Марьяна Торочешникова: В Копейском городском суде Челябинской области слушается дело бывшего начальника Копейской исправительной колонии №6 строгого режима Дениса Механова. Механов и колония, администрацию которой он возглавлял, стали известны на всю Россию в ноябре 2012 года, когда здесь взбунтовались сотни заключенных, так они протестовали против вымогательства и пыток, применяемых к ним надзирателями. В результате ноябрьских событий 2012 года было возбуждено несколько уголовных дел, в том числе и в отношении майора внутренней службы Дениса Механова, и сейчас его судят за злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия. О том, как проходят слушания по этому делу, расскажут гости сегодняшней программы.
В студии Радио Свобода - бывший заключенный исправительной колонии №6 города Копейска Руслан Латыпов, основатель проекта "Гулагу.нет" Владимир Осечкин, координатор этого проекта Игорь Голендухин, и на видеосвязи с нами член общественной наблюдательной комиссии Челябинской области Оксана Труфанова.
Денису Механову, дело которого слушает Копейский городской суд, инкриминируется вымогательство у осужденных и их родственников 332 тысяч рублей. Хотя правозащитники сообщают, что реальные ежемесячные поборы в колонии исчислялись миллионными суммами. Прибывающим в колонию осужденным сразу объясняли, что зона коммерческая, и платить здесь надо буквально за все по утвержденным свыше расценкам: прибытие и убытие по этапу, нахождение в зоне, получение положенного по закону свидания, работу, должности, УДО. Ежегодные поборы в расчета на одного осужденного могли доходить до 1 миллиона рублей. Не желающие платить, а таких находилось не много, подвергались жесточайшему прессингу и пыткам, в том числе в специально созданном для этого так называемом "отделении адаптации". Тех, кто возмущался и пытался жаловаться, как Руслан Латыпов, месяцами, а то и годами держали в штрафном изоляторе.
Для начала посмотрим небольшой видеофрагмент, запись сделана в колонии №6 в декабре 2012 года.
- Моя фамилия Латыпов Руслан Рахматулович. Осужден я по статье 228-ой, части 3-й, к 8 годам лишения свободы. С 11 января 2011 года меня не выпускают из штрафного изолятора. То есть через месяц будет ровно два года, как я содержусь там, без вывода куда-либо. Выдумают различные причины, не поздоровался, например, что невозможно фактически подтвердить, только рапортами сотрудников они подтверждают. Я требовал, чтобы они приняли от меня письменное объяснение касаемо того взыскания, которое на меня накладывается, но они неоднократно мне говорили: нам проще написать, что ты отказался от написания объяснения, и составить акт, нежели чем вставлять объяснение в дело. Более того, на дисциплинарную комиссию не выводят. Тут намечался приезд комиссии из Москвы, и к этому моменту, так как я постоянно пишу жалобы на незаконные действия сотрудников администрации, нарушающих права, как мои, так и других осужденных, администрация учреждения без моего согласия, в принудительно порядке, чуть ли не насильно вывезла меня в психиатрическую больницу и дали мне понять, что если я на дам письменное согласия на госпитализацию, то ко мне будут применяться методы воздействия, которые не позволят мне дальше просто жить в спокойствии со своей совестью, со своим достоинством.
Марьяна Торочешникова: Эта запись была сделана вскоре после бунта в колонии №6, туда начали допускать правозащитников.
Руслан, вы недавно освободились, с чем вас и поздравляю, и я так понимаю, что вы не собираетесь оставлять все, что происходило с вами в колонии №6, без внимания. Расскажите, как вела себя администрация колонии?
Руслан Латыпов: Администрация была настроена достаточно агрессивно. Я постоянно высказывал свои претензии по поводу незаконных действий, там происходили избиения систематические, оскорбления. Осужденных называли, как хотели, с нецензурной бранью. Единственные, к кому они обращались нормально, были так называемые "гуманитарщики", кто платил им достаточно большие суммы. Звонили родственникам, просили выслать деньги, перевести на карточку. Были специально обученные осужденные, которые покрывали Механова, то есть сначала деньги переводили на их счет, а потом деньги переводились уже на счет Механова. Эта система работала и до Механова, когда начальником учреждения был Каримов, сейчас он начальник исправительной колонии №2, и, по-моему, еще и до него эту систему наладили.
