочешникова: Почти месяц в центре Москвы, в палаточном лагере у приемной "Единой России", несут вахту медики и педагоги, которых еще в 2004 году власти пригласили работать в столицу, пообещав обеспечить жильем. Обещание осталось невыполненным, а людей под разными предлогами начали снимать с очереди на получение квартиры и выселять из временного жилья. Впрочем, после серии протестов массовое выселение медиков и педагогов приостановилось, со многими из них были заключены договоры социального найма - со многими, но отнюдь не со всеми. Часть семей обязали освободить жилье по решению суда о выселении, но еще чаще, по свидетельству активистов движения "Общежития Москвы", чиновники пытаются добиться выселения людей из общежитий, оказывая моральное давление на тех медиков и педагогов, которые не включены в движение общежитий и не знают о своих правах.

Сегодня в студии Радио Свобода - пострадавшие из-за недобросовестности чиновников – Фируза Ашурова, Дарья Кириллова, - и активист движения "Общежития Москвы" Александр Зимбовский.

Фируза не первый раз на Радио Свобода, летом она уже приходила к нам и рассказывала о своей проблеме. А буквально несколько дней назад Фируза позвонила мне и рассказала, что после той программы ее, наконец, пригласили в Департамент жилищной политики города Москвы и сказали: "Мы даем вам квартиру". И я уж было обрадовалась, но Фируза объяснила, что живет она вовсе не обещанной квартире, а в палаточном лагере возле приемной "Единой России".

Поясните, что же произошло, почему вы сейчас живете на улице?

​Фируза Ашурова: 26 сентября меня и Дарью Кириллову, педагога (у нее муж – хирург, я – педиатр) пригласили заключить договоры социального найма на основании распоряжения правительства Москвы номер 534, 23 сентября подписанного Собяниным. Видимо, после встречи с вами нам улыбнулось счастье, и нас пригласили. Я попросила полный пакет документов, так как в 2011 году из-за того, что у меня не было на руках распоряжения префекта, меня начали выселять, и я не могла обратиться в суд, не имела доказательств. В августе 2014 года ко мне случайно попало это распоряжение префекта, в котором говорилось, что, оказывается, в 2006 году меня должны были заселить по ордеру с правом регистрации. А на руках у меня оказался совершенно другой договор – договор найма без права регистрации. Соответственно, я, уже наученная горьким опытом (в течение года меня с маленькими детьми выселяли), попросила к договору распоряжение мэра – копию текста, должным образом заверенную. Иванов, заместитель руководителя Департамента жилищной политики города Москвы, сказал, что в нем много фамилий и адресов, поэтому мне его дать не могут. Я говорю: "Я прошу вас ознакомить меня с общей частью и с частью, касающейся моей семьи, чтобы копия текста к договору была, чтобы в суде я могла доказать, что законно там проживаю".

Марьяна Торочешникова: То есть теперь вы не сомневаетесь, что в действиях чиновников есть какой-то подвох: они дадут вам квартиру, а потом пойдут в суд?

Фируза Ашурова: Я уже научена горьким опытом и решила подстраховаться. И не зря! Я это попросила, и через неделю появляется договор с тем же номером, но уже с другой датой: не от 26 сентября, а от 3 октября, и заменили распоряжение правительства Москвы номер 534 на распоряжение Департамента жилищной политики М-214 и М-215. Вот - как и у Даши на руках.

Марьяна Торочешникова: У вас аналогичная ситуация?

Дарья Кириллова: Да, договор от 26 сентября на семью, а это - от 3 октября. Два договора с одним номером. Как такое возможно? Но текст уже разный.

​Фируза Ашурова: Пока мы здесь находились (месяц), все адвокаты и юристы нам говорили: это подлог, это мошенничество с целью лишения жилья! Есть такая статья. Соответственно, мы стали просить: разъясните, вот есть распоряжение вашего Департамента жилья - там прописаны основания для предоставления жилья моей семье? Нет, не прописаны. Я говорю: "А как вы мне можете давать такой договор?" – "Чтобы вам рот закрыть". – "Как это - мне рот закрыть?" Вот есть распоряжение, подписанное мэром; я знаю, что все распоряжения, подписанные мэром, основываются на законодательстве РФ.

Марьяна Торочешникова: А вам чиновники не говорили: "Что вы все возмущаетесь и жалуетесь? Берите уже, что вам дают, вселяйтесь и живите спокойно"?

Фируза Ашурова: Да, они сказали: берите подложный договор, «чтобы вам закрыть рот». Я просто дар речи потеряла!

Марьяна Торочешникова: И вы вместо этого собрали вещички…

Фируза Ашурова: …и переселилась в Банный переулок, потому что я знаю: если я этот договор от 3 октября подпишу, то завтра я с детьми буду там. Я не стала дожидаться, собрала вещи, и вот мы с Дашей туда заселились. Мы не стали ждать участи женщины, которую выселяли с Трехгорки: приставы сломали два ребра ее несовершеннолетнему ребенку.

Марьяна Торочешникова: А вы, Дарья, почему живете в палатке в Банном переулке? И на что вы рассчитываете?

