Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим об интернет-образовании, о том, готовы ли российские студенты и преподаватели использовать новые технологии и какие формы обучения предлагают российские ресурсы.
В московской студии - основатель и директор "Универсариума" Дмитрий Гужеля; старший научный сотрудник лаборатории экопсихологии развития Психологического института Российской академии образования Шамиль Хисамбееви редактор интернет-журнала "Edutainme" Наталья Чеботарь. По Скайпу из Санкт-Петербурга - основатель и руководитель проекта "Stepic" Николай Вяххии руководитель проекта "Лекториум" Яков Сомов.
Начнем с простой вещи. Мне кажется, не очень давно интернет-образование пришло в Россию. Почему?
Наталья Чеботарь: Часто люди, которые занимаются технологиями в крупных компаниях, например, в Яндексе, знают, что все технологии, которые есть в мире, приходят к нам с опозданием в пять лет. То есть то, что мы видим за границей, будет у нас в среднем через 5 лет, иногда это удается сократить до 2 лет. Что касается технологий в образовании, в одном из американских штатов в 1967 году впервые попробовали учить детей чтению при помощи компьютера, и этот эксперимент был довольно успешен, они чему-то научились. И после этого была гигантская история того, как появились сервисы, которыми сейчас пользуются больше 6 миллионов человек, и в школьном образовании, и в университетском. То есть наше образование тоже должно пройти некие подготовительные этапы, чтобы это случилось. И главный этап нужно пройти у себя в голове, чтобы подготовить образовательное сообщество к тому, что технологии - это не всегда значит, что человек садится рядом с компьютером, и о нем все забывают. Может быть много разных вариантов.
Дмитрий Гужеля: Что касается дистанционного образования, здесь истоки найти сложно, но то что произошло 4,5 года назад, когда появился феномен МООК - массовых открытых онлайновых курсов, это действительно так. Впервые эта ситуация появилась на Западе, ее особенность в том, что это не какие-то суперновые образовательные технологии, нужно это понимать, а это совокупность двух факторов - хороший, качественный образовательный продукт, к которому добавлен очень серьезный маркетинг, который заключается в упаковке этого продукта, правильном его представлении и в правильном продвижении на целевые аудитории. Впервые американские университеты опробовали эту технологию, запустили ее, создав единую площадку, на которую пригласили своих коллег, и активно эту технологию развивают.
Тамара Ляленкова: Насколько я понимаю, "Лекториум" существует с 2009 года, и наверное, нужна какая-то база, чтобы эти сервисы, лекции были бесплатными, кто-то должен помочь.
Яков Сомов: Все западные образовательные проекты имеют хорошую базу - базу медиатеки. Раньше вот были лекции физика Фейдмана, в Советском Союзе они были в виде книг, а Фейдман, оказывается, свои лекции записывал на видео. Десятилетиями на Западе создавались медиатеки, работа с преподавателями велась. Мы в 2009 году решили сделать аналог такой медиатеки, точнее, мы даже хотели сделать агрегатор - собрать просто медиатеки в российских вузах и их объединить на одной площадке. И выяснили, что медиатек в российских вузах не существует. Прошло пять, но коренным образом ничего не изменилось, контента очень мало, и именно поэтому сложно построить сейчас образовательные проекты следующего поколения. Все медиатеки в мире финансируются либо благотворительными организациями, либо вузами, либо государством.
Тамара Ляленкова: Упор на медиатеку - это общая история для таких ресурсов?
Дмитрий Гужеля: Да, те университеты, которые разрабатывают курсы, они используют какие-то фрагменты медиатек, но самое важное, чтобы образовательный продукт подавался в новой упаковке, и он формируется заново под новые форматы и стандарты. Просто наборы лекций, как показала практика, никому особенно не интересны. Да, их используют в учебном процессе, на них могут ссылаться и прочее, но если педагог специальным образом не указал, что нужно посмотреть именно этот кусок, что нужно обратить внимание на какой-то фрагмент, никто к этим лекциям не идет. И МООК - это курс, который включает, кроме лекций, который лежат в основе и подают основную информацию, подготовленную особым образом, он включает большой дидактический материал, который касается изучения дополнительных материалов и домашней работы, и самостоятельной работы, тестов и прочее. МООК, еще раз скажу, - хороший, качественный продукт, поданный в правильной упаковке. Просто сейчас конечный потребитель лучше всего воспринимает формат, когд это краткосрочные информационные материалы, поданные в разных ипостасях, которые легко усваиваются.