Марьяна Торочешникова: А у вас есть какие-то доказательства ваших слов?
Руслан Латыпов: Осужденные, которые могут подтвердить эти факты, сейчас проходят по уголовному делу в отношении Механова в качестве потерпевших. У них есть чеки, другие материалы. У Механова много влиятельных знакомых, которые и сейчас работают в исправительных учреждениях, в Главном управлении исполнения наказаний Челябинской области, они воздействуют на потерпевших, на свидетелей с целью понуждения их к отказу от дачи показания либо к даче заведомо ложных показаний. Когда я отбывал наказание, я беседовал с осужденными, которые проходят по уголовному делу, такие как Киселев, Лактионов, Терехин, против которых возбуждено дело по статье 212 "Массовые беспорядки", по событиям ноября 2012 года, им инкриминируют организацию массовых беспорядков. Притом что Терехин, к примеру, находился тогда в штрафном изоляторе тогда и не мог ничего организовать.
Там же нас ежедневно подвергали пыткам. По 16 часов в день игралась чрезмерно громкая музыка, и это могла быть одна и та же композиция, и в голове после этого просто все звенит. Любое мое обращение в прокуратуру, в Следственный комитет, к членам общественной наблюдательной комиссии, к кому бы то ни было, в вышестоящие органы ФСИН ни к чему не приводили. После обращений меня уносили, потому что я сам отказывался выходить из камеры, в медицинский кабинет, в ШИЗО, где меня принудительно раздевали или заставляли раздеться по видом обыска, раздевали догола, полностью, после чего привязывали меня к решетке при положении рук сзади скотчем, тряпками и в подвешенном состоянии меня избивали. И привязывали таким образом, чтобы я не смог пошевелиться. В обязательном порядке мои ноги раздвигали, и мне по гениталиям пинали - и сотрудники исправительного учреждения, и непосредственно начальник отдела по безопасности Белов Дмитрий Александрович.
Марьяна Торочешникова: А вы были единственный такой человек?
Руслан Латыпов: Нет, я был далеко не единственный. Я был, наверное, одним из немногих, кто об этом говорил вслух.
Марьяна Торочешникова: А вас подвергали пыткам просто из-за жалоб или действительно за нарушения какие-то, буйство?
Руслан Латыпов: Если на них никто не жалуется, все хорошо. Как только появляется человек, который начинает задавать вопросы, обращаться в прокуратуру, в суды, такого человека называют бунтарем вне зависимости от того, какую политику он ведет. Я требовал от сотрудников администрации исполнять их должностные обязанности, в том числе демонстрировать мне кинофильмы, телепередачи, транслировать радиопередачи, мне просто отказывали. Прямой запрет был на оказание мне медицинской помощи. Заместитель начальника по лечебно-профилактической работе официально заявил, при свидетелях, при осужденных: "А тебе, я официально заявляю, медицинская помощь оказываться не будет".
Марьяна Торочешникова: То есть после всех пыток вам и помощь не оказывалась, то есть вы чудом остались живы...
Оксана, были ли известны членам ОНК те факты, о которых рассказывает Руслан Латыпов, до бунтов? И вы пытались доносить эти сведения до других правозащитников, до администрации колонии?
Оксана Труфанова: Конечно, до акции протеста все это было известно членам ОНК, даже собирались круглые столы по этому поводу, в том числе в Екатеринбурге, проблема озвучивалась, докладывали об этом начальнику Следственного комитета, в Прокуратуре Челябинской области, прокурор Войтович у нас есть, в прокуратуре по надзору, прокурор Яковлев, эти прокуроры, которые до сих пор на своих местах, были в курсе всего. Проводились и беседы с Механовым, неоднократно выносились отказы в возбуждении уголовных дел, в том числе и по смерти заключенного Николая Коровкина, которого, по словам осужденных, избил заместитель Механова Щеголь, а осужденный впоследствии скончался от этих побоев. Есть экспертиза, эсгумация трупа, есть гематомы многочисленные, перелом свода черепа. А потом на свидетелей завели уголовное дело по статье 306-й "Заведомо ложный донос", якобы свидетель Абакумов Даниил оговорил начальника колонии Механова и его заместителя Щеголя, что на самом деле они того заключенного не били. Дело до сих пор расследуется.
