Вот выбранные места из переписки заочных друзей по несчастью. Выбирал не я – один из наших слушателей. Переписываются крымчане. Читаю: «Ко мне летом в составе одиннадцати человек едет питерская родня в гости по случаю воссоединения. Мне надо какое-то убежище подыскать себе на это время, чтоб под каким-нибудь предлогом уходить и в тишине несколько часов просто находиться». Следующее письмо: «К нам тоже едет родня из Краснодарского края, тоже праздновать, - здесь две скобки, знак улыбки. – В последний раз приезжали ещё во времена СССРа, и вот что мешало все эти годы? – тоже две скобки. – А тут в «Одноклассниках» нас сразу нашли и давай поздравлять и в гости собираться», - две скобки. Этим людям (не тем, что едут, а тем, кто оказывается принимающей стороной), даётся следующий совет, читаю: «Не надо злиться на этих убогих. Они ведь от чистого сердца вас поздравляют письменно и спешат это сделать лично. Скажите: святая простота и терпите, и при встрече не вступайте с ними в споры, ничего им не объясняйте, так как зомбоящик им уже всё давно и навсегда объяснил».
Слушатели «Свободы» составляют две партии. Назову их по старинке: партией охранителей и партией отрицателей, охранители называют их отщепенцами, либерастами, либероидами, дерьмократами, национал-предателями, те, в свою очередь, употребляют такие по их адресу слова, как зомби, дебилы, совки. Отрицатели в охранителях видят людей заблуждающихся, дремучих, внушаемых, а те в отрицателях – врагов и, соответственно, негодяев, ведь враг обязательно должен быть негодяем, тогда с ним веселее сражаться. Среди охранителей много порядочных людей, но они так устроены, что им неприятно слышать, как они выражаются, гадости о России, о её руководстве, о проделках её жуликов и воров, особенно – из-за бугра, они готовы повторять и повторять за Пушкиным: «Я, конечно, презираю Отечество мое с ног до головы, но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство». А поскольку к иностранцам они приравнивают всех отрицателей, то отсюда и накал… Им близки слова героя Салтыкова-Щедрина: критикуй, но не касайся - не касайся больных мест, не делай мне больно. То есть, вы должны заранее знать, от чего им будет больно, и соответственно выбирать предметы и слова для критики. Самые простодушные из них так мне и пишут (я уже говорил об этом): слушать тебя противно. Они уверены, что этим всё сказано. Раз слушать меня, всю Свободу, мировую общественность противно, значит это враньё, напраслина, подрывная пропаганда. Они перечёркивают русскую пословицу о правде, что глаза колет. Нет, говорят они, глаза нам колет ваше враньё, а правда не колола бы! Читаю: «Я такой человек: очень внимательно читаю всякую критику. Мои родители и дед сидели при Сталине. Но критику я уважаю компетентную, доказательную, без глумления. Вот в твоей конторе это все есть - и не возражай, я же знаю… Иногда эта развязность, презрительный тон берут просто за сердце. У нас в России "Новая газета" с критикой властей неплохо справляется, главное - у них всегда есть специалисты по обсуждаемому вопросу, а не только нагулянные журналисты… У нас теперь выходит "Независимая газета", которая без всяких глумлений и издевательств критикует те или иные действия власти», - конец письма.
Да, глумление. История печатного слова, а сначала – устного, на площадях, от древности до наших дней – это, в известном смысле, история глумления над власть имущими, над начальством. Можно написать целую книгу об этом, да и написаны. Надо признать, что глумление редко бывает по-настоящему красноречивым, высококачественным. Великих глумливцев всегда очень мало, а обыкновенных - очень много, потому что глумиться – легко, и быстрее сойдёшь за умного. Откуда же это? Да от борьбы. Люди не просто пишут, произносят речи, а участвуют в битвах своего времени. Страсти, понимаешь. Гражданские и прочие страсти. «Средь бурь гражданских и тревоги…» В письме, которое я вам прочитал, слышится голос из руководящего кабинета, не правда ли? Человек чувствует себя властью. Он не говорит: у нас нет свободы слова, а она нужна, у нас есть могучее министерство пропаганды, а его не должно быть. Нет, он говорит иначе: у нас разрешается и критика, есть несколько мест, где недовольные могут высказываться – вот такая-то газета, вот такая-то радиостанция - что вам ещё надо? Охотное слияние гражданина с властью, с вождём. Это, друзья, и есть фашизм. Люди не понимают, что гласность, свобода критики – любой: умеренной и разнузданной, доброжелательной и злобной, дельной и заушательской – нужна им самим, что без этого страна обречена на застой, что без этого просто стыдно существовать – нет, они уверены, что критики в государстве должно быть столько, чтобы она не подрывала устои, то есть, сколько решит начальство, и критика должна допускаться только, как они выражаются, компетентная, конструктивная, а какую считать компетентной, конструктивной, решать, конечно, должна власть, опирающаяся на сознательных граждан. Да, это фашизм – высший градус патриотического кипения.