Дарья Кириллова: У нас аналогичная ситуация. У меня маленький ребенок, я проживаю в коммунальной квартире, в 10-метровой комнате, и после многочисленных обращений в правительство Москвы, после встречи с Сергеем Семеновичем 9 и 22 августа… У нас произошли две случайные встречи: мы стояли в пикете у мэрии, и так сложилось, что увиделись с ним, и он сказал: "Вопрос решим". Вопрос он решил 23 сентября, издал распоряжение, и моей семье (как молодым специалистам) была счастливым образом предоставлена двухкомнатная квартира, которую обещали с 2006 года. Я - педагог, муж – детский хирург. У мужа стаж работы уже 23 года, а я молодой специалист. Соответственно, все уперлось, как у Фирузы Нигматовны, в два договора социального найма: номера у них одинаковые, но во втором распоряжение мэра не фигурирует. На письменное обращение о легитимности этих документов они не отвечают. Обращение: "просим предоставить нам РП и ознакомить в части, касающейся нас", - полностью игнорируется.

1 декабря был день рождения "Единой России". Это – правящая партия, и мы пошли в надежде на чудо, что в этот день депутаты как-то отзовутся и решат наш вопрос. Ведь бредовая ситуация! Есть комплект документов, но я не могу подписать оригинал. Я не прошу выделить квартиру, она уже выделена, я хочу подписать и переехать. Это уперлось в такой камень преткновения – непонимание с чиновниками Департамента жилья, что в итоге 1 декабря, когда мы пришли за помощью к депутатам, там странным образом оказалась Екатерина Борисовна Радченко (руководитель Департамента жилья) и Артем Геннадьевич Серик, которые на личной встрече мне и Фирузе сказали: "Мы передали квартиры другим семьям в связи с длительным незаселением". Я никогда не думала, что могу оказаться в такой ситуации! Я смотрю на них и не понимаю, как я могу длительно не заселяться, если они мне документы не дают? Три месяца меня футболили и в итоге оставили без жилья! Так они меня и без того жилья, что у меня было, оставили, потому что я вообще без документов живу в этой 10-метровой комнате, и новое мне не дали. То есть я по документам оказываюсь вообще на улице. Соответственно, там же, в кабинете, у меня был дикий стресс, и я сказала, что не уйду оттуда, пока не подпишу договор социального найма. Я буду жить на улице, пока одна (мой ребенок живет в этой комнате), но я буду добиваться защиты жилищных прав своего ребенка.

И вот мы с 1 декабря… Сдержали свое слово. Трое суток мы жили на чемоданах, это были самые холодные ночи – ночью доходило до минус 15. Полиция приезжала к нам и говорила: "Вы не можете лежать, вы можете только сидеть". Потом Александр подключился к нашей акции, поддержал, они соорудили нам убежище, мы как-то полиэтиленом от снега замотались. Чиновники "Единой России" проходят мимо - мы заметены снегом, мы спим на чемодане - открывают двери шикарных машин и говорят: "Что за бомжи здесь?" Меня, конечно, до глубины души поразило это равнодушие.

Марьяна Торочешникова: То есть никто из чиновников не пытается даже поинтересоваться причиной вашего там пребывания?

Дарья Кириллова: Нет, абсолютно!

Фируза Ашурова: Нас там даже к депутатам не пустили на прием. Лишили законного права.

Дарья Кириллова: В рабочее время нас не пустили к депутатам. Один раз за 23 дня нам удалось попасть на прием к депутату от Приморского края. Какое отношение депутат от Приморского края имеет к острой жилищной проблеме в Москве? Я не прошу жилье, я прошу документы, прошу посодействовать и как-то решить в правовом русле эту абсурдную ситуацию!

Марьяна Торочешникова: Александр, то, о чем рассказывают Фируза и Дарья, - действительно из ряда вон выходящая ситуация?

Александр Зимбовский: Почему из ряда вон? У Кафки такое есть, у Гашека. Я просто не понимаю, почему эти документы, которые они просят, являются секретными. Там расположение ракетных шахт или место, где Путин спрятал свои деньги? Это выглядит странно и дает основания для опасений, особенно если учесть, что медикам и учителям обещали жилье за то, что они будут работать, но один раз пытались их кинуть, так что вполне логично, что люди проявляют некое здоровое недоверие, требуют полный пакет документов. Почему нельзя его показать?

Марьяна Торочешникова: А что вообще сейчас происходит в Москве с жителями общежитий, которые оказались здесь по приглашению властей города и страны? Чуть ли не ежедневно можно встретить сообщения, что где-то кого-то выселяют, бьют, приставы захватили чью-то комнату, заколотили… Что происходит? Это новая политика департамента жилищной политики Москвы?

Александр Зимбовский: Собственно говоря, с жителями общежитий происходит то же самое, что и со всей этой страной. Мы возвращаемся в Россию, которую мы потеряли. В свое время люди, участвуя в массовых выступлениях, получили определенные социальные гарантии, определенное количество десятилетий они существовали, а теперь, после того как режим и экономический строй изменились, власти России считают, что это недопустимая роскошь, недопустимо наследие Советского Союза, на которое люди не имеют права. И режут их с той скоростью, с какой их можно резать, не вызвав массовых выступлений… Между 2004 и 2006 годом власти пытались выселить всех жильцов общежитий, но не до всех дошла очередь. Естественно, люди возмутились, были большие акции. В итоге массовая зачистка общежитий прекратилась, потому что власти поняли, что будет плохо. Даже появились позитивные изменения в законодательства. Но власти не отказались от нарушения прав жильцов, просто делают это осторожнее, пытаются действовать уже выборочно.