Это дело, кстати, и явилось катализатором акции протеста, которая случилась в 2012 году. Я еще раз повторю, что это не бунт был ни в коем случае, а акция отчаяния, потому что людей там пытали, людей довели до ручки. Родители брали кредиты, чтобы перевести деньги в колонию, принести эту дань Механову, чтобы он и его подручные прекрасно жили и, вероятно, в Москву еще что-то отправляли. И то, что дело до сих пор не расследовано в отношении Механова, говорит о том, что коррупции была здесь на самом верхнем уровне, и что тянутся ниточки очень далеко. Это были огромные средства. Некоторые мамы вынуждены были продавать квартиры. Квартира в Челябинске или в области, допустим, стоит от 1 миллиона рублей и выше. И сейчас некоторые родители не признаны потерпевшими по делу Механова, и они вынуждены жить на улице, они продали свое жилье, чтобы их детей не пытали. Или они взяли кредиты и не могут теперь с ними расплатиться. Причем это было всем прекрасно известно, и в СМИ об этом неоднократно заявлялось еще до этой акции протеста. И члены ОНК знали и говорили Механову: "Денис Сергеевич, доиграетесь вы. Нужно это прекращать!" Там же просто словами не описать, что там было. Там люди синие были в ШИЗО! В том числе и Латыпов. Латыпову просто повезло, что случилось эта акция протеста, иначе его бы там точно убили.
Марьяна Торочешникова: Руслан, а как вам стало известно о том, что другие осужденные протестуют? Что происходило в это время в штрафном изоляторе?
Руслан Латыпов: В штрафном изоляторе включили, как всегда, музыку, и эта музыка играла круглосуточно. Единственное, нам было непонятно, почему к нам даже не пускают раздатчика пищи, нам пищу не выдавали. Сотрудник в ШИЗО просто говорил, что из столовой не принесли пищу, потому что там какие-то у них неполадки. Двое суток мы без еды сидели. Вода из-под крана была, правда, она болотом воняет, или вообще какая-то химия течет.
Марьяна Торочешникова: Когда начались все эти проверки, поехали правозащитники, после этих событий, в том числе члены Президентского совета по правам человека, к вам пришли в штрафной изолятор, как-то изменилось отношение надзирателей к осужденным, вот лично к вам?
Руслан Латыпов: Нет, отношение не изменилось. Обращение изменилось, обращаться начали вежливее. Из Президентского совета приезжали, из "Гулагу.нет", из Генеральной прокуратуры, и увидели просто, что что-то намечается уже более крупное, чем приезжал просто прокурор по надзору Яковлев, который лично меня уговаривал, чтобы я не писал жалобы. Начали разговаривать вежливо, избиения прекратились, даже из ШИЗО выпустили. Мне до конца срока оставалось чуть больше года, и я думал, что до конца срока будут в штрафном изоляторе сидеть, почти два года там пробыв без выхода.
Марьяна Торочешникова: Вот многие люди, которые сами или их родственники не были в местах лишения свободы, говорят: нечего было нарушать закон, тогда бы вы там и не оказались, а так пусть все знают, как там плохо, и не будут делать незаконных вещей.
Руслан Латыпов: То же самое мне говорили работники прокуратуры, в том числе Яковлев, в том числе Потапов, заместитель Войтовича: а что вы хотели, вам что здесь, курорт? Но там же граждане, которые выйдут потом в это же общество, и они будут полноценными членами общества, и что они будут нести в это общество, тем, в том числе, и будет общество жить.
Марьяна Торочешникова: Колонии называются исправительными в России. С вашей точки зрения, исправляют там?
Руслан Латыпов: Нет. Все, что там называется исправительным, там просто порабощается воля человека, чтобы человек был бесхарактерным, просто чтобы убить в нем все человеческое, оставив только подлые приспособленческие чувства, животные. И все это от сотрудников исходит, которые должны выполнять функцию воспитателей. Вот с конца ноября 2012 года по 2014 год со мной разговаривали на "вы" и называли "Руслан Рахматулович", до этого времени я был червяком, которого можно было назвать, как хочешься, и давить, как хочешь.