Письмо из Ярославля: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Сначала я не был против присоединения Крыма. Патриотический порыв накрыл и меня. Но меня смущает все, что делается под эгидой партии власти и правителя. А дальнейший захлеб патриотической слюной и вовсе отвернул меня. Тошнотворные процессы вызывает во мне этот патриотизм. Вроде бы не любим Путина, то, как живем, но тут, кажется, все готовы кричать: "Команданте!" Донбасс и вовсе перечеркнул остатки былой радости. Заявления наших властей порой на гране фантастики. Некоторые и вовсе будто были скопированы с заявлений советских времен. Мне сложно общаться с некоторыми друзьями - они сплошь под гипнозом того, что говорят им с экрана. Мне горько. Роман. Ярославль».
Под письмом есть и фамилия, Роман не просит её скрыть, но я всё-таки скрываю. Парню только двадцать два года, а что ещё подкинет ему русская действительность, Бог весть. Мне кажется, правда, что долго он в России не задержится, и всё, что хотелось бы ему сказать в порядке напутствия: не ожидайте, Роман, слишком многого от жизни в свободном мире, далеко не всё вам там понравится, и с годами такого будет только прибавляться, но свобода останется свободой, вы её очень скоро перестанете замечать – точно так, как миллионы ваших соотечественников живут и не замечают своей несвободы, что было бы ещё полбеды, но мерой своей несвободы они невольно меряют всё на свете. А вот вы, пожив на Западе, будете мерить всё на свете мерой своей свободы, и это будет делать их и вас людьми не просто разных пород, а разных планет. Тогда вы, возможно, иначе посмотрите и на себя сегодняшнего. Скажите, положа руку на сердце: вот если бы в стране не было того патриотического захлёба, из-за которого вы перестали радоваться захвату Крыма, если бы не было этой жуткой пропаганды, этой брехни, если бы людей зомбировали тоньше, мягче? Вы продолжали бы радоваться, что Крым теперь ваш? Пришло бы вам в голову, что референдум, на который шли ликующие толпы, запрещён украинским законом, и что нарушается украинский закон под защитой русских штыков, и какими неприятностями это грозит России? В общем, будет о чём подумать этому парню на свободе.
Письмо из Донбасса: «Уважаемый Анатолий Иванович! В одной из передач из ваших уст прозвучало категорическое неприятие самогона. Мол, негоже мужикам самогоном лечиться. Я же со своей стороны категорически не согласен. Ведь чем же в условиях полугодового насилия в Украине мужику остается лечиться, как не старым добрым, от души сработанным самогоном, который в три раза дешевле самой пошлой водки? То за успехами Майдана с душевной болью следишь, то потерю Крыма переживаешь, то вот теперь - за судьбу родной местности. Жить в постоянном стрессе очень тяжело, вот и лечатся мужики тем, что подешевле будет. А какое рецептурное разнообразие сего удивительного напитка! Тут вам и под коньячок на дубовой коре настоянный или на шишках, или на свеколке. Тут и под водочку на яблочках, на лимончике и прочем. Можно принимать с сиропом. Главное, что он не вызывает отторжения ни со стороны вина, ни со стороны пива, ни со стороны водки, если эти смеси принимать темпорально отдельно, разумеется. Так что можно проявить фантазию и сообразить какой-нибудь коктейль. Вот, правда, калорийный он, самогон, зараза... С уважением Донбассранец, то есть, житель Донбасса». И опять же, есть и под этим письмом имя и фамилия, но я оставляю только тот псевдоним, что вы сейчас услышали.
Следующее письмо: «Приехала из Москвы, стольного города, моя знакомая. Она совершенно искренне убеждена, что это Украина готовилась напасть на Россию и Путин еле успел спасти крымское население от поголовной резни. Что народ Украины купился на подлые посулы Запада и поголовно марширует под фашистскими знамёнами. Что Россия самая миролюбивая страна, а те, кто осудил её, просто пока не поняли её добрых намерений и потом ещё будут извиняться. То, что это практически весь мир, для неё не имеет значения. Пока не поняли, а когда поймут, им ещё стыдно будет - вот и весь ответ. Про огромные штрафы и реальные сроки за митинги она тоже ничего не хочет знать, считая это вражеской уткой. Чиновники воруют, она согласна, что это так, но всегда так было, русский народный обычай, а Путин-то честный и добрый, просто не знает об этом, да и руки у него до всего не доходят. Я уговорил её посмотреть один фильм, там есть место, несколько секунд, которые, сколько раз ни смотри, шокируют. Американский журналист спрашивает у Путина, что случилось с подлодкой «Курск». «Она утонула», - отвечает Путин. Сначала онемев, моя знакомая заявила, что он не мог так сказать, с такой улыбочкой, это, мол, монтаж, всё, что угодно, этого просто не было. Повторю: она - человек с высшим университетским образованием, живущий в столице. Но, немного поразмыслив, я смог её понять. Когда целыми днями тебе толкуют про врагов, происки Запада, Америки, внутренних врагов, постепенно начинаешь в это верить. Так спокойнее, просто есть партия, вождь, и они-то знают, что делают. А вот если допустить, что принц Чарльз не так уж неправ, и всё это может очень плохо закончится для всех, взять и поверить в это, хоть на миг - это будет означать просто крушение её стройного и понятного ей мира, чётко разделённого на наших, и тянущих руки к России врагов. Она чудесный человек, и почему-то мне её искренне жалко. Игорь».