Тамара Ляленкова: И поэтому лекции сократились до 15 минут.
Дмитрий Гужеля: Да, 6, 10, 12, 15 минут. Но на самом деле они глобально все равно полтора-два часа получаются - большая тема. Просто они заранее порезаны, с преподавателем заранее прорабатывается этот вопрос, что маленькие лекции эти на маленькие подтемки заранее раскрываются. И каждая такая подтема просто становится самостоятельной единицей, которую можно послушать в любое время или просмотреть.
Тамара Ляленкова: Николай, ваш проект только развивается, и вы стараетесь набрать что-то новое, предлагаете придумывать и записывать онлайн курсы...
Николай Вяххи: Я не считаю, что онлайн курсы должны быть только видео. Мы закладываем больше интерактивность и деление контента на небольшие куски материала. Когда в браузере в современном интернете много вкладок, очень легко переключиться, и даже образовательный контент должен подаваться очень небольшими кусками, интерактивными, с быстрымфитбеком. Все должно быть автоматизировано и легко перезапускаться. И курс не должен требовать от инструктора массовой вовлеченности, потому что инструктор не может с десятками тысяч студентов одновременно общаться.
Тамара Ляленкова: А вы ждете важных и новых вещей именно от преподавателей, которые к вам придут и захотят прочитать лекции? Или вы ставите рамки, в которых они должны существовать в этом качестве?
Николай Вяххи: Ждем нового от преподавателей, и ждем интересных идей, готовы помогать эти идеи преподавателям реализовывать с помощью нашей платформы. Раньше мы использовали "Stepic", скорее, как образовательный движок, использовали для задача на курсе "Курсеры" по информатике. И сейчас видно, что в России появляются преподаватели, открытый к этой идее онлайн-образования, к созданию новых курсов. Соответственно, мы двигаемся, в том числе, в сторону поддержки целых курсов и пытаемся как-то понять, что нужно преподавателям.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, не так много хороших преподавателей в России, которые способны на публику так интересно работать, при этом вести еще какие-то исследования. Вузы, тем более, и сами могут свой продукт у себя на сайте предъявлять.
Дмитрий Гужеля: Педагогов действительно мало. По оценке западных коллег, таких педагогов в каждом вузе, даже в американских продвинутых вузах из первых 50-ти, не больше 10 процентов, там 7-10 процентов. По нашим российских вузам, с которыми мы уж работаем, а их больше 20, что таких педагогов - 3-5 процентов от общего числа педагогов, которые читают лекции в вузе. На самом деле, педагог должен обладать очень большим набором характеристик, которые все должны в нем сходиться. Он должен, во-первых, четко знать предмет, то есть он не должен читать с чужих слов, он должен глубоко владеть предметом. Педагог должен быть актером, шоуменом, наверное. Он должен работать в рамках этих курсов как актер на сцене театра. И педагог должен гореть этой идеей. Если вот три этих условия, основных, не будут выполняться, то не получится курс. Какой бы умный ни был педагог, если ему это неинтересно, он работать не будет. У нас в России 1600 вузов вместе с филиалами, хороших из них порядка 200, может быть, 250. В каждом из вузов есть свои особенности и свои классные преподаватели.
Тамара Ляленкова: Яков, у вас есть и лекции зарубежных преподавателей...
Яков Сомов: Вопрос в том, для чего мы это делаем. Мы пять лет занимаемся онлайн-образованием, и мы решили, что мы сделаем так, чтобы наши пользователи, наши слушатели в результате пришли оффлайн в вуз и учились там, это наша задача. Вот те англоязычные лекции, которые у нас есть, они все записаны в русских вузах, и у нас на сайте написано в каких. Мы сейчас запускаем профориентационные курсы. Преподавателей, мне кажется, сейчас достаточно много, и много областей, в которых можно не пересекаться. Вот наша задача - профориентация и ликбез. Я считаю, что онлайн-образование массовое не может быть заменой нормальному университетскому курсу, и никогда не может заменить его, это мое личное убеждение на данный момент. То есть то, что можем сделать мы, это продвигать бренд вуза, искать хороших абитуриентов, либо заниматься ликбезом. Или, если мы хотим улучшить качество преподавания в вузе, потому что есть вещи, которые практически никто не говорит, что создание этих онлай-курсов - это хороший аудит для вуза, самоаудит: а можем ли мы такой курс записать, где мы его разместим, придут ли к нам такие люди, есть ли у нас такие лекторы... Это четыре области, по которым можно двигаться. Мы выбрали для себя профориентацию главным направлением.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, каждый выбирает свой путь, ориентируясь на собственные представления и не очень ориентируясь на то, чего хотят сами российские студенты и преподаватели. Это, скорее, дополнительное образование, хотя и достаточно профессиональное. Послушаем фрагмент - студенты "Универсариума", Евгений Ламзин, предприниматель из Саранска, и Елена Голубцова, она учится на магистерской программе в Санкт-Петербурге. Зачем они пришли в "Универсариум"?
