Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о проекте "Университет детей", который недавно был придуман и организован в Политехническом музее в Москве. На первый взгляд кажется, что это такая столичная история, но проект развивался таким образом, что его модель, я думаю, может быть реализована в любом городе, где есть университет, музей, филиал университета, научный институт или, может быть, даже какая-то корпорация.
Как все получилось - нам подробно расскажут сегодня пиар-директор проекта Екатерина Рогожникова, она также вела направление "Импульс"; научный сотрудник Биологического музея имени Тимирязева Надежда Пантюлина; архитектор Ярослав Ковальчук и редактор издательства "Розовый жираф" Анна Шур.
Но вначале я хочу, чтобы ребята сами представили свой университет. Это выпускники прошлого года, летняя запись.
- Нам рассказывали, как устроены улицы, что в Москве они все кривые, а в Лос-Анджелесе - клеточкой. Показывали фотографии улиц, где можно гулять.
- "Почему наш мозг боится и всегда ли это плохо?" - эта лекция была очень интересной для меня. Я узнал, что у человека много страхов, и страхи были еще у древних людей. Я, например, раньше боялся темноты, и я думал, что это из-за того, что я смотрю ужастики, а на самом деле это природный страх. Мне очень понравилось, и я до сих пор узнаю что-то в интернете по этой теме.
- Мне очень понравилось занятие, где мы мерили рост, размер стопы, размер запястий...
- "Что такое старение?". Там рассказывали, что такое старение, и не только старение живых существ, но и не живых.
Тамара Ляленкова: Екатерина, как все происходит?
Екатерина Рогожникова: Придумали этот проект в Польше, и польский Университет детей существует уже 7 лет. Это проект у них сейчас на четыре города, многотысячный, и у них регистрация на занятия, то есть покупка абонемента длится 7 минут, после этого места заканчиваются. Удивительно популярная история. И к нам несколько лет назад приезжал польский Университет детей, и Детский лекторий Политеха устраивал конференцию совместно с польским Университетом детей. И тогда куратор детского лектора Татьяна Рябухина очень вдохновилась идеей, методами Университета детей и решила реализовать это у нас в Москве. И в 2013 году летом к нам приезжала из Польши команда, они с нами провели тренинги, рассказали нам много, и в сентябре мы запустились с нашим проектом.
Тамара Ляленкова: Есть какая-то специфика российская? Надо было что-то подгонять под тот проект, который был в Польше?
Екатерина Рогожникова: Пока мы стараемся придерживаться принципов, которые придумали в Польше. Единственное, может быть, мы стараемся, чтобы это было максимально научно, потому что все-таки это происходит в рамках Политехнического музея, и сама идея очень удивительная - настоящие ученые, которые занимаются настоящей наукой, приходят и рассказывают детям достаточно просто о чем-то из своей области. В Польше есть занятия более творческие, у них прямо есть целый блок, в котором они могут даже хореографическое занятие устроить или что-то такое профессиональное, какой-то профессии. У нас такого нет, мы от этого отошли, решив, что мы хотим именно познакомить их с наукой, с научными методами, научным мышлением, всей этой истории.
Тамара Ляленкова: Надежда, вы первый год будете вести свое направление?
Надежда Пантюлина: Я вела уже прошлый семестр и очень довольна курсом "Здоровье и медицина". Он был большей частью естественнонаучный.
Тамара Ляленкова: Это вы про пищеварение рассказывали?
Надежда Пантюлина: Да, "Пищеварение своими руками". Все это они проделывали вживую, в увеличенном размере, и кому-то было не очень здорово, но все вышли в восторге. Ребята были 10-11 лет, "Динамика". Мне кажется, труднее всего направлению, которое в прошлый раз вела Катя, "Импульс", потому что в 8-9 лет найти ученых, которые хотели бы работать с этим возрастом, трудно. Наша задача - помочь прекрасным людям, которые занимаются наукой, показать все, что они знают, маленьким детям, дать им попробовать эту науку.