Был Советский Союз. Были предприятия, имевшие много общежитий (такая ситуация на Почтамте, на Трехгорке, где сейчас были проблемы). Все принадлежало, во-первых, предприятиям, во-вторых, Советскому Союзу, так что никто особо не следил за документацией, поскольку это не нарушало ничьи права. Ну, прописан человек в одном общежитии, молодежном, а реально живет уже в семейном - кого это волнует? Все равно поликлиника та же, завод тот же. А теперь новые хозяева, которые благополучно развалили те же заводы (допустим, Трехгорку), пытаются пользоваться путаницей в документах, чтобы вычищать жильцов. Вот совсем недавно было огромное побоище, в ходе которого 10 приставов героически преодолели сопротивление одной пожилой женщины и двух молодых, взломали дверь в их комнату, и сейчас люди живут в коридоре общежития. А хозяин общежития (точнее, люди, объявившие себя его хозяевами) еще пытаются их выселить из коридора.

Причем что характерно: по действующим законам РФ (точнее, сначала это были еще распоряжения Ельцина и постановления Верховного суда, а потом были изменения в Жилищном кодексе) в законах вообще нет ни одного способа, с помощью которого юридическое лицо может стать владельцем общежития. Если юридическое лицо оказывается владельцем общежития, то следственные органы могут смело тащить его за шкирку куда надо и спрашивать, каким образом он завладел общежитием, поскольку честного способа это сделать просто нет в законах. Это к вопросу о коррупции…

Марьяна Торочешникова: С точки зрения российского законодательства, насколько я помню, нельзя человека выселить просто так на улицу, нельзя его оставить без какого бы то ни было жилья. Это действительно так, или что-то поменялось?

Александр Зимбовский: Ну, страна у нас такая… Вообще-то нельзя, но если очень хочется, то можно. Вот с семьей Полубариновых из общежития Трехгорки, о котором я говорил, – в принципе, в том общежитии, где они формально прописаны, там прописан целый полк, потому что на Трехгорке была такая практика, что людей прописывали в молодежном общежитии и не фиксировали их переезд в семейное. Официально у них есть жилье, но реально у них есть коридор.

​Дарья Кириллова: Они прикрывают себя бумажками, а люди фактически остаются без права на жилище. Вот они якобы предоставили двухкомнатную квартиру, но я не подписала - как я могу подписать такое безобразие в документах? Я же освобожу эту 10-метровую комнату и останусь на улице!

Александр Зимбовский: Одна проблема – зачистка старых советских общежитий, которую власти раньше пытались делать быстро, а теперь делают медленно и осторожно, но все равно делают. Вторая проблема – очередь на жилье. Власти сказали: ладно, свои каморки вы отбили, выселять из них вас всех - слишком много мороки, но нового жилья вы не получите. Причем законодательство под это не изменяется, а делается проще. Раньше люди стояли в очереди на жилье, поскольку площадь каморок была признана недостаточной, а теперь новые чиновники обнаружили, что человек живет не только в своей каморке, но и на лестнице, в коридоре. Причем что характерно: когда чиновники начали эту практику, они договорились и с судами, и дела в судах стали проигрываться. Сейчас – скандал, протесты, привлечено внимание прессы, общественности.

Если человек имеет толковых юристов Движения общежитий или нашел других толковых юристов и подал в суд на это безобразие, то он дело выиграл. Но людей, имеющих толковых юристов, мало, а с очереди сняли всех. Соответственно, прибыль департамента от того, что люди начали выигрывать дела в судах, совсем не упала. И третья проблема – проблема новых общежитий Когда люди вселялись, им устно обещали дать работу, а письменно, пользуясь тем, что люди (медики, врачи или авиастроители) не очень разбираются в документах… Ну, проблема с авиастроителями в ходе их упорной борьбы почти решилась. Почти все население общежитий завода "Салют" уже смогло разъехаться по квартирам, которые им дали после двух лет борьбы. А история с медиками продолжается. Вселяли под честное слово либо изначально подсовывали странные документы, а потом, когда нужда в этих людях пропадала, приходили чиновники и говорили: "У вас нет права на жилье, идите лесом".

Дарья Кириллова: Но люди-то обрастали семьями! Тебе давали жилье как одинокому, и ты мог пойти лесом, если тебя обманули чиновники, но если у тебя на руках уже дети, семья, если здоровье потеряно, как в случае нашей семьи – мой супруг заработал многие профессиональные болезни, - то уже просто физически невозможно обеспечить себя жильем. Это тупиковая ситуация. И когда жилье уже выделяется, опять начинается чехарда в документах.

Марьяна Торочешникова: Я слышу от вас: нарушение закона, мошенничество… А вы пытались обратиться в прокуратуру, в Следственный комитет Российской Федерации, пожаловаться на действия или на бездействие чиновников?

Фируза Ашурова: Два года назад я была в суде вместе с Сашей. Выселяли врача Чертовских – по той же схеме, которая сейчас у меня. Ей предоставили трехкомнатную квартиру взамен двухкомнатной, которую она занимала, и за длительное незаселение, согласно статье 41-ой 29-го закона, ее выселяли на улицу с двумя детьми. При том, что муж у нее умер, и она онкобольная - это первая группа инвалидности, и ее вообще не имеют права выселять на улицу. Но они прикрывались 41-ой статьей 29-го закона города Москвы, выселяли семью.

