“Делай, что должен. Можешь молиться – молись, петь – пой. Слава Иисусу Христу!”. Семь девушек, пятнадцать инструментов, “белые” голоса и белый грим, черные брови и черные платья, образы Пьеретт ХХI века.

“Донбасс” и “Дорогая”, “Гануся” и “Царевна”, Шекспир и Бродский, Юрий Андрухович и Леся Украинка, Тарас Шевченко и Лина Костенко, украинский фольклор и Боб Фосс. Гуцульский вербатим и русские обериуты. Коллективная Психея Dakh daughters: украинки, европейские девушки, молодые ведьмы. Дочери театра ДАХ и Гоголь-феста: младшие и любимые.

Соломия Мельник, Наталья Галаневич, Анна Никитина, Зо, Руслана Хазипова, Татьяна Гаврилюк

Елена Фанайлова: “Свобода в клубах” в гостях в театре "ДАХ" в Киеве. "Dakh daughters" - это самый молодой и развеселый проект театра "ДAX" и его руководителя Влада Троицкого. Как вас называют? Фрик-кабаре? Молодые дамы, которые исполняют зажигательные композиции, главная из них – известная российскому слушателю, зрителю "Донбасс", и следующий безусловный хит интеллектуалов – "Дорогая" на стихи Иосифа Бродского.

Я знаю, что вы были если не активистками Майдана, то довольно часто туда ходили, и как гражданки, и как артистки. Как вы сейчас воспринимаете ситуацию, которая в стране сложилась? Я имею в виду восток Украины, боевые действия. Ждали ли вы и ваши друзья, когда был Майдан, что так все может обернуться?

Соломия Мельник: Конечно, какое-то время что-то вынашивалось, что-то должно было в этой стране произойти. Что-то много уже было. Но я не связывала эту точку, потому что во всем мире сейчас происходит что-то ужасное. Это борьба между варварами и добрыми силами, грубо говоря. Майдан четко разделил, все сняли маски и показали, кто они есть на самом деле, кто есть варвар, а кто "воин света", цитирую прекрасный хит прекрасных революционеров. Во всем мире это происходит, это такая спираль, все находятся в летаргическом сне, та же Грузия, все горячие точки, много чего происходит в мире, и сейчас у нас это происходит. За 8 месяцев мы уже привыкли к тому, что у нас война, и мы понимаем, что мы должны в этих обстоятельствах существовать, как есть. И у каждого свое оружие. Если молодой парень может взять ружье и пойти таким образом бороться с этим варварством, то у нас единственное оружие – искусство, что мы умеем.

Елена Фанайлова: Вы бы поехали, если бы вам предложили, с концертами в зону военных действий?

Руслана Хазипова: Да, мы бы поехали. Для меня это в какой-то степени как Майдан, мы тогда не имели страха, выходя на сцену. И если поездка складывается, все складывается в этой проездке, нет никаких "но", тогда это от Господнего провеиения, то есть нам есть что там делать, есть кого поддержать, кому сказать, что они не зря там, и мы все знаем и помним наших героев, что мы поддерживаем их. Не потому что мы за войну, за оружие, а потому что мы за этот человеческий фактор.

Наталья Галаневич: А я бы хотела вернуться к предыдущему вопросу. Майдан создал такое поле для освобождения, вылил на меня свободу – это мое такое понимание. Энергетическое поле для рождения свободы. Я не говорю, что мы сразу все стали свободными, нет. Эта энергия возможностей свободы, она очень сложная. Потому что люди, в принципе, испокон веков сложно с ней обращаются. Кто-то в силу своего сознания расценивает свободу как какую-то дополнительную ответственность – взять ответственность, кроме себе, еще за кого-то. А кто-то понимает, что свобода – это я беру автомат, стреляют, и я молодец, потому что я решаю, кого убить. Все люди по-разному воспринимают слово "свобода" и понятие это. А Майдан создал беспрецедентную силу свободы, он дал возможность людям поверить в то, что они могут быть свободными. Но в силу разного сознания мы не можем это все очень быстро организовать в жизнетворчество. Потому что слишком много этой энергии, и нас разносит. Потому что мы привыкли жить в постстветском пространстве, где ты еще сам не понял, ты ли это сам решил, или я раб, или я кто. Я говорю обобщенно, но очень и о себе тоже. И это очень сложно сейчас. Поэтому и происходят такие невероятные геополитические сумасшествия, потому что люди не привыкли работать со свободой. Они привыкли делить что-то на белое и черное, на хозяина и раба, а то, что есть еще что-то, мы еще не знаем, как с этим быть. Это очень сложно.