Понятно, Игорь. Есть старики, впадающие в детство, в маразм, в ту или иную разновидность слабоумия задолго до смерти. Возле них страдают близкие, иные очень жалеют их: мать всё-таки, отец. Я говорю: но им же, этим маразматикам, субъективно хорошо (в тех случаях, когда хорошо). Это ведь главное. Так и с этой вашей приятельницей. Почему мы должны её жалеть? Ей же хорошо, спокойно, она удобно живёт в сказке. Её не втолкнули в эту сказку - сама в неё погрузилась со своим университетским образованием, вот и цена, кстати, ему, этому образованию. По-настоящему никогда ничему не училась и не учится, иначе не была бы такой внушаемой, но у неё, по её ощущениям, всё, повторяю, хорошо, всё в порядке – ну, и пусть. Вполне возможно, что ей - вместе с миллионами - за жизнь в сказке придётся дорого заплатить, ну, что ж, заплатит, и опять же: за что платит – знать не будет. В этом смысле ей опять будет хорошо, в крайнем случае, когда сильно припечёт, враги, скажет, виноваты.
Следующее письмо: «Новороссию им подавай, нет им жизни без Новороссии. Главное же – не оставляй их без приказа. В некоторых бывших советских республиках действительно были и продолжаются серьёзные притеснения русских. В Туркмении и Казахстане погромов нет, но ходу русским не дают. И никакого сочувствия им со стороны России! А на Украине с русской фамилией можно преспокойно жить, делать карьеру, бизнес. И никого там не волнует, что Аваков - армянин, а Тимошенко ничего общего со своей украинской причёской не имеет. Почему же нам наплевать на русских в Туркмении и Казахстане? Потому что не было команды "Фас!" на туркмен и казахов. Почему мы набросились на украинцев? Потому что прозвучала команда. 0дин патриот явился в "Макдональдс" и побил витрины. Когда его скрутили, он заявил: "Я не трус!" Надеется, что полиция пожурит и отпустит. В другое время могли избить или посадить, а теперь ведь мы все против американцев. Кафе "Русские блины" громить не пошёл. Ну, как такого месить? И пишут народные артисты письма поддержки. На хорошем счету будут, только вот долго ли? Царская империя и Союз имели хотя бы автономную экономику. Что им были какие-то санкции? Всё равно ходили в лаптях и кирзачах. Грандиозные сдвиги грядут в самой Московии».
Понятно, что хочет сказать автор этого письма. Но разве то, что происходит сегодня, - не грандиозный сдвиг? От попытки устроить свою жизнь по-современному к решению дружно одичать. И всё тот же у меня вопрос. Голос Москвы звучит для населения России неизмеримо громче, чем голоса Запада и нынешних русских диссидентов. А «народные артисты» с миллионами своих поклонников негодуют так, словно дело обстоит наоборот. Почему? Загнивающий Запад и его подпевалы в России что-то там вякают не только без ущерба для вас, а - во благо, ибо невольно поднимают ваш патриотический градус. А вы огорчаетесь. Ну, что вам этот Запад? Тем более, что вы его очень мало интересуете. Или в том-то и дело, что - мало? Если так, то, опять же, вопрос: почему вам так хочется, чтобы этот мерзкий Запад обращал на вас больше внимания, а когда он отворачивается от вас, вы просто заболеваете? Или правы те, кто говорит, что вы не можете прожить не только без материальных достижений Запада, но и без его симпатии? Тогда так и скажите себе и постарайтесь заслужить его расположение. Но так вы никогда себе не скажете. Вы хотите, чтобы он симпатизировал вам таким, каковы вы есть с вашим путинизмом.
Пишет Владимир Кравец: «Здравия желаю! По мне, так наплевать на все идеологии, дайте мне нормальную зарплату, чтобы моим детям хватило на мороженое и игрушки, а мне на пиво и жене на бензин, чтобы доехать до кумы. Не ту страну Гондурасом назвали. Ну, слушайте, ведь взятки же на каждом шагу! Чичиков кипятком мочится от таких манипуляций с серыми зарплатами по живым душам, как если бы они были мёртвые, потому что на такую белую зарплату даже мертвого проводить в последний путь не получится. Вот она, Русская Душа от сантехника до депутата: всё, что можно, стащить, ухапать и в Австралию слинять под шумок, пока трамваи ходят, и гори вся Россия после меня синим пламенем... А с деньгами (о-чень большими деньгами), хотя и ворованными, даже Лондон выдавать не хочет, трындя при этом о правах человека. Всем всё понятно. Будьте здоровы и не кашляйте! Владимир Владимирович, не Путин».
