Количество заразившихся вирусом Эбола во всем мире превысило 16 тысяч человек. По данным ВОЗ, больше всего заболевших – 7 тысяч – в Либерии. На втором месте в этом скорбном списке стоит Сьерра-Леоне, на третьем – Гвинея. Причины того, что Эболу не удается остановить, – отнюдь не только медицинские; равным образом, по своим последствиям эпидемия может выйти далеко за пределы личностных страданий и потерь, приобретя характер катастрофы общерегиональной. Если не мировой. Рассказывает Евгений Аронов.
Внимание экспертного сообщества привлекла недавно статья под названием "Эбола, анархия и несостоявшиеся государства". Автор статьи, старший аналитик североамериканского исследовательского центра The Geopolitical Monitor Бенджамин ван Америнген отвечал на наши вопросы по телефону из Женевы, где размещается штаб-квартира Всемирной организации здравоохранения.
Общая картина эпидемии, судя по последним данным ВОЗ, выглядит следующим образом: более 16 тысяч инфицированных, более пяти с половиной тысяч смертельных исходов в трех странах, образующих главный очаг поражения. Это очень высокий коэффициент летальности. За одну лишь последнюю неделю зафиксировано шестьсот новых случаев заболевания. На сегодня больше всего пострадала Либерия, но медики предполагают, что Сьерра-Леоне вот-вот обойдет Либерию и по числу больных, и по числу умерших. Это очень грозный симптом с точки зрения динамики эпидемии; 20 процентов всех больных в Сьерра-Леоне заболели в течение последних трех недель. Тринадцать процентов инфицированных, в нарушение нормативов ВОЗ, не помещены в карантин. Всемирная организация здравоохранения сформулировала свою задачу-минимум так: изоляция 70 процентов всех больных и безопасное захоронение 70 же процентов умерших. Финансовые доноры, однако, не торопятся переводить организации обещанные средства, и собственный бюджет ВОЗ не позволяет ей выйти на расчетные показатели. А картина потенциально может оказаться уже на середину января следующего года совсем ужасной: миллион четыреста тысяч инфицированных; материальный урон от эпидемии в регионе Западной Африки к концу 2015 г. при самом неблагоприятном сценарии достигнет 32 миллиардов 600 миллионов долларов.
Цифры, положенные в основу моделей ВОЗ, отмечает ван Америнген, относятся к разряду тщательно выверенных. Реальная статистика, вероятно, еще более суровая: ввиду убогости телекоммуникационной и медицинской инфраструктуры Гвинеи, Сьерра-Леоне и Либерии сведения о большом числе заболеваний и смертей вообще не доходят до властей:
Все средства сейчас брошены на борьбу с Эболой, профилактика же и лечение малярии, холеры и ВИЧ-инфекции практически прекращены, а они-то и создают фон, благоприятствующий распространению Эболы
– По состоянию на середину ноября ВОЗ получила от доноров средства, покрывающие лишь половину взятых ими на себя финансовых обязательств. Что это значит на практике? Ну, например, что потребность в койках для медицинских центров, принимающих заболевших вирусом Эбола, удовлетворена лишь на 4 процента. Или то, что менее 40 процентов захоронений тел умерших отвечает установленным нормам безопасности. Неспособность международного сообщества, не говоря уже о странах, пораженных эпидемией, реагировать оперативно и адекватно на катастрофу такого масштаба, повергает меня в глубокое уныние. Страшно подумать, что было бы, если бы это заболевание передавалось воздушно-капельным путем. Смотрите: в Либерии на население примерно в четыре с половиной миллиона человек приходится всего 45 местных врачей. В Сьерра-Леоне на пять тысяч триста человек есть только один медработник; даже не врач, а только медработник. Энергосистемы в регионе настолько слабые, что даже больницы нередко оказываются без электричества. Совершенно ясно, что без координированных усилий международного сообщества и без должного финансирования цена этой проблемы достигнет астрономической величины.