Евгений Ламзин: После того, как я закончил университет, постоянно необходимо где-то еще учиться, набираться знаний. Данный ресурс очень удобен. По специальности я экономист, а курсы... Сейчас я слушаю курс "Россия в эпоху революции", начало 20-го века. Без отрыва от основного рода деятельности своего, все удобно, в доступной форме. Плюс еще достаточно много дополнительного материала по каждому курсу предлагается, для самостоятельного изучения. И если интересно, можно все без проблем найти. Главное - они помогают и направляют.
Елена Голубцова: Я люблю зарабатывать "галочки" по жизни, поэтому мне интересно узнавать новое, получать какие-то новые навыки, которые могут мне пригодиться. К сожалению, " Универсариум" больше такой теоретический, то есть нет ничего практического, я не могу изучить новый язык программирования там, основы просто, чтобы понимать, а там просто теория. Вообще, на русском языке очень ограниченное число таких ресурсов в интернете. Я раньше занималась по сайту "Интуит", сайту Университета информационных технологий, там курсы в основном текстовые. Мне больше нравится видеоподача, но там сложно, и курсы достаточно старые, старая информация. Потом я перешла на "Курсеру", но там большинство курсов на английском. Вообще, на английском языке очень много интересных ресурсов с курсами.
Тамара Ляленкова: Люди любят учиться или это недостаток получаемой информации?
Шамиль Хисамбеев: Хотел бы с другой стороны подойти. А кому интересны вот такие электронные ресурсы? Педагоги занимаются обучением, то есть их задача - определенный набор знаний, навыков, умений вложить своим ученикам, то есть фактически воздействовать на них. Для них электронный ресурс представляет очень удобный и перспективный инструмент, который увеличивает наглядность за счет визуализации, анимации. И нужно обладать, конечно, актерской жилкой и таким складом характера, чтобы в это дело включиться. Учащиеся занимаются учением, и вот идеал для педагогики с точки зрения психологии - чтобы обучение превратилось в учение. Известный афоризм: ученик - не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь. На первом этапе можно даже шоуменом представиться, чтобы вызвать дополнительную учебную мотивацию, за счет наглядности, доходчивости, заинтересовать ученика, чтобы он сам, самостоятельно мог дальше заниматься поисковой деятельностью, моделированием, чтобы он сам перешел на самообучение. В этом смысле электронный ресурс для ученика, для студента, для школьника, а может быть, и для дошкольника предоставляет поразительную совершенно возможность. И за такими электронными ресурсами будущее, это подлинный прорыв к свободе.
Тамара Ляленкова: Наташа, ваш интернет-журнал очень разнообразный, там много информации, но она, мне кажется, требует подготовки для ее восприятия.
Наталья Чеботарь: Наш интернет-ресурс сделан для того, чтобы попробовать соединить тех, кто занимается разработкой новых образовательных цифровых продуктов и проектов, с теми, кто ими пользуется. Начинаем мы с учителей, которым пытаемся рассказать, на каком языке говорят эти технологичные люди и о чем они говорят, а технологическим людям рассказать о том, что болит и что беспокоит образование. Насколько мы можем, мы стараемся использовать максимально язык. Есть лектор, есть студент, а есть еще технологии. Платформы для курсов находятся сейчас на стадии становления. Мы брали интервью у "Курсеры", и они сами понимают, что это, по сути, примитивная платформа, на которой есть видео, есть тесты, и немножечко там чего-то они пробуют технологии, к примеру, когда студенты оценивают друг друга и так далее. Гугл сейчас выделил 600 миллионов трем крупным университетам, чтобы они исследовали, куда мы пойдем за видео, потому что видео - не самый хороший для обучения формат. В России платформы сейчас специализируются, есть платформы для гуманитарных предметов, чтобы тысячи человек вместе могли обсуждать картину. Есть платформы для биоинформатики отдельные, где есть специфические вещи. Мы стоим на пороге великих педагогических открытий, которые вот-вот совершатся.