Это письмо будем считать вкладом в довольно серьёзный разговор. Говорят: Запад не принял послесоветскую Россию в свои объятия, более того – оттолкнул её, всячески давая ей знать, что она ему чужая, и тем самым посеял в ней обиду, злой задор, от которого теперь страдает и она, и Запад, и весь мир. Эти люди не одобряют происходящее в России, не поддерживают Путина, а объясняют, почему за него большинство – потому что оно, как и он, считает, что в их незадачах виноват Запад, бросивший послесоветскую Россию на произвол судьбы. Странное это большинство, надо сказать. Ударилось в фашизм из обиды на Запад, как будто от него, от вашего фашизма, хуже не вам, а Западу. Видимо, не раз ещё придётся объяснять это странное поведение пословицей: назло маме нос отморожу. Ну, как Запад мог признать вас своими, если вы жулики и воры, и это с первого послесоветского дня, в порядке продолжения своих советских привычек? Жулики и воры. С такими имеют дело от безвыходности, а в этом случае у Запада выход был и остаётся: махнуть на вас рукой. Сейчас Россия ещё больше отгораживается от мира, будет ещё больше вариться в собственном соку, задыхаться от самодовольства и тоски. Ну, а если бы Путин не натворил того, что натворил в последнее время, не напал бы на Украину? Россия всё равно не была бы своя для Запада. Почему? Да потому же. Вор на воре и вором погоняет. Путин недавно сказал прямо как подросток: «Нас не слушают». Это – о первых лицах свободных стран. Да с какой же стати вас слушать? Жуликов и воров слушает следствие, защита, суд. А Запад вам не следствие, не защита и не суд. Он от вас просто отстраняется и защищается как может.
Пишет языковой пурист, то есть, поборник чистоты русского языка: «Как-то невольно начинаешь уважать человека, когда он говорит "указано (установлено) в законе" вместо "прописано в законе". Что за слово: "прописано"?! Еще приятно, когда собеседник за весь разговор ни разу не произнесёт слов "проект" или "пиар". Но таких, увы, становится все меньше. Все это от общей незрелости общества. Оно ошалело от внезапности прорыва на Запад. Вполне устоявшиеся там слова теряют в России свой нормальный смысл. В любом, даже вполне невинном, занятии нам чудится проект, а любая умышленная или случайная галиматья рекламного характера немедленно обзывается пиаром. Ну, как не употребить такие звучные иностранные слова? Но язык медленно прорывает эту крепость и вольно располагается внутри. Не сомневаюсь, что эти слова постепенно займут подобающее им скромное место», - такая надежда выражается в этом письме. Интересно, сколько китайских слов войдёт в русский язык в ближайшее время и в обозримом будущем и какая судьба их ждёт? Язык – дело живое и наживное. Наш слушатель Сергей в отзыве на предыдущую передачу, на разговор о судьбе украинского языка и суржика, вспоминает Мелетия Смотрицкого, его «Грамматику», изданную четыреста лет назад. Из неё следует, что русским языком тогда считался нынешний украинский, его чётко отличали от болгарского церковного, на основе которого возник потом нынешний русский… Сергей цитирует работу лингвиста Улуханова. «Разговорная речь Древней Руси» - название этой работы. В устной речи московитов, говоривших по-фински, было только два славянских слова: «владыка» и «злат». В начале семнадцатого века англичанин Ричард Джемс насчитал их уже шестнадцать: благо, блажить, бранить, воскресенье, воскреснуть, враг, время, ладья, немощь, пещера, помощь, праздник, прапоръ, разробление, сладкий, храмъ. «Русского языка не знал и мордвин Иван Сусанин Костромского уезда, а его родня, подавая челобитную царице, платила толмачу за перевод с финского костромского на российский «государев» язык». О русском языке девятнадцатого века Добролюбов сказал, что это дикая смесь пяти языков, которой не суждена долгая жизнь. Однажды я привёл перед микрофоном радио «Свобода» этот отзыв великого русского литературного критика и революционного демократа, вспомнив по сему случаю Иосифа Бродского, который через сто лет, при получении Нобелевской премии, сказал, что, судя по тому, что создаётся на русском языке, ему, этому языку, жить ещё не меньше тысячи лет. Один украинец из подмосковных Мытищ мне написал, что, услышав от меня этот прогноз, воскликнул: «Матинко моя ридна!». Так он выразил своё беспокойство, выдержит ли конкуренцию украинский язык, иначе весьма слабым утешением окажется то, что некогда языком Московии был украинский, что православию московитов учили украинские попы, каковым попам их византийская образованность не мешала пороть своих нерадивых учеников, приговаривая при этом: «Вчися, собачий сыну, як трэба, а то нэ будэш до вику знаты Божойи правды та ласкы».
