Наука и культура даже в далеких от политики областях могут стать жертвами антизападной кампании российских властей, сопровождающей аннексию Крыма, которую многие сравнивают с холодной войной. Охлаждение уже происходит в культуре, например, польский актер Даниэль Ольбрыхский в знак протеста против политики Владимира Путина отказался от участия в театральной постановке в Москве. В научной сфере подобных примеров пока нет, но и здесь, как во всем российском обществе, обсуждение крымского кризиса ведет к политизации даже тех, кого обычно не замечают в политической деятельности.

Представители российского академического сообщества опубликовали несколько открытых писем. Тексты с осуждением политики российских властей в отношении Украины и словами поддержки в адрес украинских коллег были размещены в газете "Троицкий вариант" и на сайте poilit.ru и собрали в общей сложности более 100 подписей. Еще одно письмо солидарности от представителей академического и образовательного сообщества России с обращением "Не допустить военного конфликта между Россией и Украиной!" было опубликовано в социальных сетях, его подписали более 150 человек. Многие российские ученые присоединились к коллегам творческих профессий и подписали ответ русского ПЕН-центра на обращение украинских коллег. Более пятидесяти ученых подписали письмо протеста после телепрограммы Дмитрия Киселева от 16 марта, в которой тот рассуждал о том, что "Россия способна превратить США в радиоактивный пепел": "Разногласия в конкретном геополитическом вопросе недопустимо использовать для публикации призывов к ядерной атаке на другое государство, каково бы ни было к нему отношение, к развязыванию третьей мировой войны", – заявили ученые.

О том, стоит ли ожидать разрыва научных контактов, возможна ли советизация российской науки и усилится ли в свете последних событий “утечка мозгов”, корреспондент Радио Свобода побеседовал с российскими учеными.

Анатолий Вершик, математик, президент Санкт-Петербургского математического общества (1998-2008), подписал письмо, связанное с программой Киселева, написал собственное открытое письмо к украинским математикам:

– Наши контакты не пострадают. Западные ученые, во-первых, привыкли отделять политические симпатии от научных, и для них различие политических оценок может сочетаться с совместной деятельностью. А во-вторых, и это главное, у сведущих западных ученых не должно быть сомнений в том, что думающие ученые в России не могут поддерживать этот бессмысленный курс на конфронтацию, который, на мой взгляд, умышленно провоцируется с темными целями. Однако бюрократы, в том числе и научные, вполне могут ввести ограничение на визиты и на контакты с российскими учеными их западных коллег или чинить препятствия с визами нашим ученым.

Российская наука уже давно находится в кризисе, и украинская эпопея, наверное, его немного усугубит. Говорить о кризисе можно долго, но любопытно, что причины его недавнего усиления родственны причинам, того, почему агрессия в Крыму привела к таким печальным последствиям, только часть из которых уже проявилась сейчас. Это неправдоподобные просчеты в планах кремлевской команды. Вспомните, каким наглым наскоком началась реформа Академии наук: Академию сначала предлагалось вообще ликвидировать в ее нынешнем виде, и хотя многие изменения в ее работе давно назрели, сейчас уже ясно, что и срочно подправленная реформа провалилась: Академия наук практически лишена всех своих прежних функций и находится в оцепенении, а к выполнению новых (быть клубом ученых) – не готова, а так называемое ФАНО, которое по замыслу организаторов преобразований должно руководить деятельностью институтов, стало чудовищно бюрократическим монстром, который не способен выполнять эту работу. Из-за подобных "реформ" обстановка в научных институтах ухудшилась, а настроения ученых, и прежде всего молодежи, очень пессимистичны.

Что касается советизации, если под этим понимать близость к традициям советских времен, то советизация политической жизни в стране давно наступила: отсутствует общественное обсуждение реальных действий власти, политические структуры лишь исполняют распоряжения и приказы администрации президента, а он имеет власть сравнимую с властью генерального секретаря ЦК КПСС в худшие времена. Под стать этому и положение в науке, может быть, с небольшим запозданием от общего движения, поскольку некоторые завоевания конца 80-х – начала 90-х годов еще живы – свободный выезд, общение с зарубежными коллегами, некоторая самостоятельность в мелочах.

Желание власти унифицировать и поставить под контроль всю общественную жизнь становится все явственней. Об этом свидетельствует "крымская" воинственная речь президента, по интонациям похожая на доклады на партийных и советских съездах. Это впечатление особенно усиливается, если посмотреть на тот экстаз, с которым внимает оратору толпа чиновной верхушки. В такой стране не может быть настоящего диалога власти с думающей частью общества, в частности с учеными.