Марьяна Торочешникова: Выселили или удалось отстоять?

Дарья Кириллова: Судебное решение было о выселении Она продолжила борьбу, а вот чем эта борьба закончилась, я не знаю.

Фируза Ашурова: Судья сначала все отклоняла. В итоге, когда выяснилось, что в суде находятся журналисты, она срочно удалилась, а через полчаса вышла и сказала: "Это дело неподсудно данному территориальному округу, перенести в Центральный округ». Дальнейшую историю я не проследила.

Марьяна Торочешникова: Но тогда вы поняли, что "без бумажки ты букашка", и все документы надо тщательно проверять.

Фируза Ашурова: Да. И мне надо было тогда, 26 сентября, сесть и не уходить оттуда без документов. Более того, мы вызывали сотрудников полиции. Они обязаны защищать права граждан, но сотрудники полиции бездействуют, и своим бездействием они лишили жилья двух мои несовершеннолетних детей. Я была вчера в Следственном комитете, говорю им: "Я вела с вами переписку три месяца, и вы не возбуждаете уголовное дело. Договор я на руки получить не могу. На каком основании двух моих несовершеннолетних детей лишили социального жилья?" – "Вам все скажут". – "За три месяца переписки я устала от бардака. Вы разберитесь и либо дайте мне документы, либо заводите уголовное дело в отношении чиновников, в отношении Лагуновой, которая мне давала подложные документы, и Радченко, - своим бездействием они лишили моих детей квартиры".

Марьяна Торочешникова: Дарья, вы сейчас живете возле приемной "Единой России", мимо ходят депутаты, которые не обращают на вас внимания, периодически к вам туда приезжают полицейские. Они проявляют какое-то сочувствие, понимание?

Дарья Кириллова: Сами полицейские хорошо к нам относятся. Они понимают, что мы не просто так там сидим, это не какой-то каприз или провокация, они видят, что мы реально там живем, они видят, что нам оказывают поддержку. Еще шесть семей приходят и нас поддерживают, они чередуются: днем, ночью. Ведь нам нельзя вдвоем в лагере находиться, , постоянно приходят провокаторы, а мы - две хрупкие женщины. То провокаторы с плакатами, то бомжей присылали, то несанкционированный митинг хотели нам приписать. Вот мы два дня назад хотели остаться вдвоем: вроде бы, все спокойно, - мы думали, что заночуем сами в платках. Но три взрослых мужика врывались в палатку – открывали молнию и прямо лезли. Хорошо, что муж ночевал напротив в машине, караулил наши палатки, и он учинил разборку. Сначала они притворялись пьяными, а потом говорят: "Да мы хотели познакомиться". В 2:12 ночи! Весь район знает, что мы тут живем: медики, педагоги. У нас даже на палатке написано: "Нас лишили соцжилья".

Полиция приезжает, сочувствует, спрашивает: "Вы там живы или нет?" Ведь мы с 5 декабря объявили голодовку. Правда, мы стали употреблять добавки после того, как вызвали "скорую" – у меня началась симптоматика: болят суставы, утром ноги тряслись, мысли уже путались. И мы стали пить поливитамины, принимать биологические добавки. Пищу мы не принимаем до сих пор, но пьем много жидкости: кипяток, чай, - стараемся, чтобы не было обезвоживания организма. То есть это не только протест, но и голодовка.

Марьяна Торочешникова: А оно вообще того стоит? Вы подрываете свое здоровье, фактически бросили своих детей…

​Дарья Кириллова: Да, я три недели не видела ребенка. Но я понимаю: если я сейчас не отстою свои права, то окажусь тут же с маленьким ребенком. Только маленький голосочек, который я иногда слышу в телефонной трубке, дает мне силы находиться в этом лагере. Скоро Новый год! Неужели власти могут проигнорировать эту достаточно острую ситуацию? Я обращаюсь за помощью, это крик души: помогите разобраться с этим беспределом! Дайте оригинал договора!

Марьяна Торочешникова: Тем более, что уже есть решение, оно принято, подписано!

Дарья Кириллова: Да, есть решение. И я хочу встречать Новый год с ребенком, как любая мама, я хочу его обнять, елку поставить…

Фируза Ашурова: Поэтому мы обращаемся к Сергею Собянину. Уважаемый Сергей Семенович! Я вас очень прошу, пожалейте нас с Дашей! Я вас прямо умоляю! Есть ваше распоряжение, которое не исполняется. Дайте нам документы! Мы хотим к детям. Сколько можно над нами издеваться? Департамент жилья три года издевается над моей семьей!

Дарья Кириллова: За 23 дня мы так измотались! Последнюю ночь я спала четыре часа. Сырость… У нас люди забирают вещи в стирку, помогают, постоянно приносят кипяток. Мы неотлучно в лагере, круглые сутки.

​Фируза Ашурова: И мы обращаемся к нашему президенту. Владимир Владимирович! Я вас очень прошу все-таки остановить это беззаконие в отношении матерей России. Даша – мама, я – мама, и нас в мэрии «загрузили»… У Милорадовой – несовершеннолетние дети, у Полубариноваой – двое несовершеннолетних детей остаются на улице, Маша Гуреева – тоже мама двух несовершеннолетних детей. Это беззаконие по отношению к матерям! Уважаемый Владимир Владимирович, услышьте нас и помогите нам! Мы - две хрупкие женщины, зачем вы на нас взвалили такой груз? Вы, мужи страны – Собянин, Путин, Медведев, - снимите с нас этот груз, я вас умоляю!

