Раза два я что-то читал на суржике, некоторым это понравилось, просят время от времени давать публике знать о существовании этого языка. Очень не хочется мне признавать его за язык, но он существует, уже есть что-то вроде литературы на нём, она заняла своё место в интернете. Вот, например. «В нас у сімї є такий дядя Юра, шо, починаючи з возраста дето тридцяти літ, взяв собі за принцип раз на п’ять-семь років робить ремонт в хаті і мінять собі модель жени на більш нову. Всього в нього було пять жінок, наскоко я помню, і вони всі були надзвичайно приємними і дуже красивими жінками з правильною дикцією і грамотною мовою. На районі в нас таких не сищеш прoсто, но дядя Юра по роботі багато їзде і привозе їх з інших регіонів. A дядь Юрі дето під шиїсят зараз. І ось вже дето років дванадцять він живе з однією женщіною і не міняє і ремонта не робе. Ну, думаю все, постарів дядя Юра, і вроді як і я не становлюсь моложе. Чото мені якось грусно стало. А коли вже промількнуло в разговорі недавно, шо Юра робе ремонт, а вже прислали фотографію ремонта соответствіно. Красіва, ярка блондінка жизнєутверждающа з сісярами і огромной білой улибкой, дєрзка, з ярко-голубими очима. Не старше тридцяти, та я б даже сказала років двадцять пять. Ну і я тепер сoбi не почуваюсь старой, раз дядя Юра ше молодий».

Я спросил одного постоянного слушателя «Свободы», а слушает он нас с незапамятных времён, хотя человек ещё не пенсионного возраста, начинал, по его словам, с преклонения перед Западом, перед Штатами, а сейчас это для него враги, - я спросил его, где он живёт и как готовится к зиме, запаслась ли его семья соленьями-вареньями. «Сам я живу в городе Волгограде, - ответил он, - а соленьями-вареньями мы не занимаемся. Средний класс в России это может себе позволить». Этот ответ меня так заинтересовал, что я послал ему ещё несколько вопросов: как ведут себя сейчас цены в Волгограде, какие взяточные расценки у гаишников, у судей, в земельных отделах, в лечебных и детских учреждениях, почём разные дипломы, каковы нормы отката в городском хозяйстве – в общем, обычные вопросы о жизни. Знаете, что он мне ответил? Он ответил, что в Волгограде, как и в России в целом, взяток и откатов не берут и не дают, цены ведут себя прилично, а все эти безобразия есть только на Украине под властью киевской хунты. Я подумал: назвать его или не надо? Вдруг там взрослые дети. С другой стороны, почему надо думать, что им станет за него стыдно? Очень даже возможно, что они скажут: молодец, отец, правильно ответил, так им, этим вражеским голосам, и надо отвечать в нынешней сложной международной обстановке.

«После правителей, - следующее письмо, - почти всегда появляются разоблачители, обидные прозвища и негативные наименования эпох. И «плешивый щёголь - враг труда», и Палкин, и «культ личности», и «волюнтаризм», и «застой», потом «лихие девяностые». Может ли нынешний режим в конечном счёте не проиграть, вступая в конфронтацию с миром, и как его нарекут? Русская душа действительно в смятении. Ещё бы: братские украинцы её отвергают. И украинцы! - думает она. Много статей о том, что украинцы - это русские, как нижегородцы и сибиряки, то есть, их вообще не было. Помимо прочего, русской душе обидно, что украинцы смогли скинуть узурпатора, а московские митинги оказались пшиком. Украинцы могут, они - нет. Слабаки. Эта досада выместится, когда будет безопасно, если не на самом Путине, так на всем, с ним связанном. Надо нам привыкать жить тихо, как большая, но Нигерия. Русская душа никак не поймёт, что надо по одёжке протягивать ножки. Нет идеологии, культуры, всё меньше науки, промышленности, нет умственных силёнок. Раньше такое существо, как любитель ансамбля "Любэ", не могло придти к власти. Даже Сталин при виде этого "Любэ" впал бы в бешенство: кто посмел разлагать подданных, кто будет воевать и трудиться? У нас всё в прошлом, как у пенсионера в богадельне. 0сталось доживать, мучаясь от хворей. Уезжать, кто сумеет. Русская душа протестует против этой реальности. Ещё недавно такие великие, могучие и нерушиме, мы сегодня испаряющиеся. Хочется реванша. Думаю, что будет самим же хуже от этих отрыжек», - говорится в письме. Допустим, что так оно и есть. Вы можете представить себе правителя, партию, которые решились бы сказать это народу? А молчать до бесконечности нельзя. И что делать? Что говорить? Врать, что мы, братья и сестры, остаёмся великими, подразумевая, что всех шапками, если что, закидаем? А если не врать, то что всё-таки говорить? Вот спросили бы меня первые лица России: что, что говорить родному народу, чтобы и не расслаблять его, и не врать ему? Не знаю, ответил бы я, не знаю, да и не моя это забота. Знаю только свой встречный вопрос: а красть-то зачем? Зачем красть-то?