Алексей Старобинский, физик, академик РАН, один из возможных претендентов на очередную Нобелевскую премию, подписал письмо, связанное с программой Киселева:

– Я не ожидаю прямого ухудшения отношений с зарубежными коллегами-учеными, так как они представляют наиболее развитую и независимо мыслящую часть общества, а потому, сколь отрицательно они бы ни оценивали сегодняшнюю политику руководства России, они не будут считать нас, российских ученых, ответственными за нее. Проблемы, несомненно, возникнут с их административным руководством в том случае, если с нашей стороны последуют запросы на значительное финансирование каких-либо совместных научных проектов внутри России. Здесь, действительно, следует ожидать вежливого отказа со ссылкой, что при нынешнем правительстве это не представляется возможным. Однако визиты российских ученых за рубеж и их долевое участие в проектах, выполняемых там, несомненно, будут оставаться на прежнем уровне.

Разумеется, при общении с простыми людьми за границей, особенно в таких странах, как Украина, Эстония, нам придется ощутить на себе степень их любви к современной России. Однако здесь мы, ученые, находимся в равном положении со всеми гражданами России.

Что же касается основной опасности для российских ученых и для российской
науки в целом, она, как всегда, идет изнутри.

Виктор Васильев, математик, академик РАН, был приговорен к штрафу за участие в "несанкционированном митинге" у стен Замоскворецкого суда 21 февраля:

– Сложно что-то предсказать. Ограничения возможны, и даже не знаю, с какой стороны они будут происходить.

Что касается советизации науки, тут есть две части. С одной стороны, во всяком случае, в такой науке, как физика и математика, возврат в прошлое вряд ли возможен. Тогдашняя структура создавалась, имея в виду серьезное сотрудничество с оборонными ведомствами. И это сотрудничество было в каком-то смысле достаточно продуктивным. Сейчас я не вижу предпосылок для возврата к такой схеме. По моему ощущению, наша оборонная сфера утратила связь с наукой, там, по-моему, в основном занимаются туфтой и псевдонаукой. Ну и с нашей стороны контакты с ними ослабли. С другой стороны, да, можно ожидать, что будет больше надзора, сложности с зарубежными командировками. Но я настолько плохо представляю себе образ мыслей политической элиты, тех, кто принимает решения, что боюсь делать хоть какие-то прогнозы. Повернуться все может самым удивительным образом. Впрочем, я согласен с тем, что отъезд ученых за границу в ближайшее время усилится.

Сергей Бершицкий, биолог, зав. лабораторией Института иммунологии и физиологии УрО РАН, член Общества научных работников:

– Охлаждение возможно. Пока это, конечно, еще не ощущается. Но вот, например, у нас есть проекты, связанные с использованием синхротронного излучения, мы работаем в Гренобле в экспериментальном комплексе ESRF. В прошлом году Россия, наконец, подписала соглашение, чтобы стать участником этого консорциума. Теперь российские ученые, наконец, получили официальную возможность участвовать в этих экспериментах наравне с другими. До этого мы ездили как бы от Лондонского Imperial College, формально представляли именно его. Недавно мы подали заявку уже от себя, от российской стороны. Теперь мы опасаемся, что наш доступ к таким технологиям будет ограничен – а в России просто нет синхротронов такого класса. Кроме того, я не знаю, внесла ли Россия полагающуюся сумму в ESRF. Предполагаю, что и с нашей стороны это может быть заморожено. Словом, отдельные ученые и дальше будут участвовать в коллаборациях, а вот сможет ли Россия выступать самостоятельной стороной в высокотехнологичных экспериментах – я не уверен. В то же время, личные контакты с западными коллегами вряд ли пострадают. Те, с кем контактирую я, давно и здраво понимают ситуацию в России.

Что касается “утечки мозгов”, в последнее время она несколько приостановилась, но в основном потому, что уже уехали все, кто мог уехать. Кто-то, конечно, вернулся, чтобы делать проекты с российскими институтами и университетами, в частности, в рамках мегагрантов, например, биолог Константин Северинов, сохраняющий при этом постоянную позицию в США. Но, насколько я знаю, из-за относительно новых таможенных ограничений на ввоз радиоактивных материалов, используемый в биологических исследованиях в качестве маркера радиоактивный фосфор запрещен ко ввозу в РФ. Теперь Северинову, видимо, придется переносить часть существенных работ в Америку. Так что и у тех, кто вернулся сюда работать, не все так уж хорошо. А теперь, я уверен, возвращаться не захочет точно никто.