Пишет православный священник, архимандрит, это его первое письмо на Свободу, а слушает нас давно, ещё с семинарских лет. «Священное писание свидетельствует, что Господь не разделяет вашей, Анатолий Иванович, толерантности в отношении однополых отношений. Это подтверждает теперь и археология. Комочки горючей серы на развалинах Содома (поскольку Мертвое море почти высохло, доступ к этим артефактам открыт) свидетельствуют неоспоримо». Осторожно с юмором, святой отец, - так недолго распространить его и на самые уязвимые положения Символа веры. Впрочем, мне нравятся попы с юмором – мне, безбожнику, с ними легко, чувствую в них что-то родственное.
Слушатели «Свободы» составляют две партии. Назову их по старинке: партией охранителей и партией отрицателей, охранители называют их отщепенцами, либерастами, либероидами, дерьмократами, национал-предателями, те, в свою очередь, употребляют такие по их адресу слова, как зомби, дебилы, совки. Отрицатели в охранителях видят людей заблуждающихся, дремучих, внушаемых, а те в отрицателях – врагов и, соответственно, негодяев, ведь враг обязательно должен быть негодяем, тогда с ним веселее сражаться. Среди охранителей много порядочных людей, но они так устроены, что им неприятно слышать, как они выражаются, гадости о России, о её руководстве, о проделках её жуликов и воров, особенно – из-за бугра, они готовы повторять и повторять за Пушкиным: «Я, конечно, презираю Отечество мое с ног до головы, но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство». А поскольку к иностранцам они приравнивают всех отрицателей, то отсюда и накал… Им близки слова героя Салтыкова-Щедрина: критикуй, но не касайся - не касайся больных мест, не делай мне больно. То есть, вы должны заранее знать, от чего им будет больно, и соответственно выбирать предметы и слова для критики. Самые простодушные из них так мне и пишут (я уже говорил об этом): слушать тебя противно. Они уверены, что этим всё сказано. Раз слушать меня, всю Свободу, мировую общественность противно, значит это враньё, напраслина, подрывная пропаганда. Они перечёркивают русскую пословицу о правде, что глаза колет. Нет, говорят они, глаза нам колет ваше враньё, а правда не колола бы! Читаю: «Я такой человек: очень внимательно читаю всякую критику. Мои родители и дед сидели при Сталине. Но критику я уважаю компетентную, доказательную, без глумления. Вот в твоей конторе это все есть - и не возражай, я же знаю… Иногда эта развязность, презрительный тон берут просто за сердце. У нас в России "Новая газета" с критикой властей неплохо справляется, главное - у них всегда есть специалисты по обсуждаемому вопросу, а не только нагулянные журналисты… У нас теперь выходит "Независимая газета", которая без всяких глумлений и издевательств критикует те или иные действия власти», - конец письма.
Да, глумление. История печатного слова, а сначала – устного, на площадях, от древности до наших дней – это, в известном смысле, история глумления над власть имущими, над начальством. Можно написать целую книгу об этом, да и написаны. Надо признать, что глумление редко бывает по-настоящему красноречивым, высококачественным. Великих глумливцев всегда очень мало, а обыкновенных - очень много, потому что глумиться – легко, и быстрее сойдёшь за умного. Откуда же это? Да от борьбы. Люди не просто пишут, произносят речи, а участвуют в битвах своего времени. Страсти, понимаешь. Гражданские и прочие страсти. «Средь бурь гражданских и тревоги…» В письме, которое я вам прочитал, слышится голос из руководящего кабинета, не правда ли? Человек чувствует себя властью. Он не говорит: у нас нет свободы слова, а она нужна, у нас есть могучее министерство пропаганды, а его не должно быть. Нет, он говорит иначе: у нас разрешается и критика, есть несколько мест, где недовольные могут высказываться – вот такая-то газета, вот такая-то радиостанция - что вам ещё надо? Охотное слияние гражданина с властью, с вождём. Это, друзья, и есть фашизм. Люди не понимают, что гласность, свобода критики – любой: умеренной и разнузданной, доброжелательной и злобной, дельной и заушательской – нужна им самим, что без этого страна обречена на застой, что без этого просто стыдно существовать – нет, они уверены, что критики в государстве должно быть столько, чтобы она не подрывала устои, то есть, сколько решит начальство, и критика должна допускаться только, как они выражаются, компетентная, конструктивная, а какую считать компетентной, конструктивной, решать, конечно, должна власть, опирающаяся на сознательных граждан. Да, это фашизм – высший градус патриотического кипения.
Письмо из Ярославля: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Сначала я не был против присоединения Крыма. Патриотический порыв накрыл и меня. Но меня смущает все, что делается под эгидой партии власти и правителя. А дальнейший захлеб патриотической слюной и вовсе отвернул меня. Тошнотворные процессы вызывает во мне этот патриотизм. Вроде бы не любим Путина, то, как живем, но тут, кажется, все готовы кричать: "Команданте!" Донбасс и вовсе перечеркнул остатки былой радости. Заявления наших властей порой на гране фантастики. Некоторые и вовсе будто были скопированы с заявлений советских времен. Мне сложно общаться с некоторыми друзьями - они сплошь под гипнозом того, что говорят им с экрана. Мне горько. Роман. Ярославль».