Марьяна Торочешникова: То есть сейчас ситуация в копейской колонии изменилось, и отношение к заключенным изменилось.
Руслан Латыпов: Я думаю, ненадолго. Пока в отношении Механова ведется уголовное дело, пока к этому привлечена общественность, к проблеме колонии, там более-менее нормально. Но как только Механов добьется того, что осужденных, которых привлекли за массовые беспорядки, осудят, и осужденные откажутся от своих показаний, кто-то изменит их, вот как только это произойдет, Механов придет и скажет: вы меня все оклеветали, - вот тогда оттуда снова пойдут трупы, и реки крови опять польются.
Марьяна Торочешникова: Оксана, 12 августа вы приезжали в Копейск с ревизией уже в другую колонию, в колонию №1. Что происходит там? И насколько ситуация в колониях Челябинской области вообще отличается от того, что происходит в России в целом?
Оксана Труфанова: Я была 7 августа и сегодня была в колонии №1, и там ситуация очень сложная. 1-я колония копейская - это как раз самая первая колония, в которой случилась трагедия в 2008 году, там четверых заключенных забили до смерти, когда они только прибыли в эту колонию, и тогда на скамье подсудимых оказался даже начальник ГУФСИН по Челябинской области Жидков. Его потом осудили, и он умер от онкологии, а его сотрудники до сих пор отбывают наказание в Мордовии, в колонии для бывших сотрудников. Но тогда это не послужило уроком, и случилась трагедия в 6-ой колонии.
Так вот, в колонии №1 сейчас зреет практически то же самое, что было в 6-ой. Во-первых, зарплаты остались на нищенском уровне, заключенные выходят на работу, работают по 180 часов в месяц, а в итоге получают 23 рубля. Во-вторых, сотрудники снова начали распускать руки. Сегодня мы обнаружили там двух избитых заключенных, у одного сломаны ребра, возможно, повреждены внутренние органы - я не медик, точно сказать не могу. Сотрудники отказались при нас этого заключенного отправлять в больницу, а рентген на месте они сделать не могут, так как у них нет оборудования, и якобы он сам во всем виноват. Я думаю, эта ситуация происходит не без указки сверху, потому что сейчас новый генерал у нас заступил на должность после увольнения генерала Турбанова, после акции протеста как раз, новый генерал в отпуске сейчас, но некоторые его заместители, которые остались еще с прежних времен, пытаются накручивать свои порядки, эту садистскую систему как раз.
Марьяна Торочешникова: Владимир, проект "Гулагу.нет" аккумулирует сообщения о подобных случаях в колониях. Можно ли говорить о распространенности такого явления в российских колониях? И почему, как вы считаете, нет реакции на заявления членов ОНК?
Владимир Осечкин: К сожалению, несмотря на все усилия нового руководства ФСИН России, не во всех регионах слышен голос Москвы. Региональных правозащитников слышат на региональном уровне. На федеральном уровне их практически не слышат. Те люди, к кому они здесь в Москве апеллируют, как правило, аффилированы в целом с системой. Был уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, его смена Элла Александровна Памфилова, и казалось бы, с ней должна была прийти новая прогрессивная команда. Мы выступали с предложением перезагрузить аппарат в части отдела по защите прав заключенных. Однако до сих пор начальником отдела по защите прав граждан в местах принудительного содержания аппарата уполномоченного по правам человека в РФ является Валерий Бузунов, генерал внутренней службы экс-начальник УФСИН Московской области. Уполномоченный по правам человека в Челябинской области Севастьянов, его заместитель, который курирует защиту прав заключенных, - Бабин, в прошлом оперативник той самой злополучной колонии №6.
Марьяна Торочешникова: Вот Оксана Труфанова говорит, что они нашли в колонии избитых заключенных. Почему до сих пор члены ОНК не является авторитетными людьми для сотрудников колоний, почему на их заявления не реагируют, отказываются направлять заключенного на медицинское освидетельствование?