Тамара Ляленкова: История сложная, возраст ранний. Как вы это организуете? Принято думать, что дети сейчас продвинутые, но, с другой стороны, говорят, что они и школьную программу сейчас плохо знают.
Надежда Пантюлина: Многие говорили, что лекция - это тяжело. Кто из детей выдержит 40-50 минут лекции? История сложная, и не только в 8-9 лет, но и старше. Очень хочется научить их и лекции тоже воспринимать, но там есть разные хитрости. Чтобы, например, помочь им что-то узнать с помощью сейчас проведенного на своем соседе или на самом себе эксперименте. На лекции может быть обсуждение, вопрос, ответ на который они найдут коротким экспериментом. То есть это лекция, но там масса хитрых приемов. Мы, на самом деле, все время придумываем. Моя задача - встретиться с ученым, начать с ним разговаривать и в какой-то момент сказать ему, что это очень здорово, из этого можно раскрутить подвижную штуку, когда они все проснутся и что-то поймут. Большей частью мы запоминаем картинками, понять можно и на собственном движении, что-то сделав руками, что-то очень эффектное сделав вместе со своим соседом, и это запомнится. И дальше им помогают сделать вывод на этом самом занятии. То есть, конечно, они воспринимают науку как некий метод, устроенный хитростями с нашей страны, но понятными штуками с их стороны.
Тамара Ляленкова: Начинается новый учебный год. Какие направления будут предложены ребятам, и как они смогут выбирать вектор?
Екатерина Рогожникова: Мы пишем для них аннотации, и это - абзац текста, где есть дразнилки в виде вопросов, которые остаются без ответа, и понятно, что эти ответы будут каким-то образом выяснены в ходе курса. И есть некое короткое описание, ребята понимают, о чем примерно курс будет. Кроме того, мы начали сейчас публиковать интервью с ведущими векторов, вот с сегодняшним нашим гостей Ярославом как раз завтра появится на сайте Политехнического музея интервью, уже опубликовано интервью с лингвистом Анной Гращенковой, где она рассказывает подробно, в чем будет состоять проект, которые будут готовить студенты "Векторов". В этом направлении, в отличие от двух других, это важная часть - в течение семестра они готовят проект. Они занимаются с одним и тем же научным руководителем и на практических занятиях готовят проект. Кроме этого, у них есть еще общие лекции на самые разные темы, независимо от того, какое направление они выбрали. У детей помладше получается так, что чем младше ребенок, тем уже у него выбор, но выбор все равно есть, потому что мы потихонечку начинаем учить их делать этот выбор, это тоже очень важный навык, который мы хотим привить им в университете. На самом деле, в западных университетах все время человек выбирает себе курсы. В МГУ, где я училась, не было такой возможности, но сейчас, может быть, уже есть.
У самых младших детей направления "Импульс" программа устроена таким образом, что они за семестр знакомятся со всеми видами наук. У них есть пять научных блоков, которые приблизительно соответствуют классификации наук: естественные, гуманитарные, точные, технические и общественные. И в каждом из блоков у них дается лекция, которую они не выбирают, и два воркшопа, из которых они должны выбрать один. Уже идет выбор. Мы призываем все время родителей: читайте анонсы вместе с детьми и выбирайте вместе. У направления "Динамика", 10-11 лет, у них уже выбор труднее, потому что у них дается пять воркшопов, из которых они должны выбрать два в каждом научном блоке. И в принципе, темы, которые они изучают в течение семестра, изучаются глубже, потому что у них не пять блоков научных, а два научных блока.
Тамара Ляленкова: А не слишком ли это сложно, и для родителей в том числе?