Под письмом есть и фамилия, Роман не просит её скрыть, но я всё-таки скрываю. Парню только двадцать два года, а что ещё подкинет ему русская действительность, Бог весть. Мне кажется, правда, что долго он в России не задержится, и всё, что хотелось бы ему сказать в порядке напутствия: не ожидайте, Роман, слишком многого от жизни в свободном мире, далеко не всё вам там понравится, и с годами такого будет только прибавляться, но свобода останется свободой, вы её очень скоро перестанете замечать – точно так, как миллионы ваших соотечественников живут и не замечают своей несвободы, что было бы ещё полбеды, но мерой своей несвободы они невольно меряют всё на свете. А вот вы, пожив на Западе, будете мерить всё на свете мерой своей свободы, и это будет делать их и вас людьми не просто разных пород, а разных планет. Тогда вы, возможно, иначе посмотрите и на себя сегодняшнего. Скажите, положа руку на сердце: вот если бы в стране не было того патриотического захлёба, из-за которого вы перестали радоваться захвату Крыма, если бы не было этой жуткой пропаганды, этой брехни, если бы людей зомбировали тоньше, мягче? Вы продолжали бы радоваться, что Крым теперь ваш? Пришло бы вам в голову, что референдум, на который шли ликующие толпы, запрещён украинским законом, и что нарушается украинский закон под защитой русских штыков, и какими неприятностями это грозит России? В общем, будет о чём подумать этому парню на свободе.
Письмо из Донбасса: «Уважаемый Анатолий Иванович! В одной из передач из ваших уст прозвучало категорическое неприятие самогона. Мол, негоже мужикам самогоном лечиться. Я же со своей стороны категорически не согласен. Ведь чем же в условиях полугодового насилия в Украине мужику остается лечиться, как не старым добрым, от души сработанным самогоном, который в три раза дешевле самой пошлой водки? То за успехами Майдана с душевной болью следишь, то потерю Крыма переживаешь, то вот теперь - за судьбу родной местности. Жить в постоянном стрессе очень тяжело, вот и лечатся мужики тем, что подешевле будет. А какое рецептурное разнообразие сего удивительного напитка! Тут вам и под коньячок на дубовой коре настоянный или на шишках, или на свеколке. Тут и под водочку на яблочках, на лимончике и прочем. Можно принимать с сиропом. Главное, что он не вызывает отторжения ни со стороны вина, ни со стороны пива, ни со стороны водки, если эти смеси принимать темпорально отдельно, разумеется. Так что можно проявить фантазию и сообразить какой-нибудь коктейль. Вот, правда, калорийный он, самогон, зараза... С уважением Донбассранец, то есть, житель Донбасса». И опять же, есть и под этим письмом имя и фамилия, но я оставляю только тот псевдоним, что вы сейчас услышали.
Следующее письмо: «Приехала из Москвы, стольного города, моя знакомая. Она совершенно искренне убеждена, что это Украина готовилась напасть на Россию и Путин еле успел спасти крымское население от поголовной резни. Что народ Украины купился на подлые посулы Запада и поголовно марширует под фашистскими знамёнами. Что Россия самая миролюбивая страна, а те, кто осудил её, просто пока не поняли её добрых намерений и потом ещё будут извиняться. То, что это практически весь мир, для неё не имеет значения. Пока не поняли, а когда поймут, им ещё стыдно будет - вот и весь ответ. Про огромные штрафы и реальные сроки за митинги она тоже ничего не хочет знать, считая это вражеской уткой. Чиновники воруют, она согласна, что это так, но всегда так было, русский народный обычай, а Путин-то честный и добрый, просто не знает об этом, да и руки у него до всего не доходят. Я уговорил её посмотреть один фильм, там есть место, несколько секунд, которые, сколько раз ни смотри, шокируют. Американский журналист спрашивает у Путина, что случилось с подлодкой «Курск». «Она утонула», - отвечает Путин. Сначала онемев, моя знакомая заявила, что он не мог так сказать, с такой улыбочкой, это, мол, монтаж, всё, что угодно, этого просто не было. Повторю: она - человек с высшим университетским образованием, живущий в столице. Но, немного поразмыслив, я смог её понять. Когда целыми днями тебе толкуют про врагов, происки Запада, Америки, внутренних врагов, постепенно начинаешь в это верить. Так спокойнее, просто есть партия, вождь, и они-то знают, что делают. А вот если допустить, что принц Чарльз не так уж неправ, и всё это может очень плохо закончится для всех, взять и поверить в это, хоть на миг - это будет означать просто крушение её стройного и понятного ей мира, чётко разделённого на наших, и тянущих руки к России врагов. Она чудесный человек, и почему-то мне её искренне жалко. Игорь».
