Письмо из Америки: «Вокруг меня большинство – американцы, раз я в Америке. Американцы очень тактичные люди. Они очень уважают "прайвеси", приватность, всё ваше личное, интимное. Я русский, и все вокруг это знают, а свое отношение к нападению России на Украину на работе я не выражаю. Коллеги китайцы иногда высказывают удивление происходящим в России, но понять их отношение к этой войне очень трудно. И я стараюсь эту тему обходить стороной. Однако, среди моих друзей, русских американцев, нападение России на Украину - главная тема. Для многих из нас Россия теперь - крайне опасное для мира государство, которое натворит еще бед. Украина упадет под фашистского монстра. Будьте покойны. Как пала Грузия, Как пали многие монстровы соседи. Дайте срок. "Меркази возможного", конечно, выразят глубокое разочарование по этому поводу. Но потом они успокоятся и станут дружить с сукиными детьми. "Будет все, как при бабушке", - этими словами заканчивается письмо. А слова эти не чьи-нибудь, если кто забыл, а русского императора Александра Первого, он произнёс их, имея в виду Екатерину Вторую, свою бабушку, когда убили её сына, а его отца Павла Первого. Да, угробил отца, чтобы опять всё было, как при бабушке. «Меркази» - это насмешливое соединение двух фамилий: Меркель и Саркози. Автор, вслед за многими русскими демократами, неодобрительно относится к тому, что на Западе называется «реальной политикой». Реальный политик во главе страны ставит перед собою только такие цели на международной арене, которых может достигнуть. Он смиряется с тем, чего не может изменить. Иногда это оборачивается беспринципностью. Считается, что само понятие «реальная политика» возникло недавно, в конце двадцатого века. В действительности – намного раньше.

«Киев правильно поступил с Крымом, отдав его без сопротивления? – считает автор следующего письма. - То же следовало сделать и с Донбассом, - продолжает он. - Сейчас особое время. Оборонять свою землю бессмысленно. Всё давно обезличено, продано и перепродано... Никакая земля не стоит человеческой крови. За кровь ответят кровью, за жизнь - жизнью. Божья бухгалтерия сейчас работает. Настало время разделяться, и в этом истина. Кто куда хочет, кому с кем хорошо: белым - к белым, черным - к черным. Но ворам и убийцам особенно хорошо не с себе подобными, а с честными и кроткими. Если честные и кроткие вздумают от них обороняться, то перестанут быть таковыми. Поэтому надо просто уйти куда еще можно. Если Европе не по душе война в Украине, пусть пошлет войска на границу с Московией. А если и сейчас надеется на мирное сосуществование Бога и дьявола, пусть так честно и скажет Украине, как в тридцать восьмом - Чехословакии: оборонять тебя не будем, сдавайся. Но тогда был смысл продвигать немцев на восток, дальше от себя. Сейчас надвигают на себя, и пусть. Но сами, сами, ибо крови украинской не хватит насытить московского упыря», - говорится в этом письме. Недавно опубликованы воспоминания Элизабет Маркштейн, австрийской славистки и переводчицы с русского. У неё сохранилась магнитофонная запись разговора с Иосифом Бродским о чехах и событиях шестьдесят восьмого года – в том году Советский Союз оккупировал Чехословакию, которая попыталась устроить у себя социализм с человеческим лицом. Элизабет с одобрением отзывается о чехах, которые не стали сопротивляться. «Помните,- говорили они друг другу, - что вы культурные люди». Она считает, что под этим лозунгом они одержали моральную победу. Бродский возражает: «Нет, это погубило чехов!». Он считает, что если люди по-настоящему не хотят быть рабами, они должны проливать кровь за свою свободу. «Новых способов бороться с рабовладельцами, кроме как оружием, не существует», - его слова. Меня сейчас больше всего интересует, как поведут себя украинцы дальше. Силы далеко не равны. В самой Украине гнили, пожалуй, не меньше, чем в России. Ну, может, чуть-чуть меньше. Согласно моей теории, это чуть-чуть и может решить судьбу страны. Станут ли украинцы бороться по старинке – до крови или сравнительно по-новому, по-чешски, по-индийски? Этот спор - как сопротивляться: силой или мирно? – может быть единственный, который людям стоит вести. Истинно содержательный спор. Спор о главном. Какую сторону украинцы примут в этом споре? Тут действительно есть о чём спорить. Может быть, только об этом, повторяю, людям и стоит спорить всерьёз. Как сопротивляться поработителю: мирно или немирно? Самым большим в Российской империи проповедником непротивления злу насилием был Лев Толстой, офицерство называл праздным сословием.