Тамара Ляленкова: Николай, есть ли инструменты, которые могут изменить в корне преподавание?
Николай Вяххи: Да. Сейчас все массовые онлайн-курсы собирают большие данные от сотен тысяч учащихся, как они учатся, когда они сдают какие задачи, когда они перед дедлайнами начинают все сдавать, а за неделю до дедлайна ничего не делают. И все эти данные в будущем позволят оптимизировать образование, чтобы сделать его более персональным, адаптивным образованием. Каждый человек будет учиться в необходимом ему темпе, в результате эффективность потраченного времени ученика станет намного больше.
Тамара Ляленкова: Это тоже непростой вопрос самодисциплины и мотивации... Послушаем мнение преподавателя Тамбовского государственного университета Натальи Копытовой, которая тоже является студентом "Универсариума".
Наталья Копытова: Посмотрите, какой процент записавшихся и какой процент закончивших. Чтобы дистанционно обучаться, надо иметь очень высокую мотивацию. К сожалению, наши студенты, особенно если это все бесплатно, совершенно на это не ориентированы. Поэтому делать эту технологию ведущей, мне кажется, в нашей стране не совсем правильно и не скоро получится. Когда преподаватель стоит перед тобой в аудитории, он акцентирует внимание на каких-то вещах и тебя откуда-то все время выдергивает, и для студентов это важно, когда они могут вступить в диалог.
Дмитрий Гужеля: Я бы хотел прокомментировать вопрос про мотивацию студентов и зачем вообще это надо. Почему вообще университеты ввязываются в МООКовские курсы, зачем эти курсы рождались? Яков приводил несколько целей университетов, и одна из них - себя позиционировать на широком рынке, продвигать и прочее. Одной из основных целей университетов является привлечение талантливых, заинтересованных и мотивированных студентов. МООК - это такой невод, который забрасывается в информационное пространство и вытаскивает сначала большие данные, а потом из этих больших данных вытаскивает тех самых талантливых людей, которых потом университет может использовать по своему назначению.он может приглашать их студентами, на магистратуру и прочее. Не буду приводить примеры американских университетов, на курсах которых учатся по 150-200 тысяч человек. Самый большой курс, который у нас учился, это было 37 тысяч человек. Мы сделали совместно с Российским экономическим университетом Плеханова курс, на котором учились 23500 примерно человек, из них более 10 процентов закончили курс успешно, то есть это 2 тысячи человек. Это те люди, которые интересны университету, им тут же была сделана рассылка с приглашением прийти на программы и прочее. Университеты сами зачастую сейчас, наши, российские, не понимают, что с этими людьми еще можно делать, как их можно приглашать, куда их можно приглашать, и как их можно использовать, не побоюсь этого слова. Но дело в том, что американские университеты очень четко отрабатывают это: люди, которые проходят там в первых 2-3 тысячах лидеров, из первой сотни особенно, они получают гранты, предложения с существенными скидками. Большинство американских университетов сейчас дают скидки на свои платные образовательные программы, которые они там тоже предоставляют дистанционно, практически вполовину. Они предлагают гранты на очное обучение для лидеров курсов. Это научный и образовательный потенциал любого университета - хорошие студенты. В России с этим сложнее, но что касается студентов, которые могут прийти на дополнительное образование, на второе высшее, на магистратуру, прийти писать кандидатские, это то, за что сейчас университеты начнут конкурировать и бороться. Для этого массовые онлайновые курсы являются качественным и серьезным инструментом.
Когда "Курсера" начиналась, первые полтора года было всего 40 курсов. Только когда пошел массовый процесс, когда число университетов начало расти в хорошей прогрессии, количество курсов начало увеличиваться, и это позволило "Курсере" создавать полноценные образовательные цепочки и говорить уже о том, что они дают не просто дополнительное образование, а они дают полноценные образовательные программы. Сейчас месяца четыре назад "Курсера" уже объявила, что можно МВА пройти по отдельным курсам, от разных университетов, которые складываются в полноценную, хорошую образовательную программу. Еще несколько образовательных ресурсов тоже говорят о том, что с их помощью можно получить хорошее, качественное, полноценное высшее образование. Здесь, правда, встает вопрос, насколько оно востребовано учениками. Такие курсы дают еще возможность построения собственной образовательной траектории. То есть студент, слушатель может выбрать только те курсы, только те базовые или там более продвинутые курсы, которые ему нужны, добрать что-то. Да, в нашем российском понимании это допобразование, но на самом деле это смещение глобальной парадигмы образования от заранее застолбленных 50 предметов, которые надо пройти, к десятку предметов, которые ему нужно взять обязательно, и остальные добирать по своему мнению. И все проекты к этому когда-нибудь придут.