Анна Шур: У меня двое детей, поэтому направления разу было два - "Импульс" и "Динамика". Выглядел выбор так. Я находилась на работе, в начале того года я еще работала в "Коммерсанте", я звонила и договорила: "Петя, ты хочешь узнать про..." И дальше были темы. Там так устроено, что ребенок вполне может выбрать, это все ему неизвестно, но по словам он может понять, что он хочет - пищеварение, 3D-принтер, про слова что-то... И у старшего выбор был больше, чем у младшего, что тоже было абсолютно логично. Они сделали выбор, и я не помню, чтобы они выходили недовольные. Было такое, что ребенок выходит, но что было - забыл. А было такое, что выходит и прямо начинает мне пересказывать слова лектора одно за другим. Видимо, какие-то лекции оказывались им ближе, какие-то нет, но ни на разу не было такого, чтобы они сказали: "Не хочу, не пойду..." Притом что у меня достаточно своенравные дети. Было прекрасно!
Тамара Ляленкова: А как вы это рассматриваете? Как дополнительное образование, как раннее профессиональное
Анна Шур: Безусловно, я рассматривала это как прекрасную, не занудную вещь, которая, я надеюсь, поможет им школьное видение науки как чего-то, что ты воспринимаешь как нечто строгое и разложенное по полочкам, немножко с этого сбить. Мне показалось, что главное, что дает университет, это отношение к науке как к чему-то, что страшно любопытно. И вот если это где-то у них отложится, и как-то они это запомнят, это будет замечательно.
Надежда Пантюлина: В считанном количестве московских школ преподаватели занимаются научной работой, а наша задача - научить детей формулировать собственные задачи, правильно ставить себе вопросы, когда они занимаются научной работой. И особенно хитро мы решили сделать это в "Векторах", потому что дети там уже постарше, и мы сделаем все, чтобы подвести их к тому, чтобы они могли поставить себе задачу. Ученые люди отличаются тем, что они самостоятельны - самостоятельно умеют сомневаться, умеют поставить себе задачу, которую потом будут решать. И это тоже такие прекрасные штуки, которые мы хотим делать.
Еще одно наш новое направление - проект, который будет в НИИ Музея антропологии Московского университета. Они будут говорить о разделе антропологии, который называется ауксология, он говорит о том, как мы растем и развиваемся, почему мы такие разные. Это тонкая штука, потому что все сложные подростковые переживания по поводу себя, непохожести себя на других, своего размера и так далее, физических особенностей... В последние годы очень много интересного изучено про Москву, и оказывается, что в послевоенное время люди рождаются недокормленные, а оказывается, в 20-30-е годы было самое малорослое население. Оказывается, у москвичей пропорции тела другие, форма головы меняется, что тоже очень любопытно. Они будут изучать и питание, и им расскажут про диеты, как все это устроено.
Тамара Ляленкова: Насколько я понимаю, "Векторы" будут работать только с этого года. Ярослав, вы архитектор, преподаете в МАРШ, и в прошлом году вы вели курс в детском университете. Вам не страшно было с ними? Иногда для людей, которые привыкли работать со студентами, очень сложно общаться с маленькими детьми.
Ярослав Ковальчук: Вначале, еще в Детском лектории Политеха, действительно было страшно. Это большая проблема - как детей заинтересовать, удержать. Этот курс, который я вел, в результате получился совершенно не занудный. Я вспоминал себя, смотрел на своих детей, представлял детей моих друзей, что бы их заинтересовало. Потом мы там делали игру, это игра в публичные слушания. В МАРШе мои коллеги делали такую игру со студентами, там она была гораздо масштабнее, сложнее, а здесь игра занимала 15 минут, и получилось действительно включить детей в такую игру про реальную жизнь. Там все поделились - были архитекторы, которые защищали проект, были жители, были чиновники, работники префектуры, которые критиковали все с разных точек зрения, и оказалось, что это модель города, в которую всем очень интересно играть. В таких играх как раз можно показать реконструкцию жизни города, той социальной жизни, которая в нем происходит. И детям это понравилось.
Тамара Ляленкова: Вы им предлагали узкую тему, про что вы рассказывали?
Ярослав Ковальчук: Я им предлагал четкие рамки, четкие границы, у кого какие роли, что мы делаем, что мы обсуждаем, но внутри этих границ они могли делать все, что угодно.