«Анатолий Иванович, добрый день! Беспокоит вас Степан Савич из Белорусской советской социалистической республики. Вопрос по Украине. Помогите, пожалуйста, раздобыть информацию. Мой оппонент (давний знакомый со студенческой скамьи) написал мне длинное письмо. На многое сам могу ему ответить без труда (и с трудом). А вот на одну фразу - не получается. Он написал, что немецкие средства массовой информации ни слова не сказали об одесских событиях второго мая четырнадцатого года, как будто этой трагедии и не было. Анатолий Иванович, помогите, пожалуйста, со ссылками из немецких газет на немецком же языке. Не хочется верить, что в данном случае мой оппонент прав. Но грызёт сомнение: может, как раз я не прав?», - пишет Степан Савич. Миллионы людей словно вернулись на много лет назад. Казалось бы: ну, не может современный человек, да ещё с высшим образованием, верить, что печать свободной страны пишет под диктовку врагов России, не может! А вот верит же. Как при Сталине… При Хрущёве, Брежневе так не верили. Только при Сталине, да вот теперь. И никакого значения не имеет, какое, милые, у нас тысячелетье на дворе.

Автор следующего письма, по его словам, всё ждёт – не дождётся, когда «пятнадцать процентов забудут о восьмидесяти пяти или хотя бы перестанут жить мыслью только о них». Пятнадцать (примерно) процентов – это те, что не верят зомбоящику, а восемьдесят пять – те, что верят каждому слову и кадру, и чем страшнее кадры, чем громче слова, тем больше им верят. Читаю: «Друзья, хватит нам говорить и думать о зомбированных – что они нам, что мы – им? Мы их не переделаем. Пора признать, что их не переделает никто и никогда. Были, есть и будут такие острые моменты, когда восемьдесят пять процентов вдруг станут как один человек – злой, тупой, распалённый. Через какое-то время они успокоятся, вновь будут выглядеть, как обычные люди, то есть, не страшные, но я теперь буду твёрдо знать, что это – до следующего раза, когда заснувшее было безумие опять выйдет наружу. Вы, Анатолий Иванович, назвали нас, пятнадцать процентов, не поддающимися, но надо было добавить, что нам лучше думать о себе – как жить дальше, как обосноваться в этом окружении, в этой обстановке и не потерять себя. Мне почему-то кажется, что вы скажете: учиться и учиться, чтобы лучше понимать, что происходит. Ян Козлов. Екатеринбург». Что ж, Ян, примерно так и скажу. Лучше всего в такие дни, конечно, христианам - настоящим христианам (ау, настоящие христиане, где вы?). Им лучше в том смысле, что их наставляет вера, писание: люби ближнего, как самого себя, люби врага своего, прости их, Господи, ибо не ведают что творят, не ищи соринку в чужом глазу… Всё яснее ясного, и на все случаи жизни. Спасибо за письмо, Ян, вы, пятнадцать процентов, не переделаете восемьдесят пять, и они вас не переделают, но – и это большая разница – вы им ничего не сделаете, а они с вами могут сделать что захотят. Что можно сказать ещё? Говорят об уязвлённой национальной гордости великороссов. Оказалось, мол, что они не такие уж разобщённые, не такие уж равнодушные ко всему общему, - смогли вот вдруг объединиться в едином чувстве, в одном порыве, как мало кто в мире, а в сию минуту, наверное, как никто. Я бы сказал сильнее. В России возникла мощная идеология, она-то и делает своё дело. Не просто уязвлённая национальная гордость, а идеология уязвлённой гордости, и не просто национальной, а национально-государственной. Да, идеология уязвлённой русской национально-государственной гордости. Гордости, уязвлённой распадом Советского Союза.