Марьяна Торочешникова: Как вы считаете, почему такая ситуация вообще стала возможна? Если есть распоряжение, для чего кому-то в Департаменте жилищной политики понадобился этот мухлеж с документами?

Фируза Ашурова: Я предполагаю, что нас ждет участь Трехгорки. Поскольку документы в нашем доме оформлены как попало, я думаю, что после января, если они нас с Дашей сломят, весь наш дом будет в роли этой Трехгорки, всех будут выселять, чтобы не давать жилье!

Дарья Кириллова: 88 семей, приблизительно 400 человек в доме.

Фируза Ашурова: Я просто не понимаю, почему мне не дают документы, которые уже выписаны на мою семью. Я рассчитываю, что нас пропустят в здание Департамента жилищной политики как уважаемых людей. Я все-таки считаю, что врачи и педагоги – это уважаемые люди. Интеллигентно пригласят нас в кабинет – подписать договоры - и дадут нам документы. Я надеюсь, что мы не будем брать штурмом Департамент жилья. Если мы меня неинтеллигентно просите на улицу, значит, я неинтеллигентно буду брать штурмом Департамент жилья, свой договор. И вызову "02", либо вы сами будете вызывать.

Марьяна Торочешникова: А вы не опасаетесь, что ваш протест и голодовка приведут к обратному результату – не то что вам дадут жилье…

Фируза Ашурова: Мы уже на улице! Если сейчас я уйду, то через месяц Департамент жилья выйдет в суд, и будет та же самая песня, что и с Чертовских. «За длительное назаселение» и «освободите там», потому что подложным распоряжением они отменили договор социального найма на то жилье, которое я занимаю сейчас.

Марьяна Торочешникова: Александр, что это за жонглирование в Департаменте жилищной политики Москвы документами, касающимися вселения очередников или расселения общежитий? Я знаю о ситуациях, когда кому-то предоставляют жилье, а потом выясняется, что у этого жилья уже есть собственник, то есть человека хотят вселить в чужую квартиру, чтобы, наверное, потом оттуда выгнать. Как это возможно?

Александр Зимбовский: Тут два варианта, почему им не дают это распоряжение. С моей субъективной точки зрения, помимо зловредной природы чиновников и их мерзкого юмора, тут одно из двух – либо действительно хотят их потом выселить, либо есть распоряжение предоставить жилье гораздо более широкому кругу лиц, чем эти двое, а чиновники хотят немножечко сэкономить и вселить не всех, а только самых активных.

Марьяна Торочешникова: А что значит – сэкономить? Они из своего кармана отплачивают жилье?

Александр Зимбовский: У меня такое впечатление, что ребята не чувствуют разницы между своим и государственным карманом. Это мое чисто субъективное мнение.

Марьяна Торочешникова: А почему молчит прокуратура?

Александр Зимбовский: Это мне тоже интересно. Я бы сказал, что прокуратура молчит и в гораздо более вопиющих случаях: допустим, на той же Трехгорке было прямое уголовное насилие. Сейчас мы имеем третью попытку зачистки общежития. Первый раз им отключали свет, воду и газ, второй раз приходили громилы, нанятые руководством Трехгорки, там были драки, избивали жильцов, незаконно не пускали к ним гостей. А в общежитии в Барабанном переулке просто была попытка поджога, причем даже не замаскированная под бытовой несчастный случай. Ночью залезли уроды, кинули «коктейли Молотова» и смылись.

Марьяна Торочешникова: В общежитие, в котором находились люди?!

Александр Зимбовский: Естественно. К счастью, люди там дружные, они быстро сорганизовались и потушили большую часть еще до прихода пожарных. Несколькими месяцами раньше в другом общежитии (служебный дом имени Камова) люди понадеялись на пожарных и сами тушить не стали, но пожарные соизволили начать тушить только после того, как дом уже был необратимо испорчен огнем. И до сих пор жилищная проблема этих людей не решена, хотя это случилось в 2012 году.

Марьяна Торочешникова: А где же живут люди?

Александр Зимбовский: Где придется. И в Департамент жилищной политики ходят, и на всякие акции.

Марьяна Торочешникова: Сколько в Москве людей, оказавшихся в такой ситуации?

Александр Зимбовский: Людей, чьи жилищные права нарушены, очень много!

Фируза Ашурова: Только медиков и педагогов в Москве 9 тысяч.

Александр Зимбовский: Да, а жильцов общежитий – сотни тысяч. Почти всех снимают с очереди, восстанавливают, только если человек найдет толковых юристов. Если говорить о более крупных нарушениях жилищных прав, то они происходят сейчас реже…

Марьяна Торочешникова: А что вы имеете в виду под более крупными нарушениями?

​Александр Зимбовский: Это когда людей пытаются уже внаглую выселить из готового жилья. В лучшем случае правоохранители пресекали незаконные действия, да и то после того, как люди придут, посидят день в прокуратуре – после этого свет дают, допустим, или идут договоренности, и начинают пресекать действия громил, посланных собственниками. Но до сих пор никто не был привлечен к ответственности, даже после случая в Барабанном переулке, где была прямая попытка поджога и, может быть, массового убийства. Правда, жильцам удалось добиться того, что государство подало в арбитражный суд, и дом, наконец, начали изымать у собственника – общежитие в Барабанном переулке, дом 11. Но и то Росимущество периодически забивает на это дело, и жильцам снова приходится туда ходить. Государственные органы реагируют крайне вяло. В вопиющих случаях жильцы заставляют реагировать.