Понятно, Игорь. Есть старики, впадающие в детство, в маразм, в ту или иную разновидность слабоумия задолго до смерти. Возле них страдают близкие, иные очень жалеют их: мать всё-таки, отец. Я говорю: но им же, этим маразматикам, субъективно хорошо (в тех случаях, когда хорошо). Это ведь главное. Так и с этой вашей приятельницей. Почему мы должны её жалеть? Ей же хорошо, спокойно, она удобно живёт в сказке. Её не втолкнули в эту сказку - сама в неё погрузилась со своим университетским образованием, вот и цена, кстати, ему, этому образованию. По-настоящему никогда ничему не училась и не учится, иначе не была бы такой внушаемой, но у неё, по её ощущениям, всё, повторяю, хорошо, всё в порядке – ну, и пусть. Вполне возможно, что ей - вместе с миллионами - за жизнь в сказке придётся дорого заплатить, ну, что ж, заплатит, и опять же: за что платит – знать не будет. В этом смысле ей опять будет хорошо, в крайнем случае, когда сильно припечёт, враги, скажет, виноваты.
Следующее письмо: «Новороссию им подавай, нет им жизни без Новороссии. Главное же – не оставляй их без приказа. В некоторых бывших советских республиках действительно были и продолжаются серьёзные притеснения русских. В Туркмении и Казахстане погромов нет, но ходу русским не дают. И никакого сочувствия им со стороны России! А на Украине с русской фамилией можно преспокойно жить, делать карьеру, бизнес. И никого там не волнует, что Аваков - армянин, а Тимошенко ничего общего со своей украинской причёской не имеет. Почему же нам наплевать на русских в Туркмении и Казахстане? Потому что не было команды "Фас!" на туркмен и казахов. Почему мы набросились на украинцев? Потому что прозвучала команда. 0дин патриот явился в "Макдональдс" и побил витрины. Когда его скрутили, он заявил: "Я не трус!" Надеется, что полиция пожурит и отпустит. В другое время могли избить или посадить, а теперь ведь мы все против американцев. Кафе "Русские блины" громить не пошёл. Ну, как такого месить? И пишут народные артисты письма поддержки. На хорошем счету будут, только вот долго ли? Царская империя и Союз имели хотя бы автономную экономику. Что им были какие-то санкции? Всё равно ходили в лаптях и кирзачах. Грандиозные сдвиги грядут в самой Московии».
Понятно, что хочет сказать автор этого письма. Но разве то, что происходит сегодня, - не грандиозный сдвиг? От попытки устроить свою жизнь по-современному к решению дружно одичать. И всё тот же у меня вопрос. Голос Москвы звучит для населения России неизмеримо громче, чем голоса Запада и нынешних русских диссидентов. А «народные артисты» с миллионами своих поклонников негодуют так, словно дело обстоит наоборот. Почему? Загнивающий Запад и его подпевалы в России что-то там вякают не только без ущерба для вас, а - во благо, ибо невольно поднимают ваш патриотический градус. А вы огорчаетесь. Ну, что вам этот Запад? Тем более, что вы его очень мало интересуете. Или в том-то и дело, что - мало? Если так, то, опять же, вопрос: почему вам так хочется, чтобы этот мерзкий Запад обращал на вас больше внимания, а когда он отворачивается от вас, вы просто заболеваете? Или правы те, кто говорит, что вы не можете прожить не только без материальных достижений Запада, но и без его симпатии? Тогда так и скажите себе и постарайтесь заслужить его расположение. Но так вы никогда себе не скажете. Вы хотите, чтобы он симпатизировал вам таким, каковы вы есть с вашим путинизмом.
Пишет Владимир Кравец: «Здравия желаю! По мне, так наплевать на все идеологии, дайте мне нормальную зарплату, чтобы моим детям хватило на мороженое и игрушки, а мне на пиво и жене на бензин, чтобы доехать до кумы. Не ту страну Гондурасом назвали. Ну, слушайте, ведь взятки же на каждом шагу! Чичиков кипятком мочится от таких манипуляций с серыми зарплатами по живым душам, как если бы они были мёртвые, потому что на такую белую зарплату даже мертвого проводить в последний путь не получится. Вот она, Русская Душа от сантехника до депутата: всё, что можно, стащить, ухапать и в Австралию слинять под шумок, пока трамваи ходят, и гори вся Россия после меня синим пламенем... А с деньгами (о-чень большими деньгами), хотя и ворованными, даже Лондон выдавать не хочет, трындя при этом о правах человека. Всем всё понятно. Будьте здоровы и не кашляйте! Владимир Владимирович, не Путин».