«Вы знаете, - пишет Татьяна, - я прекратила контакты с моими друзьями. Я работала всю жизнь архитектором, и мои сокурсники и друзья тоже клюнули на пропаганду. И ведь это - образованные люди! Я начала следить за Майданом с ноября, и прекрасно могу составить хронологию появления этой самой идеи о "бандеровцах и фашистах". Недавно звонила школьная подруга. У нее сестра в Краматорске, так она мне пожаловалась, что эта сестра из Украины не понимает ее, живущую в Сибири, сообщает ей совсем другую информацию, а сибирячка пытается ей втюхивать то, что получает на Первом канале. Как же такое возможно? Это какая же уверенность в правоте зомбоящика! Вы знаете, Анатолий Иванович, еще год назад я верила, что доживу до той поры, когда у русских откроются глаза, но то, что происходит сейчас в стране, опрокидывает и эти мои надежды. Татьяна». Да, Татьяна, патриотический подъём большой, Кремлю верят безоглядно, но не видно, чтобы лучше стали работать, меньше воровать, калечить друг друга по пьяни.

«Чего получится у украинцев, Анатолий Иванович, ещё вопрос, - следующее письмо. - 0ни только доказали, что украинская национальность есть, это не местечковая этногруппа москалей со своим говорком. И что они отмежёвываются. С Крымом или без, с донецкими и луганскими или одни. 0тстраняется самая русифицированная и ассимиллированная народность. В этом вся изюминка. Когда откололись прибалты или узбеки, это было неприяно, но не так, они никогда и не были Саратовым или Брянском. Если расплевались поляки или чехи, так они всё же иноверцы и иностранцы. А вот когда, кажется, родные или совсем уж перемолотые малороссы отшатнулись, это настоящая беда для "Русского мира" по его стереотипам. Это значит, что он совсем один остался. Не прижилась в этом мире и демократия. Вот помойный масскульт прижился. Ещё велик русский мир, нас переживёт, но это уже мёртвая цивилизация. Украинские конфликты закончатся для неё поражением, самым тяжёлым за всю её историю. Как это будет происходить? Долго и медленно, в формах, которые нам не дано увидеть из настоящего, скорее всего –в самых уродливых, сейчас мы можем разглядеть только общее направление, оно – к исчезновению», - пишет господин Феофанов.

Пишет господин Пустышкин: «В Интернете есть ролик: молодчик кричит: "Дайте команду "Фас!" Это вовсе не пожилой сталинист, а типчик моложе тридцати. Он палец о палец не ударит. 3а него всё должны делать казённые люди - зелёные человечки. А он будет орать, надувать щёки, радоваться, требовать убивать, захватывать. Это существо - крайность. Но примерно так настроена огромная часть населения, те, что радуються присоединению Крыма и злобствуют на украинцев. Этот гадёныш молчал в тряпочку, когда реально притесняли русскоязычных в Чечне, Туркмении, Таджикистане. Там не мифические фашисты, а реальные боевики убивали, насиловали, выкидывали русских из жилищ. Там, кстати, не было никаких отрядов русской самообороны из русских дембелей, отставников, ментов, бандюков, казаков. Подонок интересен своим возрастом, он не может помнить не только сталинизма, но вообще советского времени. Я хочу сказать, Анатолий Иванович, что он не продукт вопитания, а екземпляр породы. Вот он уже может быть доволен и орать: "Крым наш!". Что же ему ещё надо? Теперь государь и его люди должны присоединить Восточную Украину, потом и всю, а за ними - Прибалтику, там ведь тоже «фашисты». А в Азии басмачи. Далее везде. Шакалёнок собирается закончить свой победоносный путь в Вашингтоне, и государь с его людьми должен ему в этом послужить. Обращаю внимание: не он - государю, а государь - ему и подобным. И восходит это вовсе не к Сталину. Шакалов вывели наши попы до всяких царей. Эта порода отличается чудовищной ксенофобией и спесью. 0держимого гордыней легче дёргать за нитки. Он сам требует, чтобы его дёрнули: набором из георгиевских лент и сказок про двенадцатые годы. Садизм и беспамятство. Кто помнит, что убит был миллион афганцев? Скажи - отмахнутся. Истребить миллион могут только фашисты. Ну, ещё бандеровцы и пиндосы. А они ж не фашисты! 0ни всех только осчастливливают!», - пишет господин Пустышкин.