Мы всего пять месяцев как запустились, и за это время мы перевалили 160 тысяч человек, которые у нас стали слушателями. И количество курсов у нас пока всего 20, которые сейчас запущены, но уже к концу года я планирую, что мы выйдем на 60 курсов примерно. И эти 60 курсов позволят уже по некоторым направлениям выстраивать цепочки с первого по второй уровень.
Тамара Ляленкова: Яков, у вас опыт побольше, и "Курсера" пришла в Высшую школу экономики таким образом. А нет конкуренции, как вам кажется, со стороны именно англоязычных ресурсов?
Яков Сомов: Конечно, это конкуренция. Ведь англоязычные ресурсы могут к тому же все свои курсы перевести на русский, китайский и прочие языки, и все. И после этого у нас будет очень интересная ситуация. У нас будет информационное поле, которое мы могли бы использовать, чтобы найти хороших студентов, и оно будет забито прекрасными, замечательными западными курсами. Причем, если по физике и математике они не несут никакой нравственной разницы, а они просто испортят нам возможность привлекать студентов, то если там будет хороший курс по истории Великой Отечественной войны или Второй мировой войны, то для нас, наверное, это будет некоторым вопросом. Мы, конечно, стараемся не лезть в политику никоим образом, но реалии сегодня таковы, что информационное поле будет захвачено хорошими западными вузами. И если наши российские вузы в наше информационное поле не войдут, то чтобы войти в него потом, позже, нужно будет приложить уже неимоверные усилия, вот и все. Конкуренция есть, и она растет. Российские студенты входят, по-моему, в топ-5 студентов, которые обучаются на западных ресурсах. Третье место они занимают. И когда уберут языковой барьер, будет очень интересная ситуация. Учитывая нашу отсталость в технологиях от 2 до 5 лет, мы получим сильнейший удар. При этом у нас есть прекрасные преподаватели, замечательные вузы, люди, которые занимаются делом, но они не используют такой маркетинговые инструмент. И мы все, кто этим занимается, отлично все это понимаем.
Некоторые ориентированы сразу на Запад. Вот Коля Вяххи из Петербурга, его проект по биоинформатике, я так понимаю, объединяет всю биоинформатику мира, и они, по-моему даже не делали русскую версию.
Николай Вяххи: В целом биоинформатика - это достаточно сложная область, и там просто без английского языка нечего делать. Потому что все статьи на английском, все исследования на английском и так далее. Базовые курсы, бакалавриат, конечно, хорошо иметь их на русском. Но мне кажется, что если отличные курсы от мировых университетов придут в Россию на русском языке, это же очень хорошо! В России все студенты начнут лучше учиться и станут умнее, и постепенно это все перейдет в более хорошее качество, в том числе, преподавания в университетах и так далее. Не все уезжают, кто-то из студентов, которые пройдут все сто курсов на "Курсере" по самым современным и самым хорошим областям, останутся в российских вузах и будут делать исследования, преподавать, делать проекты и так далее. МООК, которое сейчас есть, это лишь базовое ознакомление с темами, дальше для развития в этой области все равно нужно какое-то участие в проектах, научная деятельность и так далее.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, российские студенты будут все лучше владеть иностранными языками, и наверное, уйдут, скорее, из русского сегмента в англоязычный. Есть ли какая-то особенность национальная у наших студентов?
Шамиль Хисамбеев: Я думаю, что все равно индивидуализация.разработка индивидуальных образовательных траекторий - это самая главная задача, которая позволит нам совершить прорыв. Альтернатива - наши студенты останутся на уровне догматической, традиционной образовательной среды. А вот развивающая среда, парадигма развивающего образования, о которой Дмитрий говорил, это наше будущее!