Владимир Осечкин: На сегодняшний день для ФСИН существуют буквально две-три ОНК, чей голос они слышат и кому они доверяют, и с кем у них есть рабочий контакт. С большинством региональных ОНК контакта нет - либо там большинство людей аффилированы со службой исполнений наказаний, либо туда просто приходят случайные люди, которые не разбираются глубоко и рассуждают там, как большинство обывателей, что там не санаторий и пусть они страдают. На сегодняшний день дело не в ОНК. Внутри ФСИН есть Управление собственной безопасности, которое должно расследовать такие случаи. Есть Следственный комитет, где есть специальный отдел по расследованию коррупционных преступлений. Однако на сегодняшний день в целом государственный аппарат в части Следственного комитета и ФСИН не проявляет всех усилий, которые должны быть по закону, к раскрытию подобных преступлений. И мы с вами видим, что то, что происходило в копейской колонии №6, очевидно происходило не вопреки действиям местных прокуроров или следователей, а с их молчаливого согласия, попустительства.
То есть налицо признаки коррупции. Возможно, там было распределение долей из того, что вымогалось, либо родственные какие-то связи были, и этими вопросами уже должна заниматься Федеральная служба безопасности. Сегодня Руслан приехал к нам, мы готовим пакет документов и обязательно направим его председателю Следственного комитета России, и попросим депутатов Госдумы нас поддержать, и отправим обязательно в ФСБ, в управление, которое как раз занимается противодействием коррупции, в том числе и среди сотрудников ФСИН.
Марьяна Торочешникова: Руслан, о чем пойдет речь в вашем заявлении?
Руслан Латыпов: О том, что проводились неправомерные пытки, незаконное водворение в ШИЗО, фальсификация документов, служебные подлоги. На Механова непосредственно - о незаконном переводе в психиатрический стационар, по этому вопросу он также должен быть привлечен к уголовной ответственности. Мне в данное время отказано в возбуждении уголовного дела в отношении Механова на том основании, что проверка проведена, все нормально. Причем все эти следователи, которые выносят постановления, одни и те же, и я на них уже много жалоб написал, как и другие осужденные очень много жалоб написали. Все постановления сейчас отменены, но опять же я обратился к тому, кто их отменил, и он мне говорит: обращайся в копейский Следственный комитет. То есть они там просто в футбол играют, покрывают друг друга.
А там же постоянно подвергали пыткам, и возможно, что еще и будут. Практика пыток наработана. Привязывают к подвешенном состоянии к решетке, пинают по гениталиям. Между пальцами вставляют карандаши и пальцы зажимают. К голове привязывают динамики от автомобильной сигнализации и включают. Избивают, брызгают в глаза газу из баллончиком, и кашляешь до рвоты. Забирают одежду, не выдают постельные принадлежности вообще, неделями на выдают пищу. В зимнее время открывают все на улицу и забирают все вещи, и единственная способ согреться - подойти поближе к трубам отопления, после чего ожоги остаются. И при обращениях по этому поводу говорят: это у вас так батареи хорошо греют, раз ожоги, что же вы обращаетесь...
Марьяна Торочешникова: Вы рассказываете о таких чудовищных пытках, а почему же сейчас Дениса Механова судят не в связи с этими фактами бесчеловечного обращения с заключенными, а по факту злоупотребления должностными полномочиями, вымогательства 332 тысяч рублей?
Оксана Труфанова: Есть второе дело, возбужденное по пыткам, потом оно приостанавливалось в челябинском Следственном комитете, сейчас оно снова возбуждено. Мой доверитель Терехин отменил постановление о том, что ему отказали в признании его потерпевшим по этому второму делу, заново сейчас будут расследовать. По делу Абакумова это тоже оспаривается. И Руслан должен таким же способом действовать - чисто юридически все оспаривать, и тогда есть шанс. И не будет воли власти на то, чтобы расследовать все по закону, - никогда Механов не будет осужден, как полагается по закону, то есть за вымогательство, организацию преступного сообщества на базе колонии №6, состоящего из сотрудников и активистов этой колонии, и по 286-ой "Превышение должностных полномочий". Нет указки сверху, и прикрывают тех, кто до сих пор находится при должностях.
Если будет воля сидящих в Москве, чтобы все расследовалось по закону, и были наказаны все виновные, чтобы все виновные были установлены, - тогда все будет показательно и наглядно, и тогда уже будут бояться. Как это было в 2008 году, когда ушли сотрудники колонии №1 под суд, и они получили по 10 лет строго режима за пытки и убийство заключенных. А так мы можем вечно голодать, как члены ОНК по Свердловской области голодают сегодня 7-ой день в знак протеста, мы можем писать жалобы куда угодно, мы можем интернет переворошить, журналистам все это рассказывают, нас послушают, но они будут дальше свои грязные дела творить, ничего не изменится. Вот указка сверху нужна в нашей стране.