Я только замечу, что национальное сознание, особенно такое взвинченное, как русское, по самой своей природе не может опираться на историческую правду. Только на выдумку, только на миф. Сказка – ложь, да в ней намёк на будущую быль. Это особая сказка, она призывает будущее, вызывает его из кладезя народних судеб. Национальная сказка – ложь о прошлом ради будущего. Нации без забывания и выдумывания не возникают и не живут. Знать, как всё было в действительности, – дело отдельных людей, осведомлённых, просвещённых. У Заболоцкого есть строка… Он обращается к своим товарищам, ушедшим в мир иной поэтам. «В широких шляпах, длинных пиджаках, /с тетрадями своих стихотворений / давным-давно рассыпались вы в прах/ как ветки облетевшие сирени». Он спрашивает их: «Спокойно ль вам, товарищи мои?/ Легко ли вам? И всё ли вы забыли?». Этот вопрос можно обратить к любой нации: всё ли ты забыла? Если всё, что ей неприятно знать, значит всё в порядке, это – нация. Но как раз потому и нужно – очень нужно! – чтобы кое-что важное она всё-таки помнила, знала. Мудрые руководитетели, а также люди, представляюшие собою цвет нации, прилагают специальные усилия, чтобы не дать народу забыть то, что нельзя забыть. Немецкое послегитлеровское государство, немецкий просвещённый класс уже семь десятилетий делают всё, чтобы немцы не потеряли память. Это большое несчастье, просто горе, что в России очень мало сделано, чтобы молодые люди знали таки об ужасах, которые творили их деды и прадеды.

Александр Рубинин сделал крошечную, но в высшей степени красноречивую подборку из суждений русских писателей столетней давности. Началась Первая мировая война, впереди была большевисткая революция, позади – революция пятого года, тоже страшная. Леонид Андреев писал в августе 1914: «Настроение у меня чудесное,— истинно воскрес, как Лазарь… Подъем действительно огромный, высокий и небывалый: все горды тем, что — русские… Если бы сейчас вдруг сразу окончилась война,— была бы печаль и даже отчаяние… Ненавижу тех узких и мертвых, что не видят ни себя, ни всего народа из-за старых партийных мозолей... Нет, не им вершить судьбы России и не их позовет Россия, когда настанет нужная минута». Михаил Михайлович Пришвин в августе 1914 записал в своем дневнике: «Россия вздулась пузырем — вообще стала в войну, как пузырь, надувается и вот-вот лопнет». Зинаида Гиппиус записала в дневнике: «Все растерялись, все «мы», интеллигентные словесники. Помолчать бы,— но половина физиологически заразилась бессмысленным воинственным патриотизмом».