Наталья Чеботарь: Проректор Высшей школы экономики Рощин сказал, что нет способа остановить миграцию человеческого капитала, и либо мы в этом участвуем, либо мы в этом не участвуем. Но если мы сейчас закроем вход, заблокируем "Курсеру", как это делали в Иране, и это приведет к тому, что у нас сейчас есть - система образования закрытая, никто не знает, что происходит за закрытыми дверями, насколько качественное образование. Это действительно такой аудит, международный и российский, - посмотреть, а что внутри вузов происходит и чему там на самом деле учат, где там наука. Если у вас есть классные преподаватели - покажите их, если вы читаете это на мировом уровне или лучше - вы только выиграете. Это такая реальная конкурентная среда, в которую помещается образование, и от этого его качество должно повыситься, если мы не решим закрыть все остаться в своем соку.
Дмитрий Гужеля: Можно, на самом деле, конечно, не препятствовать оттоку человеческого капитала, миграции человеческого капитала, можно находиться по разные стороны баррикад или соперничать друг с другом, а можно фашистам патроны подносить. Вот в данном случае я ничего не хочу сказать про ВШЭ, но мне кажется, что необходимо развивать свои собственные системы, в том числе, которые будут конкурировать. Мне кажется, об этом должна идти речь, а не о том, чтобы все закрыть. Закрывать и запрещать, конечно, ничего нельзя. Это неплохо, когда приходят зарубежные ресурсы, но это неплохо для каждого конкретного человека, но вот для государства это плохо. Потому что все равно увеличивается отток профессиональных хороших кадров за рубеж. Сейчас 450 тысяч россиян учатся на зарубежных ресурсах. Не все 100 процентов этих людей, конечно, потеряны для российской экономики, но многие из них уже активно смотрят куда-то туда. Потому что, получая полноценное образование, многие из них не ограничиваются одним курсом, россияне относятся к категории людей, которые проходят целые цепочки образовательных программ. Люди проходят на "Курсере", на "Стэнфорде" несколько полноценных курсов, которые дают там базовое образование, и после этого они получают не просто какой-то сертификат "Курсеры", а полноценный диплом от "Стэнфорда" по какому-то из курсов. Это позволяет им, в том числе, планировать свой собственный карьерный рост, развитие, личностное и прочее, которые, в том числе, не связаны с Российской Федерацией. Для государства это не очень хорошо, еще раз говорю.
Наталья Чеботарь: И они еще получают приглашения на работу.
Дмитрий Гужеля: Да, кстати, много курсов на западных ресурсах делаются совместно с работодателями. И работодатели радостно покупают у владельцев этих курсов данные по лучшим слушателям и предлагают им идти на работу. И точно так же работает Стэнфорд, предлагая крупным айтишным компаниям и корпорациям своих лучших студентов.
Наталья Чеботарь: Причем в обход вообще всяческих дипломов. То есть факт того, что человек закончил довольно сложный курс, себя сам смотивировал, выполнил задания, достаточен для того, чтобы его сразу взяли на работу, без вообще всякого диплома.
Дмитрий Гужеля: Среди моих знакомых двое так уехали.
Тамара Ляленкова: Яков, а у вас есть такие наблюдения, что такое может вдруг начать происходить в России?
Яков Сомов: Рано или поздно это произойдет. Это нормальный образовательный маркетинг. Ну, да, и мы там ведем на эту тему переговоры. Это такое понятное будущее. Все сейчас примерно понимают, что будет, вопрос только в скорости и качестве.
Дмитрий Гужеля: Кто первый это успеет реализовать.
Яков Сомов: Да, так или иначе. Вот мы запускаем курс "Инженерное дело". Привлекаем к нему кучу разных людей - из "Яндекса", из "ВуканаВучека", московских городских проектов и так далее, и дети, которые обучаются за 10-11 класс, они с прицелом уже думают: а где я буду работать? И сразу с ними тут общаются эксперты, которые рассказывают, где этим можно заниматься. А мы им предлагаем еще на какую-то конференцию тематическую прийти, еще что-то. Мы заточены на работу с 10-11-классниками, это наша задача - абитуриенты для первого курса. И если на Западе это есть, то будет и у нас рано или поздно. Вопрос в скорости и качестве, вот и все. Первым делом туда пойдут, естественно, банки, экономические организации.
Николай Вяххи: Мне кажется, что компании сильно заинтересованы в онлайн-курсах и сотрудниках. И есть множество прикладных курсов, которые, может быть, не дают много знаний, но они показывают, что у человека есть необходимый уровень знаний и мотивация в эту сторону развиваться. Чтобы пройти онлайн-курс, нужно быть очень самомотивированным. И в результате те люди, которые прошли онлайн-курс хорошо, они не просто знают эту тему, они еще в этой теме самомотивированы и готовы развиваться дальше. Соответственно, можно их брать и давать им возможности работать, учиться, заниматься наукой и так далее.