Тамара Ляленкова: А они не обижались друг на друга? Ведь архитектор предложил свой проект, горожане наверняка возражали...
Ярослав Ковальчук: Им как раз это нравилось, они завелись, начинали спорить, обсуждать, доказывать, придумывать свои аргументы.
Тамара Ляленкова: А роли они сами себе выбирали?
Ярослав Ковальчук: Не совсем. Архитекторов мы выбирали ранее, смотрели на первой части занятия самых активных и коммуникабельных детей. Это ведь самые сложные роли - защищать проект. А остальных распределяли по жребию либо кто что хотел.
Тамара Ляленкова: Попрошу показать нам еще один небольшой фрагмент. Ребята рассказывают, что им понравилось...
- "Где прячутся треугольные числа?". Они могут спрятаться везде, даже в Храме Христа Спасителя.
- Мне больше всего понравилось про старение. Я был шокирован, когда узнал, что есть существа, которые живут по 200-300 лет и не стареют вообще. И вообще как происходит старение, можно ли сделать эликсир, чтобы человек не старел вообще.
- "Как спроектировать дом?". Сначала мы изучали материалы, потом нам показывали картинки, мы определяли, из чего дом. А потом мы спроектировали дом своей мечты.
- "Как построить дом на Марсе или как приготовить обед на принтере?". Это очень актуальная и интересная тема.
- Я проголосовала за лекцию про Марс. Было задание - сделать робота из пластилина или из других подручных средств. Я сделала это из электрического набора.
Екатерина Рогожникова: Это были дети и из "Динамики", и из "Импульса". "Динамике" проще формулировать свои впечатления от занятий, и кроме того, мы сейчас как раз работаем над тем, чтобы занятия "Импульса" были еще проще. Потому что в прошлом году на некоторых занятиях им было сложно именно с теоретической частью. Каждое занятие отвечает на один вопрос, иногда это буквально детский вопрос, потому что мы проводим периодически такие сборы детских вопросов, и у нас есть длиннющий список того, что им интересно, из которого мы периодически берем что-то и делаем занятия. И тут как раз включается то, о чем говорила Надя. В начале занятия ставится вопрос, после этого выдвигаются какие-то гипотезы, каким может быть ответ на него, дается некая основа, которая помогает понять, какая из гипотез более верна, какая менее, и в конце получается ответ, который мы всегда хотим, чтобы озвучили дети в первую очередь, иногда с помощью ведущего. И вот этот вопрос задает, собственно, те самые рамки. Это занятие не на тему такую-то, не о чем-то, а конкретно отвечающее на вопрос из будущего семестра. Например, у "Импульса" - почему нам нужно спать?. Очень конкретные вещи.
Тамара Ляленкова: Вы меняли что-то в программе?
Надежда Пантюлина: Все меняли, все будет новое. Но люди остаются иногда проверенные, потому что харизматичные очень люди. Когда ищешь, большое количество отказов, люди сомневаются. А когда соглашаются, я начинаю сомневаться - что за странные люди, которые говорят "я могу с детьми", вот так вот сразу. Очень часто бывает, когда есть дети, внуки, когда есть желание объяснить, чем занимаешься, кому-то еще. А иногда это очень сложно, надо пробовать, и на своих детях в том числе. Это такая приятная история, и наша задача - сделать так, чтобы и дети получили удовольствие, и ведущие тоже, чтобы они поняли, что это здорово, это у них получилось. Потом они остаются с нами.
Тамара Ляленкова: Да, возраст непростой, и говорят, что нужно иметь педагогическое, психологическое образование, чтобы уметь контактировать с ними.
Надежда Пантюлина: Если я совсем не знаю человека, а иногда такое бывает, и если он где-нибудь вел какую-нибудь летнюю школу, что-то такое вот, хоть публичные лекции читал, потому что взрослые люди, не профессионалы, мало чем отличаются от наших детей, им тоже надо все очень просто, - такой опыт помогает, и я сразу думаю, что надо бежать знакомиться.