Елена Фанайлова: Грубо говоря, если бы мы сейчас щелкнули пальцами и сказали: остановись, война…

Наталья Галаневич: Если бы мы этого захотели.

Татьяна Гаврилюк: Чтобы вообще не было войны.

Наталья Галаневич: Конечно!

Елена Фанайлова: Вот сейчас, в вашей стране?

Наталья Галаневич: Да. В нашей стране в первую очередь!

Соломия Мельник: Я думаю, от щелчка пальца это не может зависеть. Это работа!

Наталья Галаневич: Я не говорю о щелчке пальца, я говорю о тяжелейшей работе, которую мы на Майдане захотели начать поводить над собой, начали проводить над собой. Это невозможно сделать за 8 месяцев. Тем более с таким грузом невероятнейшим постоянно подавляемого самим собой сознания. Это я ни к кому не в претензию, ни в коем случае, я в первую очередь о себе говорю. Я думаю, что это очень сложный путь, на который мы решились встать и идти. Он не может быть простым. Я сейчас ни в коем случае не выступаю за войну, поймите меня правильно. Я выступаю за правильное понимание человеком себя и какую-то сильную позицию себя как человека.

Елена Фанайлова: Я хочу спросить то, что спрашивала и у своих русских друзей. Можем ли мы выйти, например, на антивоенную демонстрацию? Что гражданское общество может делать в ситуации вот такого военного конфликта, очень странным образом устроенного, согласитесь? Эту войну называют гибридной, разные определения ей даются, и общества, соответственно, оказываются в очень странной позиции. С одной стороны, это враги, а с другой – мы ездим все друг к другу в гости, бизнес продолжается между Украиной и Россией, летают самолеты, ходят поезда, и так далее, и вы, например, ездите на гастроли. Это реальная ситуация – какие-то действия гражданского общества и людей искусства по остановке войны? Или мы, во-первых, не хотим идентифицировать себя с политиками, а во-вторых, просто сидим и смотрим, чем дело кончится?

Анна Никитина: Я не знаю, это вопрос совести, наверное. Меня очень удивляют друзья, может быть, не конкретно мои друзья, но я слышу постоянно истории о том, что вот мы были друзьями, пока не обострилась эта ситуация, а сейчас как бы мы не при делах, но мы ничего не скажем в вашу защиту, и давайте лучше не будем обсуждать эту неудобную ситуацию. Черт подери! Меня это просто разносит, на самом деле. Потому что просто молча наблюдать за тем, как убивают молодые людей, для меня это просто ужасно! И о каких свободах можно говорить, почему нет чувства сильного, что это не фиг знает где на Украине, даже не в Африке, а это вот, очень рядом. Если ты позволяешь это в соседнем государстве, значит, и у тебя точно так же это может быть. Если ты позволяешь себе молчать, то доберутся и до тебя, это вопрос времени. Убивают сейчас их, а потом съедят тебя. Ну, классно, конечно… Будешь дальше молчать? Это все сейчас злоба в людях.

Наталья Галаневич: Вот это вот перекладывание ответственности на политиков – ошибка постсоветского сознания. В чем и был посыл Майдана для меня – в сознательном, коллективно-сознательном намерении взять ответственность на себя независимо от того, можешь ты это сделать или не можешь. Можешь, если хочешь! Да, это очень сложно, это кажется невероятно невыполнимым. Ну, что ты можешь? Ты можешь молиться? Молись. Можешь петь? Пой. Делай это на 250 процентов от того, что ты можешь. И уже будет гораздо лучше.

Соломия Мельник: Мне кажется, что нужно быть максимально включенным в ситуацию, которая происходит у нас, что люди должны быть сознательными. Конечно, присутствует страх. Вот примеры тех людей в истории, которые смело говорят, и их просто физически убирают. Что, может быть, происходит и сейчас.

Елена Фанайлова: Мы, на самом деле, ведем запись в очень знаковый день…

Соломия Мельник: Да, я это и хотела сказать! Утро началось у меня сегодня с просмотра стрима с прощанием с Валерией Новодворской. Мне кажется, что это был такой рупор правды в России, сейчас таких людей почти не осталось, настолько бесстрашных, которые прошли такой путь и при этом не боялись дальше идти вперед. Это смелость, невероятный ум и возможность видеть правду, желание ее видеть. Мне кажется, нужно всегда бороться с неправдой. И даже если у тебя есть страх, нужно идти вперед. Сейчас ситуация в Украине такая, что есть народ и есть армия. И власть сейчас пришла, конечно, к разбитому корыту, и мы не можем прямо никаких претензий ей предъявлять. К сожалению, мы не знаем, что происходит в верхах, и так было всю историю человечества, у каждого свой интерес. Тем не менее, сейчас есть народ и армия, и армия тоже есть народ, и мы сейчас должны быть вместе. Сейчас народ обеспечивает армию касками, едой, жилетами, чтобы их меньше умирало. Люди собирают деньги и максимально включены в это. Конечно, не такое количество, как бы хотелось, но все люди, которые вокруг нас, они очень активны. И мы в том числе.