Марьяна Торочешникова: А что происходит с членами ОНК Свердловской области? Я, например, впервые слышу о голодовке.
Оксана Труфанова: На данный момент уже трое членов ОНК по Свердловской области голодают - это Лариса Захарова, Ольга Дианова и Светлана Малюгина - в знак протеста. Это по беззаконию, которое творится в ИК-2 города Екатеринбурга, ИК-5 Нижнего Тагила, ИК-63 Ивделя, ИК-65. Там людей пытают, там до сих пор действуют секции дисциплины и порядка, которые упразднены законом Минюста в 2010 году. Там людей превращают просто в отработанный материал, там насилие, собаки, активисты, то есть это то, что происходило в челябинских колониях до акций протеста, даже еще жестче, потому что люди там не готовы к борьбе за свои права, загнаны в угол. Люди больны туберкулезом, людей не кормят. В ту же ИК-63 членов ОНК не пускают.
И они не нашли другого способа, как достучаться до властей, как объявить голодовку. На них завели административный протокол, что несанкционированная акция протеста, и будут их преследовать. Никто из правозащитников, в том числе московских, не поддерживает девочек, хотя они седьмые сутки сегодня голодают. А ГУФСИН по Свердловской области ни на какие уступки не идет, никакие факты пыток расследовать не собирается.
Марьяна Торочешникова: Хотелось бы ожидать не только реакции правозащитников, а властей, которые отвечают за соблюдение прав и законных интересов граждан.
Владимир Осечкин: На самом деле, немножко не так, и аппарат уполномоченного по правам человека в курсе, завтра туда вылетают два человека. Но эти люди подчиняются генералу Бузунову, и едут они туда заниматься общественным контролем или легитимизировать происходящее в этой колонии - большой вопрос. Посмотрим на результаты проверки. Сегодня я разговаривал с членами Общественной палаты РФ, они в курсе голодовки правозащитников в Свердловской области, и комиссия по общественной безопасности и взаимодействию с ОНК также сейчас будет проводить там общественный контроль.
Марьяна Торочешникова: Может быть, проблема в том, что журналисты не рассказывают о происходящем?
Владимир Осечкин: Когда я три года назад создавал сетью Гулагу.нет, я ее создавал, чтобы объединить общественных контролеров, правозащитников, бывших заключенных и их родственников, чтобы всем миром навалиться на эту очень важную проблему. До той поры, пока в правозащитном сообществе в Российской Федерации не будет солидарности, к сожалению, и будут происходит такие события. И второе, на тот момент, когда я и члены Президентского совета по правам человека в ноябре 2012 года приезжали в колонию, видели Руслана Латыпова и других бедолаг, которые подвергались пыткам и унижениям, страдали от незаконных действий Механова, руководство ФСИН России заявило официально журналистам и правозащитникам, что никаких массовых беспорядков не было, спецназ ФСИН не вводился, это была мирная акция протеста, заключенные отстаивали свои законные права, и никаких уголовных дел в отношении заключенных не возбуждалось. И только когда стих резонанс, когда федеральные СМИ забыли об этой проблеме, тогда вдруг появилось уголовное дело в отношении заключенных.
К сожалению, на сегодняшний день силовой блок старается защитить Дениса Механова. Если бы Денис Механов был тут же арестован за пытки, за коррупцию, находился бы в СИЗО и был осужден, а прошло почти два года, это было бы самым главным сигналом для всех остальных начальников исправительных учреждений. Но система, к сожалению, на сегодняшний день защищает Дениса Механова, и более тому, ему на данный момент предъявлено обвинение в той статье, которая подпадает под амнистию. 285-я "Злоупотребление" амнистируемая статья. А вот то, о чем говорил Руслан, очевидно, что его пытали, и пытали многих других, и очевиден физический вред здоровью, но уголовное дело до сих пор не возбуждено в отношении Механова и его сообщников по превышению должностных полномочий с применением насилия. Вот это важно! Как до сих пор не возбуждены уголовные дела по коррупции и вымогательству взятки, которые совершенно налицо, десятки и сотни родственников заключенных с чеками об этом свидетельствуют.