Ярослав Ковальчук: Мне кажется, чтобы получалось вести занятия, нужно просто их вести. Причем не важно с кем, со студентами, с детьми, со взрослыми людьми какими-то участвовать в воркшопах, летних, зимних школах, на курсах. Чем больше это делаешь, тем интереснее и тем лучше начинает получаться.
Тамара Ляленкова: Есть какое-то сходство между преподаванием студентам и детям этого возраста?
Ярослав Ковальчук: Мне кажется как раз, что нет принципиальной разницы. Студенты старше на сколько-то лет... Тем более в рамках моих интересов - архитектура, градостроительство, урбанистика - это все-таки не совсем наука, это такая грань. Там что-то из области науки, что-то из области искусства, что-то из области проектирования. Понятно, что детям нужно проще объяснять, им нельзя давать каких-то сложных заданий. Главное - найти вопрос, который всех заинтересует, чтобы они сами уже куда-то двигались, и просто помогать, рассказывать что-то, подталкивать куда-то, направлять, чтобы человек сам нашел ответ.
Надежда Пантюлина: Я хотела добавить еще про наши новые направления, что мы ждем 12-13-летних детей, и это сложный возраст. Мы им предложили самые разные варианты, некоторые из них уже были названы. Еще есть возможность под руководством человека, который много лет был главным редактором журнала "Эсквайр", научиться делать журнал. Еще будет направление в Московском энергетическом институте, там необыкновенные совершенно, увлеченные своей профессией люди. Владимир Тульский и люди под его началом будут говорить о том, как устроен наш дом, что мы живем среди электричества, и столько всяких хитростей, как это устроено! В результате они построят комфортный и рационально устроенный дом. Это невероятно интересная история, начиная от банальных энергосберегающих лампочек, с ними тоже все не так просто, и всяких других хитростей.
Тамара Ляленкова: А как вы концентрируете детей всех вместе на том, что вы делаете? Это же самый главный вопрос педагогики, на самом деле!
Екатерина Рогожникова: У нас к каждому занятию пишется сценарий заранее. Продюсер существует не только для того, чтобы найти преподавателя, но и для того чтобы с ним очень подробно проговорить сценарий и записать даже его в специальный документ, который есть у каждого занятия, так называемый паспорт. И этот сценарий как раз строится таким образом, чтобы дети не успели устать от какой-то, например, теоретической части. То есть мы примерно уже за прошлый год поняли, сколько времени может держаться внимание в зависимости от возраста, и мы понимаем, с какой частотой нужно сменять деятельность, особенно во время лекций, где вообще движения не так много. Польская идея есть, что абсолютно каждое занятие надо начинать с точки удивления, то есть в начале занятия происходит что-то, связанное с темой занятия, что моментально включает внимание и любопытство, и очень хочется узнать, что же дальше, и это дает в зависимости от возраста 10-15 минут постоянного внимания, когда можно что-то рассказать в формате монолога. Дальше уже нужно начинать обязательно взаимодействовать. То есть это такие небольшие очень блоки, это как раз тоже такая достаточно формальная штука, то есть это такой вот инструмент, которым мы пользуемся.
Тамара Ляленкова: Сценарий - возможно, это как раз идеальная модель для урока.
Надежда Пантюлина: Я хотела бы еще добавить, что на занятиях маленьких мы специально разбиваем это школьное пространство, как правило, не оставляем эти ряды парт, а что-нибудь из них делаем. Дети могут совещаться маленькими группами, тогда эти парты будут стоять такими островками, мы можем делать границу, в зависимости от того, что нам будет надо. Они уже приходят в другое пространство, не в школьное. Труднее всего, конечно, на лекциях.
Тамара Ляленкова: Анна, как вам кажется, дети сейчас другие или похожи на нас тех?