Елена Фанайлова: Да, есть добровольческие движения, и в госпитали носят еду, бинты, и так далее.

Соломия Мельник: Да, и это началось еще с Майдана, когда Киев поднялся, и все, как муравьи просто, кто что мог, бежали и несли туда. И это чувство, эта синхронизация человеческой любви, желания помочь, внести какой-то кусок себя в этот большой пирог свободы…

Наталья Галаневич: То, о чем говорит Соломия, это для меня рождение чувства ответственности еще за кого-то, кроме себя. И это очень дорогого стоит! И если это лелеять, то все будет хорошо у всех.

Елена Фанайлова: Вы сейчас ездили в Питер, на фестиваль. Как происходит общение украинской, я бы сказала, культовой группы Майдана, то есть желто-блакитные девушки в русской столице, это как-то чувствовалось? Или ваша публика – это космополитичная молодая публика, которая понимает ваш язык, и у вас не было проблем?

Руслана Хазипова: Мне кажется, что как в Украине, так и в России, во всем мире, во всей Вселенной если присутствует это сознание, оно всегда вне времени, вне возраста, вне страны, вне города. И это, собственно, наша публика, которая стремится к миру, к любви. И не без тех людей, которые попадают и думают: здесь что-то не так… Значит, в жизни что-то не так у них. Могу по себе сказать, я тоже переживала, когда ехала в Россию, но когда я приехала, то поняла: чем больше мы переживаем и дальше заходят все наши события, вот я приехала, а там такие родные люди!

Елена Фанайлова: Вы же выступали с "Аукцыоном" ? У вас и языки эстетически очень похожи.

Руслана Хазипова: Да. И, слава Богу, они это заметили тоже.

Елена Фанайлова: А вам удалось как-то за кулисами, на сценой пообщаться?

Наталья Галаневич: Немножко. Они сразу после нас были, и чеки были плотные. Времени не было.

Руслана Хазипова: Но Гаркуша сказал, что "это потрясающий проект, и все у вас будет хорошо в Украине".

Соломия Мельник: Получается, есть как бы два пласта отношений сейчас, схемы отношений. Есть люди, как я опять же сегодня смотрела стрим (ваш, кстати, “свободовский”) с Новодворской, эти люди, которые, стоя у гроба Валерии Ильиничны, говорили слова о ней, о России. Я понимаю, что эти люди такие же, как мы, в том же плену этой системы, этого ужаса и варварства, и мы тоже как бы их должны понимать, это такой диалог… мы в одной западне. Есть к кому ехать!

Татьяна Гаврилюк: Только им даже хуже там, они живут как в осаде, этой патиной заразы подернуто все это, это видно невооруженным глазом. Информационная война, которая калечит человеческие умы, она очевидна в современной России. Но когда мы едем на концерт в Петербург, все наши люди в этом ареале как бы, в этом пласте, в котором мы существуем, и вот он мир, они прекрасны. И конечно, есть надежда, и свет, свобода, это все исходит от этого.

Соломия Мельник: Мальчик, который занимался нами во время фестиваля, он сразу, когда в аэропорту нас встретил, сказал: "Вы знаете, я не смотрю новости, давайте не будем об этом говорить, давайте об искусстве и все". Мы так с ним не говорили, а ночью, перед тем, как ехать на самолет, после фестиваля был джем, мы чуть-чуть выпили все, он подошел и говорит: "Ну, расскажите, что у вас там". То есть он себя закрывает специально, чтобы, наверное, не травмироваться, может быть, он ранимый человек. Но когда он спросил, я подумала: боже мой, как мне приятно, что он это спросил, и как я хочу ему рассказать.

Елена Фанайлова: И рассказала? О том, что круто? Или страшно?

Соломия Мельник: Страшно красиво, как говорится.

Наталья Галаневич: Философ украинский Мирослав Попович говорит, что надо обязательно ездить в Россию, потому что это очень дорогого стоит, и обязательно общаться с людьми. Нельзя ни в коем случае ставить никаких стен. Диалог очень важен всегда! Потому что мы люди.

Елена Фанайлова: А композицию "Царевна" вы случайно не исполняли в России?

Наталья Галаневич: В этот раз нет, но вообще исполняли. До этого ездили и все время исполняли, конечно!

