"ХОРОШО!" – почти вслух воскликнул я, когда после полумесячного перерыва (лето!) попал на майдан Незалежности. Хорошо! Пространство, весь объем площади и прилегающего Крещатика были впервые за больше чем восемь месяцев чисты, светлы, малолюдны, просторны и покойны. Наслаждаясь этим непривычным чувством, вдруг понял, до какой же степени устал я (и наверняка еще многие-многие жители Киева) от военно-баррикадного лагеря в сердце города. Лагерь, эта урбанистическая Запорожская Сечь XXI века, был совершенно необходим, чтобы поставить на место вконец охамевший режим Януковича, что, как оказалось, означало: ликвидировать этот режим. Борющийся лагерь огромное большинство киевлян и жителей Украины поддерживало. И этот лагерь – после победы, после перемещения фронтов борьбы в обновленные органы власти, в тысячи общественных мозговых и организационных центров в Киеве и по всей стране, в зону боевых действий в Донбассе – постепенно превратился в деградирующий пережиток, отставший от сверхбыстрого темпа современной украинской жизни.

Пережиток иногда пародийно смешной: на зеленом взгорке над столичной площадью, у просторных и уже малозаселенных палаток, красовались грядки прополотых, тщательно политых помидорчиков! Очень мило и очень по-украински, конечно, но для центра 45-миллионной европейской страны, согласитесь, немного чересчур. Чаще же этот материальный рудимент Майдана-революции был пародией неприятной и, хуже того, опасной.

Опасной, во-первых, в самом обычном, житейском смысле. На начальной своей стадии, на протяжении трех месяцев Революции Достоинства, пространство за валами Майдана (кроме нескольких самых острых дней столкновений) было самым безопасным в центре Киева: вне его территории в городе бесчинствовали банды "титушек" и "левоохранительных органов", а на Майдане из-за царившей там атмосферы товарищества, взаимопомощи, из-за ощущения силы, решительности, общности десятков тысяч людей приходило спокойствие, хорошее, бодрое настроение. Пьяных за все эти месяцы я видел человека три-четыре, причем одного уже выводили с территории, а еще нескольким охрана у ворот не разрешала пройти за баррикады. С Майдана-рудимента эти человеческая теплота и щедрость, боевая организованность и дисциплина ушли, и на нем стали обычны компании выпивших юнцов и девушек, мужчин и женщин, нередко можно было видеть людей неадекватных, ведущих себя непредсказуемо или просто агрессивно (возможно, и из-за посттравматического синдрома).

Во-вторых, Майдан-рудимент становился – вообще и особенно в теперешней военной ситуации – опасен для Украины. Отчасти в силу уже сказанного ранее, а отчасти оттого, что оставшаяся на площади, в географическом центре управления страной, изрядная масса политически сумбурно мыслящих людей (а то и откровенных люмпенов) могла быть использована для политических провокаций, непрогнозируемых силовых действий, для дестабилизации обстановки. Наконец, Майдан-рудимент, с его резко упавшим уровнем самоорганизанизации и санитарных условий, мог – особенно в условиях летней жары – стать источником больших эпидемических проблем и для самого себя, и для города.

Так что я – и как киевский обыватель, и как гражданин Украины – приветствую новый облик "чистого" Майдана как оптимальное его состояние на август 2014 года. Указание даты неслучайно. Я (и, полагаю, огромное большинство украинцев) вижу в будущем площадь Независимости и Крещатик местами судьбоносных для страны и нации исторических событий – обновленными, включившими в себя мемориальные знаки этих событий, шире, мощнее концептуально и архитектурно переосмысленными. Этого требует и новое национальное самосознание, и новый международный статус Украины. Однако, что касается самого процесса достижения этого благотворного теперешнего состояния Майдана, у меня есть (как выражались в советские времена в сфере услуг) "жалобы и предложения".