Мы по этому поводу будем сейчас писать подробнейшее обращение к председателю Следственного комитета Бастрыкину, попросим депутатов взять это на парламентский контроль, чтобы добиться привлечения Механова к уголовной ответственности за реально совершенно преступления. И очень важно сейчас взять это копейское дело под общественный контроль и добиться справедливых реальных приговоров в отношении Механова и его сообщников.
Марьяна Торочешникова: Игорь, вы являетесь координатором проекта Гулагу.нет, в том числе работаете непосредственно с людьми, которые обращаются на "горячую линию", пишут к вам в проект. На что жалуются?
Игорь Голендухин: Больше всего обращений именно на избиения, незаконное водворение в штрафной изолятор. Дисциплинарное взыскание - это не защита других осужденных от криминальных авторитетов, от распространения порочной практики воровских понятий, пресечение преступлений. На сегодняшний день дисциплинарное взыскание - это репрессивная мера против жалобщиков. Именно те осужденные, которые начинают говорить о существовании статьи 111-ой УПК, о правах осужденных, вот против них применяются дисциплинарные взыскания. И тот нонсенс, который существует, о котором сказал Руслан, он 582 дня просидел без вывода из штрафного изолятора, - это грубейшее нарушение статьи 21-ой конституции РФ и статьи 117-ой УИКа. Уже одно это является преступлением!
На сегодняшний день Руслан обжаловал практически все водворения в штрафной изолятор. Советский районный суд города Челябинска отказал во всех поданных им заявлениях о признании незаконными постановлений начальника ИК-6 о наложении дисциплинарных взысканий. И Челябинской областной суд в апелляции и кассации признал законными эти решения, он их засилил. Это позиция нашей судебной власти.
Марьяна Торочешникова: Насколько распространен этот метод давления на заключенных - водворение в штрафные изоляторы?
Игорь Голендухин: Это основной вид репрессивного механизма! Во-первых, жалобщика надо дистанцировать от основной массы, чтобы он не нес идеи защиты прав и свобод. Безнаказанно и скрытно от остальных осужденных его бьют. И дисциплинарное наказание служит часто рычагом коррупционного давления: если не заплатишь, ты попадешь в ШИЗО. Если ты попадаешь в ШИЗО второй раз в течение года, ты становишься злостным нарушителем. И ты можешь забыть про УДО. Если ты осужден по тяжкой или особо тяжкой статье, и ты освобождаешься злостным нарушителем из мест отбывания наказания, то ты получаешь административный надзор до 8 лет. И в течение 8 лет, находясь на свободе, ты можешь, не согласившись с требованиями оперативники, пришедшего к тебе домой, настоятельно требующего оговорить кого-то из своих соседей, например, ты можешь вернуться просто на год в исправительное учреждение, быть осужденным за нарушение административного надзора.
Марьяна Торочешникова: Что сейчас происходит в Копейском суде?
Оксана Труфанова: На данный момент слушаются свидетели обвинения, они доставляются в принудительном порядке, потому что сотрудники ИК-6 отказываются просто в суд приходить. Сторона защиты еще не начала представлять свидетелей. В деле участвует сейчас только член ОНК по Челябинской области Дина Латыпова, в качестве представители пяти потерпевших. Ни один адвокат в деле не участвует. Была парочка заезжих адвокатов, которые просто самоудалились, не ездят на суды, не помогают писать иски и так далее. То есть нам сейчас никто не помогает!
Марьяна Торочешникова: Руслан, каким вы будете добиваться вынесения справедливых приговоров по копейским делам?
Руслан Латыпов: Я обратился к Владимиру Валерьевичу, и мы будем сейчас составлять заявления, обращаться в Госдуму, к Бастрыкину в Следственный комитет, будем оспаривать уже имеющиеся решения и продолжать на правовой основе и через СМИ как-то влиять. Надеюсь, что будет коммуницирована моя жалоба в Европейском суде по правам человека. То есть всеми возможными законными способами я буду добиваться того, чтобы сотрудники исправительного учреждения №6, которые причинили мне и другим осужденным вред здоровью, понесли заслуженное наказание.