«Один историк, - следующее письмо, - когда-то рассказал мне, что большинство лидеров национально-освободительного движения стран, получивших независимость после Второй мировой войны, сотрудничали с Гитлером, Муссолини и японцами, ибо основные колониальные империи были членами антигитлеровской коалиции. Субхас Чандра Бос, именем которого назван международный аэропорт в Калькутте и которого в этой стране почитают наряду с Ганди и Неру, не только организовал в сорок втором году Индийскую национальную армию, которая бок о бок с японцами воевала против антигитлеровской коалиции, но перед этим успел организовать Индийский легион СС. В тридцать восьмом году Гитлер удовлетворил просьбу словацких фашистов о создании независимой Словакии, которая потом воевала против СССР. Тем не менее, наивысшая правительственная награда современной Словакии - орден Андрея Глинки, вождя словацких фашистов. И во всех этих случаях - никаких демаршей со стороны России. Невольно возникает вопрос: а почему делается исключение для Степана Бандеры, почему его так хают? Вот такой у меня вопрос к вам. С уважением Ярослав Ящук. Киев».

Да потому и хают, Ярослав, что украинские националисты и Бандера в их числе надеялись, что Украина в суматохе Второй мировой войны получит независимость. Их называли пособниками Гитлера, а они, в свою очередь, смотрели на него как на своего пособника. С первых дней немецкой оккупации они с большим подъёмом принялись возрождать украинство. Кинулись издавать газеты, книги, создавать ячейки украинства, театры, а немцы стали их расстреливать, того же Бандеру отправили в концлагерь. Почему советская пропаганда замалчивала, что целью украинских националистов была независимость Украины, ясно: потому и замалчивала, что целью было именно это. Вспомним к слову и русских националистов. Видные власовцы рассчитывали с помощью Гитлера освободить Россию от большевизма. Бандеровцы надеялись выхватить из кипящего котла освобождение Украины от России, власовцы – освобождение России от коммунизма. В своё время я успел немало пообщаться с выжившими бандеровцами и теми, кого так называли. Не раз слышал от них, что друг друга они перебили едва ли не больше, чем немцев и русских. Такой был у них третий фронт. Против русских, против немцев и друг против друга. Вожди украинского национализма всегда боролись между собою за власть, и не как-нибудь, а при случае и с оружием в руках. К тому же их умело натравливали друг на друга и русские, и немцы. Бандеру на знамя украинского национализма поместила советская пропаганда, её выбор во многом случайный, мог быть, в общем, кто угодно. Это одна из самых больших удач советской пропаганды за все годы советской власти, тогдашние выдумки действуют до сих пор. Вот рассказывают о супружеской паре в одном городке Восточной Украины. Он – отставной военный, она – медсестра, живут под одной крышей, взрослые дети – отдельно. Он – за Россию, она - за Украину, он называет её бандеровкой и фашисткой, она его - комунякой. Довоевались до того, что перестали общаться, стали каждый себе стряпать. Он - грибник, целыми днями пропадает в ближнем лесу, говорит, что выроет там землянку и будет в ней дожидаться Путина, супруга звонит детям и рассказывает, что, как она надеется, он в этом схроне и загнётся, не дождавшись своего спасителя, - от простуды загнётся. Дети, сын и дочь, разделяют её политические взгляды, а душевнее относятся к нему, чем он гордится перед соседями: чувствуют, говорит, на чьей стороне правда. Схронами назывались бандеровские землянки.