Анна Шур: По-моему, такие же. Дети как дети, все разные. Но фактор удивления действует одинаково. Более того, мне кажется, люди, которые делают что-то для детей, должны быть энтузиастами. Вот про Университет детей если говорить, это видно от входа. В прошлом году все занятия в основном были в Высшей школе экономики, в здании на Шаболовке, и уже у входа тебя встречает волонтер, этому волонтеру лет 16-17, подросток, и ты уже у входа понимаешь, что тебя здесь очень ждут. Тебе все покажут, тебя проводят, тебя не будут сильно ругать, если ты опоздал. И этот энтузиазм детей тоже сразу заряжает, по крайней мере у меня было такое ощущение как у мамы. Я сотрудник детского издательства, и это для меня знание: если ты делаешь что-то детское, ты должен этим гореть, иначе без шансов.
Тамара Ляленкова: В каких местах будут проходить занятия?
Екатерина Рогожникова: У Университета детей нет жесткого адреса. Есть партнеры Университета, и родители, которые к нам ходят, знают, что в прошлом году мы работали, нашей главной площадкой и вообще нашим стратегическим партнером была Высшая школа экономики. У них большой корпус на Шаболовке теперь, и они нас туда пустили, за что им большое спасибо! В этом году направления "Импульс" и Динамика" - их база будет там, но это будет не единственное место, где они будут заниматься. Направление "Вектор" будет базироваться в новом университете, с которым мы стали партнерами, это МИСиС на Октябрьской. Собственно, это две соседние станции метро с "Шаболовской", так что если вы родитель, например, один ребенок постарше, другой помладше, в общем, это близко.
Тамара Ляленкова: А почему университеты? Ведь, насколько я понимаю, большинство лекторов не университетские люди.
Екатерина Рогожникова: Мы к университетам приходим и предлагаем стать нашими партнерами. Это непростая штука, потому что мы работаем по воскресеньям, и не все университеты готовы на это пойти, и народу у нас очень много. На одной лекции у нас больше 100 человек, а 100 детей - это еще плюс 100 родителей. Университеты, потому что у них есть возможности вместить такое количество людей, у них есть поточные аудитории. Это вообще одна из самых захватывающих вещей в Университете детей - что дети могут побывать в настоящей аудитории университетской. И кроме науки, мы их знакомим еще немножко с высшим образованием. Разместить в исследовательском университете их было бы труднее. Даже в Зоологическом музее МГУ у нас была однажды лекция, очень здорово прошла, у них хорошая аудитория, но маленьких помещений, например, для воркшопов у них нет. Относительно специальных площадок - у нас будет в Институте "Стрелка" вектор Ярослава, в обществе "Мемориал" будет проходить для старших вектор - "Сто лет моей семьи", и у "Импульса" тоже будет там занятие. Кроме того, Надя нашла прекрасное место - Институт медико-биологических проблем РАН, люди занимаются там космической микробиологией, - очень интересные занятия! В этом году там будет проходить "Вектор" на их площадке. В Музее антропологии будет занятие, в МГУ. В Институте проблем передачи информации будет занятие по физике для "Импульса". В общем, мы стараемся все больше и больше показывать детям настоящие лаборатории, что тоже непросто, конечно.
Тамара Ляленкова: И насколько вам идут навстречу? Это же труд и для сотрудников, в том числе. И участвуют ли университетские преподаватели в вашей работе?
Надежда Пантюлина: Участвуют, безусловно, и их много. Университетские преподаватели - это такие универсалы. Наше первое открытие - лекция Вячеслава Альбертовича Дубынина, зам. декана биологического факультета и профессор кафедры физиологии человека и животных. Но он читал публичные лекции до нас для взрослых. Конечно, есть сложности. Еще одна площадка - Московский энергетический институт, но вот они, например, молодцы, у них необыкновенная будет совершенно команда во главе с ведущим, там еще будут студенты и аспиранты, и они сами как-то договариваются со своим руководством о том, чтобы нас пустили. Они все там замечательно делают сами. А кому-то мы должны помочь и написать специальное письмо, потому что это могу быть такие закрытые, безусловно, институты. Но люди, в общем, с удовольствием идут на это. Мне кажется, мы преодолеем эти всякие такие специальные письменные штуки.