Татьяна Гаврилюк: Мы исполняли ее на фестивале "Белые ночи" в прошлом году, в Перми.

Наталья Галаневич: И сейчас в Москве.

Елена Фанайлова: "Царевна" – это такой мифологический рассказ об украинской красавице и русской красавице. Это жесткий стеб, я бы сказала, по поводу стереотипных представлений о том, какая должна быть прекрасная украинка, и какая русская царевна должна быть, и чем они отличаются. И я бы сказала, что ни одна, ни другая не вызывают особых симпатий. Это смешные образы, взятые не только из русских и украинских сказок, но и из мира гламура тоже, из анекдотов. Может быть, кто-то из русских обиделся на это?

Соломия Мельник: Смеялись!

Анна Никитина: Я думаю, что не без этого, и обижались.

Руслана Хазипова: "Ничего не понятно, но, по-моему, нас там называют дурами".

Елена Фанайлова: Довольно обидный образ московской гламурной красотки в этой песне…

Соломия Мельник: Такие гламурные красотки по всему миру сейчас есть.

Елена Фанайлова: Да, их и в Киеве достаточно.

Наталья Галаневич: Это тексты нашего культового писателя Юрия Андруховича, который писал их, живя в Москве.

Татьяна Гаврилюк: Он, будучи в Москве, написал целый пласт своих лучших произведений. Роман и циклы стихов.

Соломия Мельник: С такой тоской по Украине! Он как бы писал туда письма.

Наталья Галаневич: И это была определенная самоидентификация человека, со стороны глядя на свою страну.

Соломия Мельник: Но песню "Царевна" мы назвали, потому что мы туда еще добавили народную песню, это такая детская игра вообще – про "Царевну". Обычная история, как она засыпает, ее целуют.

Елена Фанайлова: "Спящая красавица".

- Да!

Елена Фанайлова: Поговорим о коллективном образе вашей Психеи. Девушка "Dakh daughters" - она кто? Oна украинка, конечно. Она, мне кажется, очень европейски настроенная девица. Она знает, судя по вашим песням, языков шесть.

Наталья Галаневич: И учит еще! (смеются)

Елена Фанайлова: Как вы придумывали всю эту историю вместе с Владом, я полагаю, два года назад?

Соломия Мельник: Да мы уже 10 лет этим всем занимаемся.

Елена Фанайлова: Вы все играете в этом театре. Помимо прочего, у каждой есть собственный проект. Таня пишет песни и поет отдельно, Руслана - в "Перкалабе", у девушек тоже какие-то свои вещи, и танцевальные, и музыкальные.

Татьяна Гаврилюк: Балет даже, да.

Елена Фанайлова: Вы вообще, я бы сказала, универсальные солдаты этого жанра. То есть девушки, которые поют, танцуют, одновременно пишут музыку и играют на 15 инструментах. Где вы этому научились?

Татьяна Гаврилюк: Я училась в Киевской консерватории, в Музыкальной академии имени Чайковского. Я родилась и выросла во Львове, училась там в музыкальной школе, ЦМШ, с очень интенсивным уклоном в музыкальное искусство. Потом приехала в Киев, на Гоголь-Фест, увидела театр "Дах" и полюбила этот мир. И вот пришла сюда.

Соломия Мельник: В таких же сапогах, как и я! (смеются)

Руслана Хазипова: Я из Кривого Рога, закончила Киевский национальный университет театра, кино и телевидения имени Карпенко-Карого, специализированный вуз такой. К нам пришел на первом курсе Влад и сказал: "Ну, наверное, хватит учиться, пойдемте играть в театре".

Соломия Мельник: Мы с Русланой на одном курсе учились.

Елена Фанайлова: А специализация у вас какая?

Руслана Хазипова: Актер театра и кино.

Елена Фанайлова: То есть и петь и танцевать...

Руслана Хазипова: Это все актер должен уметь. Нет, это дар Божий!

Соломия Мельник: И плюс дар Божий, который Влад Троицкий сумел открыть в каждой.

Анна Никитина: Я родилась в городе Прилуки, у меня с самого детства художественное образование, куча всяких школ, институт, потом на четвертом курсе института я поняла, что с образованием художественным в Украине полный привет, как и, в общем, со многими образовательными системами, потому что нет никакого индивидуального подхода, который, мне кажется, должен быть в художественных вузах. И так меня это все достало, что на четвертом курсе я уже... и как-то был набор в "Дахе", и я прошла. И параллельно училась петь сама, просто я не придавала какого-то особого значения этому, потому что это получалось легко, и мне ничего это не стоило, потому что приносило удовольствие. И точно так же научилась сама играть на гитаре. Ну, в общем, всему научилась сама.