С научной точки зрения, право – это воля господствующего класса, и мы сейчас наблюдаем это своими глазами. Пока будет существовать господствующий класс, ситуация не изменится.

Марьяна Торочешникова: Фируза, вы говорили о том, что по меньшей мере 9 тысяч медиков и педагогов приехали по приглашению московских властей работать в Москву после указа 2004 года, и их пообещали обеспечить жильем по социальному найму или с возможностью выкупа его за какие-то разумные деньги. Почему же, если 9 тысяч человек оказались в такой ситуации, в Банном переулке ночуете только вы, и вас периодически поддерживают еще шесть семей?

Фируза Ашурова: Потому что я за три года изучила всю эту юридическую подоплеку, встречаясь с разными адвокатами. Я думаю, наши медики и педагоги до конца не понимают, что происходит. Массового выселения нет, потому что в течение трех лет мы с Дашей и Софией Милорадовой отстаиваем права медиков и педагогов. Я думаю, если бы нас не было, было бы хуже.

Дарья Кириллова: Да, картина была бы печальнее. А так начали заключать договора социального найма по адресам: Асафьевская, 8, Наташи Ковшовой, 11, Святоозерская, 9, Адмирала Лазарева. Нам удавалось отбить даже выселенцев по суду: Рудневка, 22. Это огромное количество адресов! Благодаря активной позиции люди смогли как-то объединиться и остановить выселение.

Марьяна Торочешникова: Вы уже как кость в горле у Департамента жилищной политики Москвы!

Дарья Кириллова: Дали бы жилье и избавились от нас!

Фируза Ашурова: Им, наверное, нравится длительно с нами общаться. (смеются)

Марьяна Торочешникова: Если вы получите свои квартиры, подпишите свои договоры, вы перестанете проявлять активность?

Дарья Кириллова: Да. Я хочу растить ребенка, я устала.

Фируза Ашурова: И я хочу заниматься своими двумя детьми.

Дарья Кириллова: Если мой вопрос будет решен, моя семья будет защищена… Эти три года я стояла именно на защите прав своей семьи.

Марьяна Торочешникова: Попутно защищая интересы других.

Дарья Кириллова: Да, приходилось объединяться, потому что один в поле не воин. Мы можем решить проблемы только сообща, коллективно. Это напрягает, пугает чиновников: огласка, какая-то массовость, - и они начинают на корню решать проблемы. К сожалению, на сегодняшний день это единственный метод воздействия.

Фируза Ашурова: Я займусь детьми. У меня двое несовершеннолетних детей, и я хочу быть их мамой! Хочу быть врачом и мамой - и все!

Дарья Кириллова: А у меня один ребенок – 2,5 года. Я всегда мечтала иметь много детей, большую, шумную семью.

Марьяна Торочешникова: Я вы не боитесь в нынешней ситуации становиться многодетной матерью? К нам на Радио Свобода приходили многодетные мамы, у которых по 5-6 детей. Они ютятся на 20 квадратных метрах. Им государство обещало квартиры, но никак не хотело их давать, и вот они судились, голодали, протестовали, а их задерживали, отправляли в каталажки, штрафовали…

Фируза Ашурова: Мальдон! Сейчас с нами поступают, как с Мальдон. На нас уже навесили административное нарушение…

Дарья Кириллова: Вот протокол. За то, что я пришла в мэрию и попросила решить вопрос... За последние две недели я около 6 раз была в ОВД. Я просто нарушитель какой-то! Педагог, преподаватель физики и математики… Я закончила физмат с красным дипломом и профессию выбирала точно не из-за прибыли.

Марьяна Торочешникова: Вас оштрафовали?

Дарья Кириллова: Еще нет. Вот будет суд - не знаю, к чему он придет.

Марьяна Торочешникова: А что это за административное правонарушение?

Дарья Кириллова: Неповиновение сотрудникам полиции. Хотя есть полная видеозапись, доказывающая, что это не так. Мы пришли в мэрию, в культурно-деловой центр, хотели пройти к Собянину. Он был в мэрии, приехал его кортеж. И мы говорим охране: "Пожалуйста, доведите до сведения Собянина, что его распоряжение не исполняется. Мы его ждем внизу, хотим встречи. Мы хотим довести до его сведения, что чиновники из Департамента жилья саботируют его распоряжение". Был вызван Второй отдел, приехал автобус, подошла полиция, не представились, говорит: "Пойдемте". Мы говорим: "Нарушаются наши жилищные права - может, вы нам поможете пройти к Собянину или как-то решите этот вопрос?"

Фируза Ашурова: Да, я обратилась к полицейским, говорю: "Это входит в ваши обязанности. Сейчас нарушаются права моей семьи. Здесь случился конфликт. Ваша обязанность как сотрудника полиции – урегулировать". Я же не прошу жилье, оно уже выделено, я прошу только документы.

Дарья Кириллова: Так нас схватили, как преступников, руки вывернули!

