Российский экономист Евсей Гурвич опубликовал статью в газете "Ведомости", в которой предупредил, что России, взявшей в украинском кризисе жесткий внешнеполитический курс, может оказаться не по карману статус противостоящей Западу сверхдержавы. Ошибочное решение может перевести Россию в разряд среднеразвитых стран.

Вот некоторые фрагменты из статьи Гурвича в "Ведомостях":

"...Вероятно, один из главных мотивов наших действий в крымском вопросе – стремление продемонстрировать себе и остальному миру, что Россия остается сверхдержавой, способной определять глобальную повестку дня и вносить изменения в карту мира. Однако статус великой державы недешев – он требует серьезных расходов, причем не однократных, а постоянных...

...При слабом росте экономика имеет ограниченные ресурсы для решения стратегических задач... Не было и не может быть сверхдержавы со слабой, недееспособной экономикой. Таким образом, на вопрос, пушки или масло, со временем может быть получен худший из возможных ответов: ни пушек, ни масла...

...Россия сейчас стоит перед выбором, который определит ее судьбу на десятилетия. Если мы продолжаем любой ценой решать геополитические задачи, невзирая на экономические последствия, то рискуем стать калифами на час – после нескольких эффектных локальных успехов перейти в разряд среднеразвитых стран уровня Турции и Индонезии (с соответствующим политическим весом). Если же мы думаем о том, как надолго сделать страну богатой и сильной, то необходимо мобилизовать политическую волю на восстановление доверия инвесторов и проведение серьезных реформ, которые выведут нашу экономику из застоя и придадут ей новую динамику. А экономические успехи обеспечат повышение и качества жизни, и ее продолжительности, и политического влияния в мире. Очень надеюсь, что страна сделает правильный выбор..."

Гурвич, руководитель "Экономической экспертной группы", входит в Экономический совет при президенте России, и в интервью Радио Свобода он попытался объяснить, как это сочетается с публикацией подобной статьи и как сочетается присутствие в правительстве либеральных экономистов с нынешним жестким внешнеполитическим курсом Кремля:

– Речь идет о том, что геополитические соображения не должны опережать уровень экономического развития. Они вполне совместимы, как я отмечаю в статье, у Китая, но только не нужно ставить телегу впереди лошади. Впереди должна идти лошадь, то есть экономика, а она уже должна тянуть телегу. Страна может решать, из чего должен состоять груз, в каком соотношении должны находиться потребление, обороноспособность, накопления и так далее. Но если мы слишком выпячиваем геополитические задачи в ущерб экономическому развитию, тогда в конечном счете не будет ни того, ни другого.

– Из вашей статьи следует, что России сейчас не по карману подобная геополитическая деятельность.

– Не по карману оказываться в изоляции. Не по карману пытаться противостоять всему западному сообществу. Не по карману создавать такие риски, чтобы инвесторы боялись приходить в российскую экономику.

– Это, с одной стороны, экспертная оценка, и "Ведомости" – это экспертное экономическое издание. С другой стороны, можно привести в пример опубликованную в "Ведомостях" статью историка Зубова, преподавателя МГИМО, после которой у него начались неприятности (хотя статья была другого плана). Вы – член Экономического совета при президенте России. Вам не кажется, что высказанная вами позиция полностью расходится с позицией российских властей?

– Я ведь не даю оценок того, что правильно, что не правильно. Я как врач. Я говорю, что такая линия в долгосрочном плане опасна. Как экономист, я предупреждаю об опасностях той линии, того поворота, который мы сделали. Я считаю, что это мой профессиональный долг.

– Среди экономистов в России, в частности, экономистов, которые находятся в какой-то орбите правительства, вашу точку зрения разделяют?

– Вероятно, большинство серьезных экономистов разделяют мои опасения по поводу возможных экономических последствий.

– Таким образом, есть круг экономистов, к которым, насколько можно судить, прислушивается правительство, и есть более-менее солидарное представление о том, какие издержки несет нынешняя политика российских властей. Правительство, по идее, должно понимать экономическую цену того, что сейчас происходит, но Кремль продолжает придерживаться этой политики. Это значит, что Кремль не понимает последствий или не прислушивается?

– Мне кажется, проблема в том, что те, кто принимал решение, обсуждали и принимали во внимание краткосрочные экономические последствия. Но, возможно, недооценили долгосрочные последствия, о которых я пишу.

– Вы считаете, что те, кто принимал решение о нынешних действиях России на Украине, могли неправильно прогнозировать долгосрочные последствия и долгосрочную цену для России?

– Думаю, что недооценили.