Письмо из Праги: «Недавно гостивший у меня товарищ умилялся красотой и культурой города и рассказывал, что во Владимирской области, где он живёт в большом селе, часто дерутся не только мужики из-за баб, но и бабы - из-за мужиков. Типа одна ревнивица оттаскает другую за волосы или даже разобьет окна в её доме. «У вас в Европе такого наверняка давно нет, авось и у нас когда-нибудь не будет», - сказал этот евроориентированный господин. Мне это напомнило сказки перестроечных времен про западный рай. «Вы, - говорю, - Олег Иванович, полагаете, что здесь люди пьют водку минирюмочками и не напиваются, а нужду справляют исключительно в чистом сортире?».- «Ну, да». Я провез его по ночной Праге, показал и отливающих в подворотнях, да и просто на тротуарах, и вдребадан пьяные компании, и известную во всей Европе дискотеку, к которой каждую ночь приезжают полицейские – разнимать дерущихся – и машины «Скорой помощи» - увозить напившихся и/или обдолбавшихся наркотиками до потери сознания. На улицах драку, правда, мы наблюдали только одну. Как-то глупо говорить об этом, но люди остаются людьми независимо от политического устройства. К счастью! Конечно, способы выяснения отношений зависят от уровня жизни и национального темперамента. Словаки (и словачки), например, дерутся чаще чехов и чешек. В Венесуэле насилия несоизмеримо больше, чем в Финляндии. Более образованные и состоятельные граждане чаще прибегают к косвенным, хотя и не менее болезненным, способам мести, вроде клеветы и травли в соцсетях. С другой стороны, эмансипация способствует тому, что европейские девушки, в том числе из «хороших семей», становятся все агрессивнее, всё чаще дают волю кулакам и ногам. А мир, где нет убийств и насилия, где люди не дерутся, не напиваются, не сквернословят и решают все свои проблемы исключительно культурно и в рамках правового поля, - такой мир существует в многочисленных утопиях и антиутопиях (например, в книгах Азимова про планеты «спейсеров»). К счастью, пока нигде на планете Земля общества таких биороботов не существует. Бог даст, оно никогда и не появится».

В связи с этим письмом признаюсь вам, друзья, чего я больше всего опасаюсь, глядя на Россию и, можно сказать, почти изнутри. Только что, например, побывал в самой глухой точке на русско-украинской границе. Последние десятки метров до будки, похожей на сельский нужник, пришлось преодолевать пешком – грязь была по колено. Первый и, в общем, последний мой вопрос в селе, на улице, упирающейся в будку: сколько стоит перейти границу? Ответ: зависит от того, с докУментом ты или без, и что несёшь. Именно несёшь, на горбу. А боюсь я даже не того, что всех, от мала до велика, приневолят к созерцанию византийской иконы, чтобы проникались благочестием до костного мозга, а боюсь я возвращения советского или хотя бы полусоветского экономического уклада. Уж очень рьяно принялись его продвигать высокопоставленные «чайники». «Деревянный» рубль – вот что может доконать страну вместе с военным бюджетом и патриотической горячкой. Драться тогда будут не только мужчины за женщин, и женщины – за мужчин, а те и другие – за место в очередях за харчами и ширпотребом.