Дмитрий Гужеля: На самом деле, то что делаем мы, что делают Яков, Николай, сейчас будут появляться и еще аналогичны ресурсы, это можно назвать таким пионерством. Пионерством по продвижению новых технологий. Для наших российских вузов при всей их профессиональной честности, качественным подходам, хорошим преподавателям и прочее, новые технологии ими воспринимаются очень тяжело. Это связано в первую очередь, наверное, с тем, что система образования по сути своей инертна. И это хорошо, на самом деле. Но то, что сейчас мир меняется, и что с этим миром надо меняться вместе, а еще лучше - меняться впереди его, чтобы быть постоянно в тренде, на гребне волны, а конкуренция на образовательном рынке растет, вузам надо перестраиваться, системе образования надо перестраиваться. И вот мне кажется, что наши проекты, они помогают вузам в первую очередь ускорить процесс этого перестроения. Лично мы, "Универсариум", кроме того что просто снимаем курсы, мы работаем с системой образования внутри вуза, мы переподготавливаем педагогов, мы учим их работать по новым технологиям. Даже те, кто раньше не мог, мы специально для них организовали тренинги и проводим эти тренинги и с теми, кто снимается у нас, и с теми, кто не снимается. Натаскиваем их на новые формы подачи материала, учим их общаться с аудиторией в новом для них формате. Учим вуз работать с такими студентами, включать их тоже в свою информационную среду, и тем самым продвигаться в этой информационной среде.
Николай Вяххи: Действительно, это очень большой труд. И я еще верю, что будут больше использоваться онлайн-курсы в оффлайн-образовании. И я также считаю, что нужно двигаться в сторону открытого и коллаборативного образования. Сейчас, если вам хочется что-то узнать, вы идете в Гугл, находите там страницы Википедии и читаете их. Википедия является одним из топовых образовательных ресурсов в мире. При этом она создается по крупицам очень многими людьми, которые считают себя экспертами в конкретной теме. То есть я могу написать небольшую статью на Википедии или поправить, дополнить то, что считаю нужным, но я не готов делать большой онлайн-курс. И так же с образованием, и в целом со знаниями в мире. Каждый является экспертом в чем-то, но хороших преподавателей мало, которые готовы посвящать очень много времени созданию онлай-курсов, и это очень сложно. Возможно, образование придет к аутсорсинг-варианту, когда люди будут создавать небольшие образовательные модули по тем темам, в которых они эксперты, а другие люди будут их редактировать, и как-то все мировое сообщество будет в эту сторону двигаться и поддерживать эту систему актуальной. И по этим модулям можно будет учиться уже более персонально, выбирать каждому свою траекторию и учиться тому, что нужно, выбирая конкретные цели.
Шамиль Хисамбеев: Педагоги оценивают одаренность учащихся по темпу их обучения. Чем быстрее усваивает знания учащийся, тем он вроде как одареннее. Работодатели оценивают перспективность сотрудника по той мотивации к обучению и творческой деятельности, которую он проявил, и по волевым качествам. И мои коллеги об этом и говорили. Но мне кажется, что миссия проектов и Дмитрия, и Николая, и Якова, на самом деле, в другом - предоставить шанс не работодателям и вузам набрать себе неводом самых лучших и перспективных, а как раз предоставить учащимся, школьникам, студентам шанс самим найти свою дорогу в жизни, о которой так хорошо сказал Яков.
Тамара Ляленкова: А может быть, это хорошо, что не так много русскоязычных ресурсов таких? Ну, не потеряются, и можно как-то про качество говорить...
Наталья Чеботарь: Ну, вот наш ресурс, как журнал и как такая площадка для сообщества, как раз наша миссия в том, чтобы таких проектов было в сотни и в тысячи раз больше. Если ты один, тебе сложнее бороться и предлагать что-то инновационное, чем когда вас много, вы разные. Конкурентная среда - это очень хорошо. Плюс, что мы видим на Западе, самые ценные проекты приходят не от технологов, не от айтишников, а от самих учителей, преподавателей, и под них, в том числе, формируются новые стандарты на государственном уровне, и среди мировой общественности.