Тамара Ляленкова: А откуда к вам приходят в основном лекторы?
Надежда Пантюлина: Трудно даже сказать... Они, на самом деле, не приходят, конечно, мы их добываем. Иногда мы придумываем тему и ищем, кто ей занимается, потому что хочется, чтобы в курсе были сложные хитрые всякие связи. Не обязательно, чтобы они просматривались на первый взгляд, но чтобы они были. Когда я раздобыла Вячеслава Константиновича Ильина, который в Институте медико-биологических проблем, он сказал: "А как вы меня нашли?" А я с разных сторон искала, потому что детям очень нужен был космос, судя по вопросам. Они занимаются утилизацией мусора. На прошлом неделе у них прилетел один спутник, и они сейчас, я так поняла, уже поняли, что там случилось, и понимают дальше, а в 2018 году улетит следующий. И чтобы запустить туда все свои вопросы, нужно все попробовать на Земле, поэтому мы сейчас с детьми будем пробовать это. Все микроорганизмы, которые перерабатывают мусор, эта вот жизнь живет в некой кислородной среде, и они добывают это на Курьяновской станции аэрации. Безусловно, мы не будем туда звать детей, с детьми мы пойдем искать другую жизнь - в какой-нибудь маленькой московской речке. И то, до чего не доходили руки в этой лаборатории, они решили: почему бы ни попробовать... Это давняя идея, и может быть, это выльется в некоторый тест, после этого будут узнавать по этой методике о загрязненности малых московских речек и вообще московской воды. То есть вообще результатом будет научная статья и предложение методики. То есть детям дадут возможность попробовать в безопасном варианте эту вот хорошую науку.
У нас очень любопытная история с "Мемориалом", мне кажется. Вот мы слушаем какие-то бабушкины истории, а кому приходило в голову это нормальным образом записать? Конечно, они начнут с обычной истории - заполнение дерева. А потом они будут искать под тонким и грамотным руководством все, что осталось. В конечном итоги это будут истории, которые помогут им свести все в столетнюю историю нашей страны. Скорее всего, там появятся разные персонажи, и все это будет очень сложно и красиво. Вот с помощью мемориальских людей.
Тамара Ляленкова: Вам не кажется, что, кроме архитектуры, хорошо бы что-нибудь еще включить? Потому что гуманитарная составляющая, она выпала как-то отсюда, из российского проекта Университета детей.
Ярослав Ковальчук: Ну, не только архитектура. Мой курс больше про градостроительство и городскую среду. Может быть, можно включить сюда еще какие-то общественные науки... Ну, если говорить про современное искусство - это настолько расплывчатая и непонятная вещь...
Екатерина Рогожникова: У нас есть гуманитарные науки, у всех. Например, у "Динамики", 10-11 лет, будет сейчас целый блок о самоидентификации. Блок называется "Кто я?", и это гуманитарная тема, самопознание. Блок строится на том, что мы с разных сторон изучаем самих себя. Кроме того, у нас есть лингвистика, именно гуманитарная лингвистика, неформальные стороны языка, У нас есть журналистика, будет "Вектор" о том, как делается научный журнал. И у нас были в первом семестре занятия по анимации, которые вызвали много внутренних споров. У нас любое занятие повторяется много раз, чтобы на него смогли сходить много детей, и мы поняли, что в занятии обязательно должен быть кусок о том, какие вообще бывают разные техники анимации, а практическая часть, где они делают мультфильм сами в одной из техник, это было бы просто иллюстрацией - давайте одну технику попробуем. И тогда это было бы, в общем, именно такое более фундаментальное знание, как устроен этот вид искусства. Я, скорее, имела в виду, что нет таких творческих занятий совсем, где просто они творят ради самого процесса. Они должны точно понимать контекст, что это за вид искусства. И "Мемориал" - это же тоже совершенно гуманитарная история. Так что нет, они есть у нас, гуманитарные науки.