Вот слушайте к этому разговору: «Министр сельского хозяйства Федоров говорит буквально следующее: "Для российского крестьянства эти решения, принятые президентом и правительством Российской Федерации, дают очень хороший шанс для того, чтобы нам подтянуться и стать более конкурентными". Это, если кто не понял, про резкое ограничение конкуренции. Что они там, с ума посходили?», - говорит автор. Под его настроение хочется сказать, что они и не входили в ум, - вот и получается, что действительно нет ничего, во что бы не могла поверить толпа, если её настроить определённым образом. Ничего… Но это значит, что её можно в любой момент настроить и противоположным образом, и она со всей силой здравого смысла воскликнет: да кто же, слушайте, станет подтягиваться, не имея перед собою конкурента?! Уныние сменяется надеждой… А министр Фёдоров – ну, что министр Фёдоров? Назвался груздём – полезай в кузов. Вот его и встряхивают в кузове и так, и эдак. Как хотят, так и встряхивают, решат, что надо его выкинуть из кузовка – выкинут, и он скажет, что этим сельскому хозяйству предоставляется хороший шанс. И знаете что? В этом случае он может оказаться прав!

Автор следующего письма до сих, по его словам, трясёт головой от изумления, вспоминая рассказы участников последнего марша москвичей за мир – как они проходили через рамки, где полицейские проверяли, не несут ли они что-нибудь, что не положено. Читаю: «Ведь именно против этих рамок и восстали украинцы! Мне самому приходилось проходить через эти металлоискатели. Если менты прицепятся, надо выворачивать карманы и сумки. 3ачем? Дураку ясно, что это ритуал. Хулиганы или террористы очень легко передадут пакет с чем угодно через ограждения. Дело, однако, в том, что после этой процедуры менты могут ухмыляться – толпа-то кастрирована. После этого будет демонстрация, но не протеста как такового, а протеста на коленях, бунта на цыпочках. А наглые менты ухмыляются - у них всё под контролем. В Киеве ораторы тоже были весьма сомнительные, но за ними стояли действительно протестовавшие толпы, не имитаторы. А российская оппозиция, она погуляет, пошумит и разойдётся. Масса народу просто думает, как я, а я думаю так: не хочется мне поддерживать пламенную Ксюшу в геройской фронде против дядюшки Вовы», - пишет этот слушатель из тех, кого люди, смирно проходящие сквозь полицейские металлоискатели, называют максималистами. Я бы подчеркнул его признание, что он сам, по своей воле, подвергся этому унижению – значит видел какой-то смысл участвовать в протесте, пусть и в протесте на коленях, так что перед нами не только критика, но и самокритика. В России каждый день изобретают какое-нибудь унижение для обывателя, и всё более глумливое – то ли дразнят его, то ли проверяют на выдержку. Наш слушатель не сказал, что людей перед шествием просвечивали не только в прямом, физическом, смысле слова, но и в переносном – читали их плакаты, и которые находили неподобающими, подстрекательскими, как это называется, те изымали. И всё равно: по-моему, протест даже на коленях – всё равно протест, не надо над ним так уж издеваться. В России и такой протест немало значит.

Приводят очень интересное наблюдение московского исследователя Игоря Клямкина. Он решил посмотреть (а я вот не догадался!), как в старинных русских пословицах и поговорках отражены патриотизм, держава, империя. Оказалось, никак. Читаю: «Во времена Владимира Даля этот язык народу был неведом, это был язык литераторов и читающей их немногочисленной образованной публики. А вот что в пословицах о войне: "Войну хорошо слышать, да тяжело видеть"; "в мор намрутся, а в войну налгутся"; "убей Бог солдата, утиши войну"; "мир гинет, а рать кормится"; "на рать сена не накосишься, на смерть детей не нарожаешься"; "всего света не захватить". И ничего патриотического. Совсем ничего, хотя изречения собирались, когда была свежа еще память о Двенадцатом годе», - подчёркивает Клямкин, в связи с чем приведу отрывок из письма Степана Безобразова. Он осуждает меня за то, что я недостаточно критически отношусь к утверждению, что путинизм поддерживают то ли восемьдесят четыре, то ли восемьдесят пять взрослых жителей России из ста. Читаю: «Ах, Анатолий Иванович, будто вы не знаете, как проводятся опросы! По такой цифири выходило бы, что в шестнадцатом году даже больше восьмидесяти пяти из ста горячо поддерживали царя и попов, а в восемьдесят пятом - коммунизм и СССР. Гайдар в то время ответил бы социологам, как в своей диссертации о преимуществах плана над рынком. Большинство приспосабливается. Вчера был царь, сегодня большевики, а человеку надо как-то жить. Вчера был социализм, сегодня рынок. Одни выживают другие выбиваются. Но есть, конечно, и те, что составляют пятнадцать процентов. С ними тоже всё ясно, это молодцы. Они против войны, агрессии и за всё хорошее, даже выходят на демонстрации, только потом загадочно испаряются или становятся профессорами Собчаками. На деле и восемьдесят пять процентов являются пустым местом, и пятнадцать. Никто из них не будет ни свергать режимы, ни их спасать. К тому же, Анатолий Иванович, свергать есть кого, ставить некого. Россия напоминает вентиляционную трубу. Из неё выдувает всех, кто может уехать, в том числе преуспевших подонков и их деток. Подонки тоже не хотят жить среди подонков. Но вымывает и просто интеллигенцию. В итоге "отечественной" войны против "анчихриста Буонапартия" во Франции осталось сорок тысяч победителей. Это огромная часть царской армии. Это была самая первая волна русской эмиграции. Благо, после наполеоновских войн во Франции мужчин было маловато. Работы хватало. И живут теперь их потомки, не знавшие ни крепостного права, ни раскулачиваний, ни бандкапитализма», - пишет господин Безобразов. Поразительная всё же поговорка: в мор намрутся, а в войну налгутся! Странное существо – народ: то глуп, как пробка, то умён, как чёрт. Отразил и это в своих крылатых выражениях…