Фируза Ашурова: И вместо того, чтобы решить нашу проблему там, на месте, он говорит: "Значит, вы сопротивляетесь…" Мне руку заломили так, что я подумала - сломают. Я там кричала: "Вы мне ломаете руку!"

Дарья Кириллова: Когда подошли к автобусу, и мне руку заломили. Я говорю: "Ребята, я сама зайду! Не трогайте меня!". У меня остался синяк. Нас загрузили в автобус. Я спокойно сама выходила из автобуса и включила камеру, чтобы снимать это на видео. И очень молодой товарищ (лет 19 мальчику) начал меня пихать, толкать…

Фируза Ашурова: Он такой злой! Она Дашу так толкнул!

Дарья Кириллова: В дверь в ОВД я заходила сама, но он меня толкал в плечо.

Фируза Ашурова: А меня он буквально протащил и втолкнул в машину.

Дарья Кириллова: Меня удивила эта агрессия со стороны полиции, 2-го полка.

Марьяна Торочешникова: А вы говорили, что они дружелюбно относятся к вам…

Дарья Кириллова: Это полицейские из Мещанского ОВД.

Марьяна Торочешникова: В Мещанском районе Москвы реже проходят митинги и акции протеста. Обычно митингуют в Тверском районе, в центре. Вот у них уже рука набита, и по-другому, видимо, они уже не могут. А вы пытались обжаловать это превышение полномочий - сказать хотя бы полицейскому начальству, что это было незаконно?

Дарья Кириллова: Вы знаете, я так разочарована... У меня уже реально мало сил, и такое разочарование в правосудии: я в это не верю. Здесь единственный вариант – довести все это до СМИ, чтобы городские власти видели, что происходит, и как-то с этим боролись.

Марьяна Торочешникова: Вы разочарованы в правосудии или в правоохранительных органах?

​Дарья Кириллова: В правосудии. Я видела столько судов! Столько докторов незаконно выселили! Я не верю в правосудие районных судов города Москвы. Законы на нашей стороне, а они нарушают… Поэтому моя личная позиция - действовать на них можно только так, как я это делаю, - встать в пикет с плакатом, обратиться в СМИ за помощью… Слава богу, ребята как-то реагируют на это. Чиновники боятся огласки.

Марьяна Торочешникова: То есть вы считаете, что суд сейчас вам не помощник?

Фируза Ашурова: Огромное спасибо людям! Только они нам и помогают. Москвичи, горожане помогают - и все. А то, что делает полиция, это просто… Какое право он имел меня тащить волоком? Он меня так протащил и впихнул в эту клетку... Конфликт выеденного яйца не стоит, а меня волоком протащили…

Дарья Кириллова: Целый полк на пять женщин!

Марьяна Торочешникова: Значит, боятся.

Фируза Ашурова: У нас с Дашей была просто истерика. С нами обращались, как не знаю с кем, и еще административку навесили…

Дарья Кириллова: Да, именно на Кириллову и Ашурову навесили административное нарушение, остальных отпустили.

Марьяна Торочешникова: Ну, может быть, суд сейчас будет рассматривать это административное дело и оправдает вас...

Дарья Кириллова: Было бы замечательно, если бы они руководствовались законом. Мы написали объяснение, что мы не согласны… Меня это так поразило, просто уже довело до истерики: у меня слезы льются, я пишу взахлеб это объяснение на трех листах А4… Мало того, что голодаю, живу на улице, пришла за помощью…

Фируза Ашурова: …так к нам еще и применяют физическую силу! В мэрии полицейских на нас натравили!

Марьяна Торочешникова: И какие надежды могут быть на власть?

Дарья Кириллова: Я полагаю, что до главы города это не доходит. Сейчас праздник, и их задача – чтобы в городе было ярко и красиво. И я думаю, что нас глушат. К нам не приезжает телевидение, только "ЛайфНьюс" показывал.

Фируза Ашурова: Депутаты, к которым мы обращались, говорят, что на 534-м распоряжении сидят только 2-3 министра правительства Москвы. И я думаю, что эти министры отдают полицейским незаконные приказы – нас «грузить» и применять силу. Чтоб их так запихивали!

Марьяна Торочешникова: А вы не боитесь, что это может продолжаться, что вас накануне Нового года в Департаменте жилищной политики Москвы снова отравят в каталажку?

Дарья Кириллова: Мы же в России живем, и ощущение чуда перед Новым годом есть у каждого. И у меня есть надежда на какое-то чудо.

Фируза Ашурова: Что Собянин будет для нас Дедом Морозом!

​Дарья Кириллова: Я не могу допустить мысли, что эта ситуация не будет решена до Нового года. Но если это будет так, то весь январь я планирую находиться здесь и не сдаваться! Пусть будет мороз минус 20, минус 25 - я не знаю, как буду утепляться, что делать, но я не собираюсь сдаваться, а буду идти к логическому решению своей ситуации.

Марьяна Торочешникова: А может быть, вам имеет смысл переехать из Банного переулка к Департаменту жилищной политики? Или к мэрии? Чтобы вас видели.

Фируза Ашурова: Раз там - 2-3 министра, то мы переедем к ним.

Дарья Кириллова: Да, будем жить прямо у культурно-делового центра. Там так красиво! Там оазис: зимний сад, деревья, водичка журчит… (смеются)

Марьяна Торочешникова: Если вас не замечают в Банном переулке, значит, надо идти в центр.