Зо: Я училась в институте... Собственно, я считаю так, что все мои вот официальные образования, они совершенно получились неудачными проектами, и все это практически было бессмысленно. Кроме нескольких людей, с которыми удалось благодаря этому познакомиться и чему-то у них научиться. И я считаю, что я училась у Влада Троицкого, на его курсе, потому что я была вольным слушателем, и считаю, что мое образование происходило в "Дахе".

Елена Фанайлова: Ваши сценические образы и ваша коллективная душа - это вы сами, или все-таки в этом есть какая-то игра? Много гротеска, очень много в вашем творчестве черт кабаре. У вас преувеличенный театральный грим, то есть абсолютно белые лица, черные брови, такие нарисованные. Вы как Пьеретты.

Наталья Галаневич: Это преуменьшенное от того, нам хочется сказать. (смеются) Мы сдерживаем себя, как можем!

Соломия Мельник: Сам образ предложил Влад, то есть он предложил эти белые лица, эти белые платьишки.

Татьяна Гаврилюк: Сказал, что хорошо бы, чтобы это было похоже на таких девочек, как будто бы это утренник в детском саду, снежинки. Но такие жесткие только! (смеются)

Анна Никитина: Жесткий утренник, да!

Руслана Хазипова: В любом случае на сцене - это мы. Мы, которые с багажом актерских знаний, пережитого, просто можем себе позволить немножко влево, вправо, вперед назад от своего Я.

Соломия Мельник: "Дах" – это театр. И то, чему нас учил Влад эти 10 лет, он вообще как бы воспитал в нас понимание реальности жизни. Если, например, классическое искусство в каких-то рамках, и оно не зависит от времени, то в "Дахе" Влад как скульптор. И это от времени зависит, как тебе надо сделать, что происходит в реальности, так ты вычеканиваешь себе эту скульптуру. Ты всегда должен быть актуальным, включен, ты должен понимать, что ты хочешь сказать. То есть это не только как энтертеймент, то есть развлекаловка, это посыл. То есть это театр как способ, инструмент донести что-то людям, что тебе важно сказать. Это диалог. Это театр как посредник между информацией, которая плавает и существует где-то в пространстве, и через искусство ты как-то, может быть...

Наталья Галаневич: И то, чему учили нас всех Влад, Клим и Оглоблин, наш прекрасный покойный режиссер, который много и в России ставил, невероятнейшей души человек, они всегда учили, что человек должен понимать, где он нужен людям, и через это доносить то, что ты хочешь сказать. Если ты можешь быть прекрасным дворником, то донесешь через это. Не важно, что ты делаешь на сцене. Это они всегда говорили, и это очень тонкий момент, главное - не выйти себя показать. Это всегда то, чему нас учили учителя здесь, в "Дахе", это самое важное.

Соломия Мельник: И к моменту вот еще, почему мы ездим в Россию. Потому что мы ездим сказать, потому что нам есть что сказать этим людям, что красиво быть свободными, что это хорошо - быть свободными. Мы же все - люди!

Руслана Хазипова: Красиво быть красивыми!

Елена Фанайлова: Я хочу про вашу украинскость спросить. Меня волнует образ этой украинской девицы, которую вы представляете. Например, в произведении под названием "Гануся" все это очень хорошо видно. Она такая женщина... Опять же, для меня это образ коллективной украинской Психеи, которая в жизни пострадала, и муж у нее какой-то такой был... она сама за себя, скорее, боролась. Руслана, как вы чувствуете эту героиню свою?

Руслана Хазипова: Для меня это так, как и Украина. Украина - это женщина, которая вот сейчас рождается. Она сейчас рождается, одевается, прихорашивается, она находит слабые стороны, находит свои сильные стороны. И поэтому очень сложно сказать, какая это женщина " Dakh daughters ". Она как бы имеет мужской гормон, она иногда имеет и иронию, она имеет и секс, она имеет мудрость, она имеет интеллект, она имеет все то, что дано человеку, и в первую очередь женщине! Скорее, люди скажут, какая она. Потому что мы - это становление этой женщины, это рождение этой женщины. И на самом деле, когда родилась "Гануся", потом через время мы поняли, что это как кодировка была. Мы можем накрутить много чего, но когда тебе люди пишут это, ты понимаешь, что мы в таком коннекте.

Елена Фанайлова: А что они писали?

Руслана Хазипова: Точь-в-точь, в общем.

Елена Фанайлова: А кто текст написал?