– Насколько, по вашим представлениям, экономическая ситуация может влиять на изменение решений в Кремле? Насколько принимают во внимание экономическую ситуацию высшие эшелоны власти в России?

– Естественно, что высшие эшелоны власти России, как и в любой стране, прислушиваются к общественному мнению. А общественное мнение в значительной мере определяется экономической ситуацией, динамикой доходов, инфляцией и так далее. В этом смысле мы ничем не отличаемся от других стран.

– С другой стороны, сейчас с общественным мнением, насколько мы видим, Кремль работает несколько по-другому. В частности, чтобы поднять популярность, используется уже не рост благосостояния, а потворство некоторым другим чувствам российского населения. Аннексию Крыма поддержало подавляющее большинство россиян. Кремль сыграл по-другому и, можно сказать, выиграл в этом. Видимо, не всегда экономика все определяет?

– Мне кажется, что это совершенно разные вещи. Экономика – это вещь повседневная, а возвращение Крыма в Россию – это краткосрочное явление. На это очень позитивно отреагировало общественное мнение, но это разовое событие. А инфляция и доходы – это повседневное.

– Российскому правительству в постсоветские годы всегда или почти всегда были близки либеральные экономисты. Правительство к ним прислушивалось. А сейчас у вас есть ощущение, что Кремль продолжает прислушиваться к либеральным экономистам, или что-то изменилось?

– В правительстве, в ЦБ по-прежнему, в основном, представлены либеральные экономисты. Сейчас президент решает с их участием все текущие проблемы. Что касается долгосрочных вопросов, мне кажется, что они просто отодвинуты на некоторое время. Бывают такие ситуации, когда возникает пожар, то долгосрочные планы отодвигаются. Но через некоторое время нам все равно придется вернуться к их обсуждению.

– То есть либеральные экономисты по-прежнему сохраняют свои позиции советников при правительстве и при президенте?

– Не только советников – министров и так далее.

– Таким образом, Владимир Путин сейчас полностью представляет себе ту картину, которую вы нарисовали в своей статье?

– Нет, я этого не могу сказать. Я сказал, что мне кажется, что власть сейчас сосредоточилась на текущих проблемах и отодвинула на будущее, к сожалению, проблемы долгосрочные. Я пишу о долгосрочных.

– О каких сроках идет речь? Когда Россия может почувствовать впервые последствия своей сегодняшней политики?

– Труднопредсказуемо. Не берусь сказать. Слишком неопределенная политическая ситуация.

– Но речь идет о месяцах, неделях? Кто-то говорит, что Россия уже сейчас войдет в рецессию.

– Вы можете сказать, что произойдет в Восточной Украине в ближайшие недели?

– Нет, я не могу предсказать, что произойдет.

– Ну вот. А это связанные вещи. Трудно предсказать, что будет с нашей экономикой сейчас.

– Если представить, что Россия продолжит свой жесткий внешнеполитический курс, как долго она будет в состоянии поддерживать его с экономической точки зрения?

– Здесь тоже разные могут быть сценарии. Затрудняюсь сказать. Конечно, это не недели и не месяцы. В принципе, у нас достаточный запас прочности. Поэтому я говорил о проблемах, которые на горизонте 10-20 лет, а не проблемы, с которыми мы столкнемся через два месяца.

– Вы пишете, что Россия сейчас стоит перед выбором, который определит ее судьбу на десятилетия. С другой стороны, из того, что вы говорите, следует, что у России сейчас есть резервы для того, чтобы выживать, а значит, когда президент принимает решение, что он гасит некий пожар и отодвигает вопросы долгосрочных последствий, то эта стратегия тоже возможна?

– С экономической точки зрения, да. Но геополитические решения имеют инерцию. Их не так легко отыграть. Поэтому чем раньше мы проведем обсуждение долгосрочных последствий и выберем свой путь с их учетом, тем лучше.

– Россия – одно из самых могучих ядерных государств (о чем нам теперь порой напоминают с экранов российского телевидения). У нее есть какой-то внеэкономический геополитический вес. Из-за этого России больше позволено экономически?

– Я не думаю, что инвесторы, принимая решение инвестировать в Россию или нет, учитывают это. Я сильно в этом сомневаюсь.

– Может Россия сейчас обособиться экономически и создать некую модель, в которой она не будет столь зависима от внешнего мира?

– Теоретически – да, но это неэффективная модель. Весь мир сейчас идет по пути все большего разделения труда, кроме отдельных стран, таких как Северная Корея. Поэтому на этом пути, я уверен, как раз и будет снижаться наша роль в мировой экономике, наш удельный вес в мировой экономике, а значит, и политический вес. Я не говорю, что этот путь невозможен, но он бесперспективен.