Отношение господина Безобразова к опросам разделяет и Василий Жарков. «Социологические опросы, - пишет он, - были придуманы и апробированы как метод замера общественного мнения перед выборами в США и других демократических странах. Однако в НЕдемократических странах этот метод нерелевантен, так как в лучшем случае служит современной версией похода султана на базар с целью выяснить, что о нем думают подданные. Подданные же на то и подданные, чтобы знать, как разговаривать с незнакомцами о султане». Это всё так, друзья, но разводы из-за Украины и России происходят всё-таки на наших глазах, в жизни, а не в кремлёвском кино.

В отзыве на предыдущую передачу читаем: «Лично мне непонятно, откуда у русских взялось это чувство собственности по отношению к Украине. Моя сестра из Крыма с высшим образованием и неоконченной аспирантурой написала мне, что не знает американцев, но не любит эту "нацию потребителей". С этого начался наш спор, а закончился тем, что американцы угнетали индейцев. Почему-то им там не приходят в голову мысли о постоянном угнетении русских в России. Какой-то психологический эффект. Моя мама, которая тоже живет в Крыму, по-новому посмотрела на своих знакомых. Ее поражает, как они могут радоваться тому, что Россия обманула весь мир. Ведь когда лично их обманывают, им не нравится. Это что ж за страна такая должна быть, чтоб взрастить таких подлых патриотов!? Я раньше думала, что если бы в фашистской Германии был интернет, то войны бы не случилось, потому что все бы знали правду и никто бы не повелся на фашистскую пропаганду. Россия доказала мне, что это не так. Видимо, нам, русским, хочется думать, что раз уж судьба не наделила нас материальными благами, то мы, по крайней мере, должны быть величайшим народом», - пишет Мирка. Юмор в том, Мирка, что американцев как нацию потребителей не любили и обличали лучшие, да и не лучшие, но очень речистые, её отпрыски, да и гости, которых она спасала, да-да, она их спасала от всяких Гитлеров, спасала и давала им у себя щедрый приют, а они, как тот же Маркузе, клеймили её за одномерность, то есть, за потребительство, за то, что не живут высшими потребностями. Оклемался от пережитого в Германии страха, маленько откормился, приоделся и пошёл сокрушаться: какие же вы, однако, одномерные, приземлённые! Вот и русские – те русские, что вроде вашей сестры… Четверть века не знали прямого голода только потому, что покупали у Америки хлеб, а теперь не могут ей этого простить. Достаток редко кому прощается, как и здоровье. А случится так, что Россия опять подойдёт к голоду, а случится такое может, то Америка опять, но тут я ставлю многоточие.