Ярослав Ковальчук: Если думать про то, какие виды искусства сюда добавить, может быть, что-то более прикладное, какой-нибудь лэнд-арт, ландшафтный дизайн...
Тамара Ляленкова: Да, что можно делать самим. Анна, как вы считаете, добавить ли творчества?
Анна Шур: Сейчас, насколько я себе представляю, средний московский ребенок ходит на 3-4 кружка. Обычно из них, по крайней мере, один - это творчество чистое, это либо рисование, либо музыка... И обычно есть еще спорт и так далее. Мне кажется совершенно нормальным сосредоточиться на научной какой-то части, потому что творчество безусловно должно быть, это и так дают.
Тамара Ляленкова: Ну, да, это, скорее, познание, обретение мира, которого у детей дома, с одной стороны, много, а с другой стороны, мало.
Анна Шур: В общем, у меня претензий к наполнению Университета детей не возникало. Дети, мне кажется, готовы все попробовать. У них есть школа, они знают, как она устроена, им предлагают на выходных сходить в спортивную секцию, и они тоже очень рады. Предлагают подумать про Марс и устройство пищеварения - тоже хорошо. Если ими занимаются, если им интересно, они готовы на все что угодно. Поэтому такого, чтобы они сказали: "Мы хотим каждый день ходить только в Университет детей" - тоже не было. В жизни есть разное.
Тамара Ляленкова: Да, у них есть выбор, и это уже хорошо. А из списка вопросов, которые дети задавали, которые их больше всего интересуют, есть какие-то наиболее часто повторяющиеся?
Екатерина Рогожникова: Больше всего их, безусловно, интересует космос - границы Вселенной, черные дыры, подобные вещи, которые, на самом деле, когда начинаешь разбираться, не так просто объяснить, потому что для этого нужно знать физику, какие-то такие вещи. В прошлом семестре в "Импульсе" было занятие о том, как измеряют расстояние до звезд, находясь на Земле, и это довольно простая штука, там простая геометрия работает, и все равно дети могли это понять, но это было непросто. Были дети, которым видно было, что сложновато, даже в рамках одного возраст есть дети, которые чуть свободнее себя чувствуют в каких-то науках, а другие нет. И несмотря на то, что им интереснее всего космос, иногда сделать занятие так, чтобы было им понятно, непросто. Еще им интересно, откуда взялся человек, и что было до того, как были люди. Еще есть забавная серия вопросов о том, зачем нужно ходить в школу. Я как-то долго на них смотрела и думала, ну, что тут отвечать, а коллеги мои в детском лектории сделали занятие, позвав прекрасного человека - Анну Константиновну Поливанову, она основатель Малой школы, которую я закончила в свое время, и никто лучше нее, конечно, не расскажет, зачем ходить в школу. Поэтому, если подумать, на любой вопрос можно серьезно ответить, найдя хорошего человека, который об этом расскажет.
Тамара Ляленкова: И я хочу, чтобы сами дети ответили на вопрос, зачем им университет...
- Там рассказывали очень интересно, и я думаю, это мне в будущей моей профессии пригодится. Потому что я хочу стать конструктором.
- Нам объясняли разные интересные вещи. Например, что два спорящих существа всегда оба правы.
- Под микроскопом смотрели бактерии, мы их рисовали и по экрану смотрели. Бактерии там некоторые страшные были. И нам еще объясняли, где больше бактерий, где меньше.
- "Всегда ли молчание знак согласия?". Мне так понравилось, потому что мы узнавали, как некоторые народы здороваются, и молчание - это не всегда знак согласия, потому что у разных народов иногда молчание - это знак несогласия.
- Еще я хочу поблагодарить всех лекторов, они всегда были нашими товарищами на протяжении всех семестров!