Это поветрие: присылают резкие высказывания разных русских знаменитостей о русском народе – какой он плохой. Иногда это высказывание писателя, иногда – его героя, обычно – отрицательного, на это не обращают внимания. Вот читаю: «Не будет на земле покоя, покуда, как чертополох, не выдернут с корнем русскую заразу: бред, мечту, высокомерие, непомерность. Особую конференцию нужно создать для уничтожения русской литературы, музыки, – запретить самый язык русский». Слушателю, приславшему это, было интересно, угадаю ли я, чьи это слова. Не угадал. Подумал, что это Иван Ильин году так в двадцать восьмом или бесподобный Василь Васильич Розанов где-то после девятьсот пятого. Потом решил проверить, благо, теперь это можно сделать за две минуты. Оказалось, это речь одного из героев Алексея Толстого, отрицательного героя, ожесточённого годами первой мировой войны, революции и скитаний по миру. А вот набор высказываний самих писателей. Прислали не для проверки моей эрудиции, а не знаю, для чего – для отзыва, как можно понять. Читаю: Тютчев: "История России до Петра - сплошная панихида, после - сплошная уголовщина". Ильин: "Россия - самая паскудная, до блевоты мерзкая страна во всей мировой истории. Методом селекции там вывели чудовищных моральных уродов, у которых само понятие Добра и Зла вывернуто наизнанку. Всю свою историю эта нация барахтается в дерьме и при этом желает потопить в нем весь мир..." Гоголь: "Есть у русского человека бескорыстная любовь к подлости. Он ничего с этого иметь не будет, но гадость ближнему сделает". Aкaдeмик Павлов: "Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека - он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами". И так далее. Если вы заметили, самый злой отзыв о русском народе принадлежит Ивану Ильину (или приписан ему – проверять не хочу, предоставляю кому-нибудь из слушателей). Заветная мысль этого писателя – что русскому народу, после того, как он избавится от коммунизма, нужно будет дать всё, кроме свободы. Свободы не давать ни в коем случае, ибо распорядится он ею так, что тошно станет и ему самому, и всему миру, и так же нехорошо поведут себя основные нерусские народы бывшего Советского Союза – разбегутся кто куда, а Западу, мол, только того и надо, а почин сделает Украина, после чего станет вассалом Германии, и таким образом пойдут насмарку результаты обеих мировых войн. Такой вот был мыслитель, один из любимых мыслителей Путина, если не самый любимый… И вот что я вам скажу, ребята, подбирающие и присылающие на радио «Свобода» отрицательные высказывания великих русских людей о русском народе. Я вам, не отходя от кассы, приведу сколько хотите таких высказываний английских писателей об англичанах, американских - об американцах, французских – о французах, немецких – о немцах, да, немцы особенно не щадили своих. А уж как украинские видные деятели культуры и политики поносили, да и поносят своих соплеменников! Закон жизни: стоит человеку выйти из народа, так сказать, в люди, да, из народа – в люди, подняться над ним, взглянуть на него с высоты своего полёта, как он, родной народ, перестаёт ему нравиться, если до тех пор нравился, начинает огорчать его, возмущать, а то и бесить своими недостатками. Патриотизм наоборот. И, конечно, тут сказывается ЧСВ – чувство собственной важности. Кивая на родную толпу, изобличая её во всём, что было и не было, что придёт в голову, мы невольно отвлекаемся от повседневности, которая, видит Бог, не возражала бы против нашего более действенного участия в ней.

Прочитаю кусочек из воспоминаний одной нашей постоянной слушательницы, она инженер. «Вторая половина девяностых годочков была для сибиряков очень тяжелой. Нам не платили по девять месяцев, иногда сокращая этот разрыв до шести, хотя мы каждое утро ходили на работу и делали свое дело исправно. Надо сказать, что я так и не получила зарплату за все время работы. На обед я с собой брала два кусочка хлеба с тонким слоем кетчупа между ними, только для запаха. Семье - дочкам и внуку - оставляла на целый день жиденький супчик. Собственно, каждое утро я шла на работу, так как уважала свой коллектив, любила работу и надеялась получить хоть сколько-то денег. Сейчас, конечно, трудно поверить, что мы так прожили около трёх лет. Я была оптимисткой старой закалки».

Здесь я заканчиваю отрывок из этого письма, чтобы сказать важную для меня вещь. Сегодня сколько угодно людей, особенно молодых и успешных, которые называют такой оптимизм идиотизмом. Три года работать «за бесплатно» только потому, что уважаешь коллектив и любишь своё дело и на что-то – неизвестно на что – надеешься, - это, конечно, не совсем обычное поведение. Но так вели себя – не будем забывать! – миллионы, а там, где речь идёт о миллионах, обычные подходы, мерки и оценки не годяться хотя бы потому, что миллионы – это стихия, а стихии до лампочки любые ваши подходы, мерки и оценки. Думайте, что хотите, но я бы этим русским миллионам поставил памятник. Вы как хотите, а я, когда читаю гневные – и во многом справедливые – письма о русской нации, держу перед глазами этот памятник, стоящий пока только в моём воображении.