Руслана Хазипова: Текст написал Илья Калюкин, наш очень большой друг, это вербатим, это из Карпат две женщины, рассказывающие свои истории. А он как бы тоже как мессия, он чувствует свою миссию - пойти и собрать, все самое ценное оттуда взять, потому что уже все. В самой "Ганусе" говорится, что "люди по-пид хмары летають, и гуцулы ленти перебирают, вже конец свету". То есть это предел. И вот он максимально оттуда хочет вытянуть нутро настоящее, никому не подвластное. Они говорят только с Господом Богом и с друг другом, у них нет таких бесов, как есть, допустим, в больших городах. И они в этих горах замкнуты там... Мне хотелось не замкнутость эту передать, а эту открытость и свободу. И многие говорят: ну, ты так как бы с сарказмом говоришь "Слава Иисусу Христу!". Я говорю: "Я говорю с иронией, потому что это для меня не где-то там за облаками, а это здесь". И почему я буду юлить и говорить: да, Боженька, да, да... Он у меня внутри, я с ним разговариваю.

Елена Фанайлова: Мне не казалось, что это был сарказм, мне казалось, что эта женщина на равных с Ним разговаривает.

Руслана Хазипова: На равных абсолютно! Это не где-то, это внутри тебя. Такое впечатление, что они что-то знают, но не рассказывают.

Елена Фанайлова: А какой мужчина должен быть у этой нарождающейся новой Украины или Психеи " Dakh daughters "?

Соломия Мельник: Казак, конечно!

Анна Никитина: Очень смелый, очень!

Наталья Галаневич: Вот родимся и увидим.

Соломия Мельник: Ситуация в нашей стране сейчас показывает, что очень много смелых и сознательных мужчин, которые все бросили и сейчас там борются за нас. Это самый живой, яркий пример, что у нас такие мужчины есть, и они прекрасны! И мы их все любим, ждем.

Елена Фанайлова: Девушки, у вас есть какие-то образцы для подражания? Раз вы назвали себя кабаре, что вас интересует из этого жанра, из этого периода? Или, может быть, какие-то современные европейские девичьи группы, которые перепевают старые хиты. У вас же это тоже есть.

Анна Никитина: Мы начали с этого. Сейчас новый материал, который мы делаем, - если нет своих каких-то песен, которые бы вошли в формат, потому что, например, я пишу свои песни немного другого формата, тогда просто берем какую-то поэзию, украинскую, русскую, которую хотелось бы сказать, то, что нам интересно.

Татьяна Гаврилюк: Наша концепция фрик-кабаре, мы стараемся не ставить себе какие-то лишние рамки или заниматься какими-то конкретными поисками стилей, жанров. У нас нет кумиров таких прямо. Но безусловно, понятно, это искусство, какой-то продукт искусства, грубо говоря, который мы делаем вместе, он развивается. И мы используем для его приготовления все, любые компоненты, которые нам интересны. И когда это все складывается в волшебную картину, вместе резонирует, тогда получается чудо. Очень много достойных имен мы можем называть сейчас, что мы слушаем…

Елена Фанайлова: Давайте скажем!

Соломия Мельник: У меня с музыкой вообще такой диалог с детства, родители – музыканты, поэтому было все, начиная от джаза, классики и всего. Я это все продолжают слушать, то есть дома радио "Джаз" играет. В последнее время у меня появилась такая собственная мода – я смотрю хорошее кино и потом скачивают саундтреки. Последний фильм был – "Великая красота" Сарантино. Вот я слушаю месяц его. И много всего, потому что есть много друзей, которые разбираются, и он тебе все время что-то советуют разное, ты слушаешь что-то здесь, здесь, здесь, и такое количество всего! Самое большое мое впечатление, последнее, - это "Кронос квартет", я вживую их концерт слушала в Киеве, и это, конечно, меня очень впечатлило. И я сейчас тоже их альбом слушаю, это очень сильно. И конечно, я могу еще час рассказывать…

Татьяна Гаврилюк: АукцЫон.

Елена Фанайлова: А Мамонова любим?

Наталья Галаневич: Мамонова любим, конечно. Обожаем! Мы здесь ремонт сделали под Мамонова. Включили его и ремонт делали. Для меня, безусловно, мои любимые – "Депеш Мод", я не могу без этих музыкантов. Ну, и куча всего! Мартынов, например, Сильвестров наш – невероятнейшие глыбы! Их слушать и учиться.

Соломия Мельник: Я еще забыла добавить, что очень важна народная музыка!

Елена Фанайлова: Это к вопросу о вашей украинскости. Постоянно этот микс, эта украинская линия у вас с европейской и русской пересекается и работает.