Чудовищная отсталость стран Западной Африки в области здравоохранения – это тоже явление совершенно не случайное, отмечает Бенджамин ван Америнген, и переходит отсюда к узловому тезису своей статьи "Эбола, анархия и несостоявшиеся государства":
– Эбола – это одновременно и симптом дезорганизации государства, и причина, способная вызвать тотальный крах институтов управления в странах Западной Африки. Такая тропическая болезнь, как Эбола, – феномен редкий, она не перерастает в эпидемию в одночасье. Чтобы эта трансформация произошла, социально-экономическая среда должна быть благоприятной. Что и имеет место в действительности: организм людей, живущих у черты бедности, истощенных недоеданием или хронической малярией, подвержен инфицированию экзотичным вирусом больше, чем организм людей, нормально питающихся и привитых от малярии. Более того, у правительств стран, постоянно сотрясаемых гражданскими войнами, – а именно это и происходит в Сьерра-Леоне и Либерии, – нет средств даже на совершенно элементарные ликбезы населения в части санитарно-гигиенических норм, несоблюдение которых провоцирует распространение заболевания типа Эболы. На примере Западной Африки мы видим, как работает механизм порочной логики бедности: все средства сейчас брошены на борьбу с Эболой, профилактика же и лечение малярии, холеры и ВИЧ-инфекции практически прекращены, а они-то, как я уже говорил, создают фон, благоприятствующий распространению Эболы.
На связь между катастрофически неадекватными мерами властей в области просвещения и тяжестью последствий эпидемии указывает следующая фраза из статьи Бенджамина ван Амерингена: "До 90% экономического урона от пандемии может оказаться следствием иррациональной реакции на нее местного населения".
– Да, экономическую катастрофу способна вызвать к жизни такая простая вещь, как мотивированный безосновательным страхом заражения отказ крестьян везти свою продукцию на рынок. И столь же безосновательный страх оптовиков или рядовых потребителей ехать на рынок за едой. Таким образом может рухнуть вся производственно-сбытово-розничная цепочка. Такую же катастрофу породит закрытие фабрик и других предприятий. Представьте себе также долговременный экономический ущерб от того, что население, не имея альтернативной научной информации, начнет тратить свои и без того скудные средства не на еду и лекарства, а на совершенно бесполезные, но недорогие, а потому привлекательные "вакцины" народных целителей.
– Это пример пагубного взаимодействия эпидемии с факторами социальными, чреватого риском коллапса государственности. А что насчет других взаимодействий?
– Границы. Это, наверное, ключевой момент. Неспособность государств, ослабленных многолетними гражданскими войнами и крупномасштабным бандитизмом, охранять свои рубежи. К этому надо добавить разлагающее воздействие, оказываемое на государственные структуры наркокартелями и террористическими организациями, обосновавшимися с недавних пор в Западной Африке. Кроме того, не будем забывать, что эти границы зачастую не соответствуют географическим реалиям расселения этноса, лишь формально разделенного межевыми столбами. Представители разобщенного племени или народа преспокойно между ними перемещаются, пренебрегая правилами санитарно-эпидемиологического надзора. Медики уверены, что неадекватный пограничный контроль – это одно из важнейших обстоятельств, усугубляющих нынешний кризис.
Системная коррупция, еще один признак слабой государственности, деморализует общество и в штатных ситуациях. А в нештатных ее влияние становится опаснее стократ, вплоть до угрозы самому выживанию институтов власти. Речь идет, разумеется, не о банальном вымогательстве взяток похоронными бригадами у родных жертв эпидемии, о чем часто сообщают СМИ. А, например, о массивных хищениях медицинских припасов и оборудования, хотя собеседник уверял меня, что система контроля в ВОЗ подобного не допустит. Или о том, что правители отдельных городов или провинций, "крышуемые" преступниками, отдадут им на разграбление "подведомственное" население ради доступа к дефицитным импортным препаратам. Очень опасные последствия с точки зрения выживания государственных институтов, полагает Бенджамин ван Америнген, может иметь также совмещение коррупции с распространенным в Западной Африке трайбализмом, то есть построением органов власти на основе родоплеменных, нежели общенациональных связей. Один сценарий в этой связи напрашивается сам собой: преимущественное предоставление медицинской помощи одноплеменникам безотносительно к реальным нуждам представителей других народностей. Но этот сценарий, к счастью, на сегодня скорее гипотетический, чем реальный, сказал в заключение эксперт исследовательского центра Geopolitical Monitor.