Это письмо будем считать вкладом в довольно серьёзный разговор. Говорят: Запад не принял послесоветскую Россию в свои объятия, более того – оттолкнул её, всячески давая ей знать, что она ему чужая, и тем самым посеял в ней обиду, злой задор, от которого теперь страдает и она, и Запад, и весь мир. Эти люди не одобряют происходящее в России, не поддерживают Путина, а объясняют, почему за него большинство – потому что оно, как и он, считает, что в их незадачах виноват Запад, бросивший послесоветскую Россию на произвол судьбы. Странное это большинство, надо сказать. Ударилось в фашизм из обиды на Запад, как будто от него, от вашего фашизма, хуже не вам, а Западу. Видимо, не раз ещё придётся объяснять это странное поведение пословицей: назло маме нос отморожу. Ну, как Запад мог признать вас своими, если вы жулики и воры, и это с первого послесоветского дня, в порядке продолжения своих советских привычек? Жулики и воры. С такими имеют дело от безвыходности, а в этом случае у Запада выход был и остаётся: махнуть на вас рукой. Сейчас Россия ещё больше отгораживается от мира, будет ещё больше вариться в собственном соку, задыхаться от самодовольства и тоски. Ну, а если бы Путин не натворил того, что натворил в последнее время, не напал бы на Украину? Россия всё равно не была бы своя для Запада. Почему? Да потому же. Вор на воре и вором погоняет. Путин недавно сказал прямо как подросток: «Нас не слушают». Это – о первых лицах свободных стран. Да с какой же стати вас слушать? Жуликов и воров слушает следствие, защита, суд. А Запад вам не следствие, не защита и не суд. Он от вас просто отстраняется и защищается как может.
Пишет языковой пурист, то есть, поборник чистоты русского языка: «Как-то невольно начинаешь уважать человека, когда он говорит "указано (установлено) в законе" вместо "прописано в законе". Что за слово: "прописано"?! Еще приятно, когда собеседник за весь разговор ни разу не произнесёт слов "проект" или "пиар". Но таких, увы, становится все меньше. Все это от общей незрелости общества. Оно ошалело от внезапности прорыва на Запад. Вполне устоявшиеся там слова теряют в России свой нормальный смысл. В любом, даже вполне невинном, занятии нам чудится проект, а любая умышленная или случайная галиматья рекламного характера немедленно обзывается пиаром. Ну, как не употребить такие звучные иностранные слова? Но язык медленно прорывает эту крепость и вольно располагается внутри. Не сомневаюсь, что эти слова постепенно займут подобающее им скромное место», - такая надежда выражается в этом письме. Интересно, сколько китайских слов войдёт в русский язык в ближайшее время и в обозримом будущем и какая судьба их ждёт? Язык – дело живое и наживное. Наш слушатель Сергей в отзыве на предыдущую передачу, на разговор о судьбе украинского языка и суржика, вспоминает Мелетия Смотрицкого, его «Грамматику», изданную четыреста лет назад. Из неё следует, что русским языком тогда считался нынешний украинский, его чётко отличали от болгарского церковного, на основе которого возник потом нынешний русский… Сергей цитирует работу лингвиста Улуханова. «Разговорная речь Древней Руси» - название этой работы. В устной речи московитов, говоривших по-фински, было только два славянских слова: «владыка» и «злат». В начале семнадцатого века англичанин Ричард Джемс насчитал их уже шестнадцать: благо, блажить, бранить, воскресенье, воскреснуть, враг, время, ладья, немощь, пещера, помощь, праздник, прапоръ, разробление, сладкий, храмъ. «Русского языка не знал и мордвин Иван Сусанин Костромского уезда, а его родня, подавая челобитную царице, платила толмачу за перевод с финского костромского на российский «государев» язык». О русском языке девятнадцатого века Добролюбов сказал, что это дикая смесь пяти языков, которой не суждена долгая жизнь. Однажды я привёл перед микрофоном радио «Свобода» этот отзыв великого русского литературного критика и революционного демократа, вспомнив по сему случаю Иосифа Бродского, который через сто лет, при получении Нобелевской премии, сказал, что, судя по тому, что создаётся на русском языке, ему, этому языку, жить ещё не меньше тысячи лет. Один украинец из подмосковных Мытищ мне написал, что, услышав от меня этот прогноз, воскликнул: «Матинко моя ридна!». Так он выразил своё беспокойство, выдержит ли конкуренцию украинский язык, иначе весьма слабым утешением окажется то, что некогда языком Московии был украинский, что православию московитов учили украинские попы, каковым попам их византийская образованность не мешала пороть своих нерадивых учеников, приговаривая при этом: «Вчися, собачий сыну, як трэба, а то нэ будэш до вику знаты Божойи правды та ласкы».
Пишет православный священник, архимандрит, это его первое письмо на Свободу, а слушает нас давно, ещё с семинарских лет. «Священное писание свидетельствует, что Господь не разделяет вашей, Анатолий Иванович, толерантности в отношении однополых отношений. Это подтверждает теперь и археология. Комочки горючей серы на развалинах Содома (поскольку Мертвое море почти высохло, доступ к этим артефактам открыт) свидетельствуют неоспоримо». Осторожно с юмором, святой отец, - так недолго распространить его и на самые уязвимые положения Символа веры. Впрочем, мне нравятся попы с юмором – мне, безбожнику, с ними легко, чувствую в них что-то родственное.