Соломия Мельник: Слушать музыку и жить с этой музыкой – это совершенно разные вещи. Народная музыка, она в тебе. Я вообще с детства ею занимаюсь, и мы с девчонками уже 10 лет в театре учим вместе, поем, изучаем это. Фолк, старая, архаичная украинская народная песня несет свой информационный код, и это тоже очень важно для самоидентификации…

Руслана Хазипова: Этой женщины.

Анна Никитина: А я сейчас слушаю народную музыку. Я очень много раньше слушала и переслушивала рок, разных направлений очень нравился и рок, и регги, и все-все-все.

Елена Фанайлова: Но специально Куртом Вайлем вы не увлекались? Я имею в виду немецкое кабаре.

Соломия Мельник: Боб Уилсон, может быть.

Анна Никитина: Мне нравились и Tiger Lillis, и нравится сейчас, но меня больше интересуют в музыке личности. Мне неинтересна в принципе музыка, честно говоря, слушать ее. Мне интересно в ней участвовать, слушать музыку мне неинтересно.

Наталья Галаневич: Я слушаю своего мужа – группу “Даха браха” (смеются).

- Отличная группа! Прекрасный человек!

Елена Фанайлова: Как только они вернутся со своих европейских гастролей, мировых, мы попробуем с ними устроить интервью.

Наталья Галаневич: Пусть только попробуют сказать, что " Dakh daughters " не слушают! (смеются)

Татьяна Гаврилюк: Аня была человеком, который инициировал в какой-то степени, собственно, кабаре.

- Да, это была ее мечта!

Анна Никитина: Ну, вот меня интересовали эти конкретные люди, я их пригласила в проект. Потом что сделал из этого Влад – это уже еще одна история.

Елена Фанайлова: То есть вы все строители этого.

- Конечно!

- Муравейник, все так понемногу…

Руслана Хазипова: Мне интересна музыка всех народов мира, народная музыка. Очень близка мне музыка африканцев! Ничего не могу с этим сделать. Очень! А так вот девчонки все перечислили.

Зо: Когда-то я была большой фанаткой "АукцЫона", мой подростковый возраст – тогда это были очень важные для меня личности, АукцЫон и Хвост. Сейчас, конечно, это уже не так актуально, но все равно глубокое уважение, и всегда я с удовольствием могу пойти на их концерт, они мне очень нравятся. И "Буэна Виста Сошиал Клаб" – я тоже была невероятной фанаткой. Особенно Ибрагим Феррера – это был для меня просто…

Наталья Галаневич: И тут на одной сцене мы с АукцЫоном.

Зо: Сейчас это, конечно, уже не было для меня так… Просто с воспоминаниями из какой-то другой жизни, из прошлой жизни какое-то ощущение было.

Татьяна Гаврилюк: Мне кажется, еще важная часть нас, вообще важная часть реальности – это естественность. Когда делаешь естественно, правильно, на своем месте, с правильным посылом, то обычно получается что-то хорошее, и мир откликается на это.

Елена Фанайлова: Соломия обещала рассказать, откуда вы берете народные мелодии.

Соломия Мельник: Мы когда пришли в "Дах", сразу появилась "Даха Браха" сначала, как вся наша команда собралась. И вот началось с "Даха-Браха", у Влада появился такой интерес к этому этностилю…

Руслана Хазипова: У него интерес появился задолго, здесь еще играли "Древо", "Дай Боже", другие. Он на этом уже стал делать этот актуальный украинский театр "Дожичи".

Соломия Мельник: Сначала создали "Даха Браха", Влад с нами начал работать, и народная музыка начала обретать с помощью Влада какой-то другой язык, другую форму. Он нашел какую-то форму, он им раздал барабаны и говорит: давайте добавлять, оживлять, создавать свой пласт на эти корнях. И мы дали спектакль даже, с "Даха Браха", у нас трилогия была "Мистiчна Украина". Это были шекспировские спектакли, "Король Лир", пролог к "Макбету" и "Ричард Третий". Эти спектакли были без разговоров, без языка, в масках, только движения и музыка народная.

Руслана Хазипова: Построенная на таких ритуальных действиях – то ли это танец народный, который благодаря вкусу Влада и костюмам выглядел, как будто он вообще открывает на весь мир – вот она карта разложилась, вот там все на самом деле!

Наталья Галаневич: А так как это было на основе Шекспира, то всем понятно и доносимо таким образом.