Я с интересом наблюдал все месяцы после победы Майдана процессы, идущие на центральной площади Киева: то, как постепенно и мягко ("эволюционно") сокращалась Майдан-территория, отмирая в силу естественных социальных процессов и причин. И новоизбранная киевская власть вела себя очень умно и достойно. Она следовала социальной природе явления, "оформляя" и организуя этот естественный процесс его отмирания: жителей Майдана становилось меньше, палатки постепенно пустели, освобождались, и их спокойно, без всякой милиции, "в рабочем порядке" убирали или сами обитатели Майдана, или коммунальщики Киева (сам видел такую картину как-то поздно вечером). Потом власть и представители Майдана-территории договорилась, и по Крещатику на отрезке от улицы Богдана Хмельницкого до Прорезной вновь поехали автомобили. А еще раньше договорились об освобождении протестующими здания мэрии, чтобы нормализовать управление городом.

В этой связи показательна история Украинского дома (культурно-концертно-выставочного центра "в начале" Крещатика, на Европейской площади, это бывшее здание музея Ленина), в котором до самого последнего времени жило около 400 (!) человек. Его новый директор, участник Майдана-революции, две недели занимался тем, что общался с сотниками и общественностью УкрДома – объяснял, убеждал, разрабатывал пути решения проблемы, устройства дальнейшей судьбы майдановцев… В итоге большинство согласилось освободить здания. Несколько процентов "упертых", которые всегда есть в любой группе, остались в меньшинстве и под нажимом коллектива также вынуждены были согласиться. В итоге часть жителей УкрДома включилась в послереволюционные оргструктуры, другая отправилась освобождать от террористов Донбасс, а некоторым просто купили билеты и помогли уехать домой.

Возможно, неидеальная, но вполне реальная и работоспособная демократия в действии. В общем же, было очевидно, что для ликвидации Майдана-лагеря, ставшего помехой нормальной жизни города, новая киевская власть применять силовые методы (сама будучи порождением Майдана-революции) категорически не хочет и не может (из-за больших возможных внутри- и внешнеполитических рисков). В процессе сворачивания Майдана-лагеря, на мой взгляд, особенно четким и показательным был отход от прежних тоталитарных силовых практик решения конфликтных ситуаций между органами власти с гражданами – народом, который, по украинской конституции, является источником этой самой власти. На фоне этого постепенного и в общем и целом довольно цивилизованного процесса произошли конфронтации и эксцессы последней фазы освобождения Майдана от его засидевшихся обитателей.

Это было для меня полной неожиданностью, совершенно алогичной странностью! Версий событий и толкований их подспудных причин много – от злого умысла власти до провокационной вылазки ее противников, и обсуждать их из-за нехватки достоверных данных я не вижу смысла. Но очевидно, что новой киевской власти (да и власти страны, ввиду важности этой территории) явно не хватило ресурса опыта, умения, выдержки, а то и просто времени, человеко-часов работы (из-за концентрации усилий на первоочередных задачах обороны страны). Не хватило, чтобы увеличить "мягкое давление" и довести до логического конца процесс послереволюционной "демилитаризации" Майдана-территории. К счастью, обошлось без жертв, но новой власти надо обязательно сделать "работу над ошибками", чтобы в будущем застраховать себя от подобных проколов.

Стоит сказать и еще об одной возможной, более глубинной причине, которая могла держать часть людей на Майдане так долго. Это – вероятно, неосознаваемое многими "старожилами" – ощущение смысловой незаконченности событий Революции Достоинства. Горечь потерь, страдания и забота о раненых в последние, самые драматичные и решающие дни революции, а после ее победы – мгновенно возникшая и длящаяся до сих пор потребность постоянно переориентировать силы революции для ответа на новые и новые вызовы, привели к тому, что на Майдане не состоялось праздника, празднования достижения его целей, его победы. Очень надеюсь, что украинское общество и органы власти, при помощи специалистов, используя уже наработанный позитивный опыт и тот дух национального единения, который возник вследствие Майдана, найдут правильное решение, и свободные площадь Независимости и Крещатик, Украина и весь мир увидят парад победителей – героев Майдана.

Сергей Мирный – киевский писатель, эколог, киносценарист; член Общественного совета экспертов по разработке концепции обновления центра Киева