Я помню, как два года назад 6 мая с моими французскими друзьями сидела на своей старой квартире перед двумя компьютерами. Я смотрела прямую трансляцию "Марша миллионов" с Болотной площади, французы следили за подсчетом голосов после второго тура президентских выборов во Франции.

"Через 15 секунд лицо, которое появится на вашем экране, определит политическое будущее Франции следующих пяти лет", – сказала красивая телеведущая. Обратный отсчет начинается: 15, 14, 13... Мои французские друзья разлили бутылку красного вина.

"Позор, позор, позор!" – послышалось из моего компьютера. ОМОН перекрыл движение колонны "Марша миллионов".

Лицо Франсуа Олланда высветилось на экране, на улице раздались восторженные крики и гудки автомобилей – через 17 лет пребывания в оппозиции социалисты наконец-то побеждают!

"Россия без Путина!" – закричал мой компьютер. ОМОН выпустил слезоточивый газ и первые ряды людей задохнулись в кашле.

Соседи повыскакивали на улицу – обниматься и поздравлять друг друга. Франция прыгала вокруг меня в эйфории.

"Полиция с народом, не служи уродам!" – еще пытались выкрикивать люди в московской толпе. В этот момент произошло что-то абсолютно непредвиденное. Первые ряды ОМОНа сорвались как по команде в толпу кричащих граждан, раздавая удары дубинок направо и налево. Люди закрывали головы руками и по инерции сворачивались. Второй ряд ОМОНа двигал на демонстрантов металлические барьеры, стуча по ним дубинками.

В открытое окно донеслась речь Франсуа Олланда из включенных соседских телевизоров: "...В этот день французы выбрали "перемены!"

"Фашисты!" – кричали люди на движущуюся на них стену черных полицейских.

С улицы раздалось радостное: "На Бастилию!" На площади Бастилии социалисты устроили народное гуляние, дожидаясь приезда нового президента. Атмосфера обещала быть праздничной – с объятиями и французским чмоканьем в обе щеки. Последний раз я видела такую массовую радость в 1998 году, когда Зидан сделал Францию чемпионом мира по футболу.

В моем компьютере ОМОН потащил первых арестованных в автозаки. Некоторые еще пытались кричать: "Мы здесь власть!" На фоне озверевших полицейских это звучало лебединой песней. Пролилась первая кровь.

За окном ликовала Франция.

Два года спустя Франция больше не ликует. Олланд со скоростью света растратил популярность. У французов – усталый вид, безработица на подъеме, на фоне экономического кризиса растут шансы правых экстремистов.
Разговариваю с одной из подруг, с которой два года назад мы пили красное вино на моей старой квартире. "У меня ощущение, что это не мой мир, – говорит она. – Я не могу поверить, что французы голосуют за "Национальный фронт", разгоняют цыган, выходят на улицу не за свои права, а против прав других (это она про манифестации против однополых браков. – О.К.). Мой муж порвал избирательский билет – после того, как в Нотр-Дам-де-Ланд разогнали палаточный лагерь против строительства аэропорта. Единственное, что я себе говорю: у французов есть политическая культура, есть гражданское общество, есть выбор, и потом, у нас в стране демократия. Все меняется, и этот маразм в моей стране тоже пройдет, я уверена".

В старших классах мы не изучали философию, как французы, мы изучали ОБЖ, нас учили не размышлять, а выживать.

В моей стране нет демократии, нет политической культуры, по гражданскому обществу за эти два года проехал каток новой путинской политики. В размышлениях о судьбе Франции абсолютно не слышна безысходность, люди ворчат, ругаются, бунтуют, выходят на улицы и снова выходят на улицы, выбирают, ошибаются, перевыбирают, философствуют и верят в перемены.

Наши сердца тоже требуют перемен, как поет заслушанный голос Цоя на всех митингах, но мы сами не очень-то верим, что они возможны. Два года спустя мы опять выходим на улицы, в этот раз поддержать "узников 6 мая", требовать свободу политзаключенным. Мы больше не требуем свободы для себя, как два года назад, я даже не знаю верим ли мы еще, что в нашей стране она возможна.

Ольга Кокорина – режиссер и театральный педагог, активистка движения Russie-Libertés (Париж)