Соломия Мельник: И когда, собственно, мы уже свои спектакли начали… как бы "Даха Браха" начала уже путешествовать, мы понимали, что мы должны уже сами как-то музыкально обогащаться… Это еще за 9 лет было до "". И так как форма украинского театра – это музыкально-драматический театр, музыка всегда присутствовала как один из главных элементов театра украинского, мы вот начали с ребятами… Влад вручил мне виолончель, Роме, нашему актеру, скрипку. Я никогда не играла на виолончели, хотя у меня есть музыкальное образование. И у меня родители этнографы

Руслана Хазипова: Даже если мы не используем народную песню, мы можем один раз так все в унисон раз – и все ах… Это не от "Депеш Мод". Все уже понимают, что это глубокая, архаичная, отдельная, своя тема.

Наталья Галаневич: И на самом деле это очень естественно, и каждый может так петь.

Елена Фанайлова: А кто вас так научил петь? Это вопрос образования?

Наталья Галаневич: Да, мы здесь учились очень много. И Соломия нас учила, и Аня Ахримчук, прекрасная певица из "Древа". "Древо" – это невероятнейший коллектив аутентичного украинского пения. Они прямо вот воспроизводят так, как записали, один в один. Они ездят в села и воспроизводят потом на фестивалях именно так, как это пели вот в деревне. Они сохраняют это все и несут, и это очень сложно и нужно.

Соломия Мельник: У них тоже были проекты с Владом. С французами у них были проекты. Соединяли барабаны и современные какие-то вещи. Как в свое время Покровский с Полом Винтером.

Наталья Галаневич: Аня нас долгое время учила, мастер-классы проводила. Влад ее пригласил, потому что он с ней работал и знал, что у нее еще невероятный дар педагога. Она говорит, что научить любому пению можно любого человека. Просто кому-то надо 20 лет, чтобы он научился, а кому-то 2 дня. А у нее дар – любить учить людей. Просто невероятно, поражаешься, как человек может так вот не беситься от того, что кто-то что-то не может, а рассказывать…

Елена Фанайлова: Давайте поговорим про две ваших самых известных для русского зрителя композиции – это "Роза Донбасс" и "Дорогая" на стихи Иосифа Бродского. Кто писал музыку?

Наталья Галаневич: Мы. Все.

Елена Фанайлова: Вот вы прямо собираетесь и…

Наталья Галаневич: И прямо делаем, да. И основы "Роза Донбасс" мы делали с "Дахой Брахой", где мы участвовали все вместе в одном спектакле “Школа нетеатрального искусства”, на Гоголь-Фест.

Руслана Хазипова: Мы делали этот спектакль. Те, кто был свободен от драматической части, взял инструменты и играл, издавал какие-то звучки, дальше шло пение, сонеты Шекспира. И отрывок из Шекспира был, "Ромео и Джульетта". Тут такими ангельскими голосами поется отрывок из сонета, и так все ложится, идет по накатанной, обрастает ритмом и инструментами. Идет сонет. И такая паузка есть, маленькая. И вот Марко Галаневич, муж Наталки, фронтмен “Дахи брахи”, в один момент просто: Дон-басс. И он попадает в рифму, и очень закрывает, дополняет и создает плотность этим Дон-басс. Это было настолько во рту, что настолько должно лечь как бы на эту машину всю, настолько легло, что оказалось пророчество почти…

Елена Фанайлова: А как вы сами сейчас это воспринимаете?

Руслана Хазипова: Теперь мы сознательно подходит к той музыке, которую делаем, и тем месседжам, которые хотим передать, сознательно кодируя то, что нам нужно.

Елена Фанайлова: А то, как вы показываете текст Бродского - это трагическая или ироническая интерпретация?

Татьяна Гаврилюк: И трагическая, и ироническая. Там много разного всего есть в этом.

Соломия Мельник: Больше все-таки, наверное, печали.

Татьяна Гаврилюк: Там есть, безусловно, драма человеческих чувств. Но есть и ирония, и самоирония. Это очень особенный поэт, пожалуй, мой любимый, я как-то отдельно его от всех воспринимаю.

То, чем мы занимаемся - это создание нового! У нас появляется новое время, новая Украина, все уже не такое, как было, и непонятно, какое оно будет. Это очень хорошее слово – "новое". Мне кажется, мы создаем новое искусство. А театр – это такой волшебный ключ, который помогает вдруг там, где тебе кажется, что уже все исчерпано, сыграно и все уже произошло, вдруг появляется что-то, чего еще не было раньше, за гранью.

Наталья Галаневич: А я хотела бы еще добавить о Владе, что он очень интересно воспринимает музыку и учит нас, что она везде и всегда звучит, нужно быть просто открытым и максимально внимательным к миру. Если ты открытый и внимательный, ты обязательно уловишь резонанс общения между людьми, а если это посредством музыки, то это очень красиво!