Дарья Кириллова: Придется. Будем думать, как привлекать больше внимания, накалять ситуацию.

Марьяна Торочешникова: Александр, такая протестная активность: пикеты, голодовки, митинги, - приводят к каким-то результатам?

Александр Зимбовский: Естественно, они приводят к результатам. Чиновники понимают, что людей можно проверять на прочность ограниченное число раз, и они боятся резонанса, боятся скандалов. За счет скандалов порой решаются проблемы, которые не имеют даже юридического решения: допустим, проблема с товарищами из общежития завода "Салют", которым вообще давали квартиры под честное слово, а потом попытались выселить. Они два года ходили по чиновникам и в итоге пробили себе жилье. Другое дело, что скандал приходится делать большой, соответствующий масштабам проблемы. То есть пробить можно, но это трудно.

Марьяна Торочешникова: Тем не менее, движение "Общежития Москвы" объединяет довольно много людей, (наверное, несколько тысяч), которые столкнулись с такими проблемами. Почему, зная, что на чиновников действуют протестные акции, вы не организуете свой митинг? Вот как сделали недавно врачи, попавшие под сокращение…

Александр Зимбовский: Мы организовываем…

Дарья Кириллова: 15-го или 14-го будем митинговать.

Александр Зимбовский: Да. В данный момент людей, которые столкнулись с такими острыми проблемами, не так уж много. Власти уже боятся трогать людей.

Марьяна Торочешникова: Соответственно, и поддержки меньше…

Александр Зимбовский: Скажем, человек, лишенный места в очереди на жилье, менее активен, чем человек, которого лишают жилья.

Дарья Кириллова: А вот медики и педагоги - почему они пассивны? Потому что это завязано на работу - давление на работе. Девчонки со Святоозерской пришли нас поддержать, - им на следующий день позвонили и сказали: "Если мы вас еще раз увидим в лагере, вы будете первые под сокращение.

Марьяна Торочешникова: Буквально шантажируют людей!

Дарья Кириллова: Абсолютный шантаж! Мой муж, когда мы начали бороться за жилищные права, получил выговор на работе. 20 лет не было выговоров, а тут сразу появился. И сказали: "Еще два – и ты будешь уволен по статье". То есть давление происходит не просто на словах. Они реально имеют власть и пользуются этим.

Марьяна Торочешникова: А работодателям-то какое дело? Им, наоборот, хорошо бы иметь работника, который сыт и всем доволен.

Фируза Ашурова: Когда работодателю звонят сверху, он начинает бояться за свое место. У меня была такая же история в моей трехлетней борьбе - выговор. Я отработала 17 лет – никогда выговоров не было. Плюс административка появилась. А что будет завтра – страшно подумать…

Марьяна Торочешникова: Вы 23 дня живете в Банном переулке, в палаточном лагере. Вы не работаете?

Дарья Кириллова: А мы молодые мамы, мы сейчас в декретном отпуске - по уходу за детьми.

Марьяна Торочешникова: А с кем ваши дети?

Дарья Кириллова: С родными, близкими. Моя мама приехала (она – крымчанка), чтобы быть с моим ребенком, обеспечить ему полноценное питание, уход, прогулки и так далее. Он маленький, ему 2,5 годика, он нуждается в мамином тепле.

Марьяна Торочешникова: А вы не боитесь сейчас об этом рассказывать? Вы оставили детей на родственников – не боитесь, что вам еще будут предъявлены претензии со стороны органов опеки?

Фируза Ашурова: А нам их уже предъявили!

Дарья Кириллова: Уже пытались. Приходили и говорили: "А где ваши дети?"

Фируза Ашурова: А я попросила органы социальной опеки, чтобы они защитили права моих детей, которые грубо нарушает Департамент жилья. Сказали, что помогут.

Дарья Кириллова: Сначала нам позвонили, не представились, сказали: "Здесь бегают беспризорные дети" (социальная служба находится через один дом от того места, где мы живем). Такой намек. Мы говорим: "Ребята, вы же видите ситуацию - вот мы здесь, и никого, кроме нас". И они сказали: "Это кошмар! Мы будем пытаться помогать, защищать, напишем правозащитникам, чтобы они обратили внимание".

Марьяна Торочешникова: То есть это первые чиновники, которые решили как-то вас поддержать?

Дарья Кириллова: Да. Когда они увидели, что здесь живут мамы, они по-человечески посочувствовали нам и даже пытались привлекать СМИ.

Фируза Ашурова: Еще Жуков, начальник Мещанского ОВД сказал, что поможет. Я его попросила, так как это входит в его обязанности: мы находимся на его территории. Я сказала Жукову: "Вы - сотрудник полиции, и в ваши обязанности входит решить этот беспредел. Почему вы бездействуете? Почему вы не напишете, не спросите, где наши документы?". Я считаю, что полиция бездействует.

Марьяна Торочешникова: Будем надеяться, что ваша вахта протеста у приемной "Единой России" даст свои плоды. И может быть, чудо свершится накануне Нового года, и Новый год вы встретите в своем жилье.

Фируза Ашурова: Я надеюсь, что нас все-таки интеллигентно пригласят и дадут нам подписать договоры.

Марьяна Торочешникова: Мы непременно известим слушателей о том, чем закончится ваша ситуация. И я желаю вам удачи!