Михаил Борисович – "за", Мария и Надежда – "против", и это не только ответы на вопрос, как отнестись к Олимпиаде. Скорее, обсуждается модель поведения в новом году – после того как уходящий 2013-й потряс терактами и порадовал довольно массовой амнистией и громким помилованием. Шутка ли, самые знаменитые политические узники России на воле, и вот с ними можно поговорить на любую тему, хоть про Сочи. Когда такое бывало?..
Однако главный вопрос, на который они пытаются отвечать, на самом деле звучит иначе. Что нас ждет в 2014 году, когда город Сочи простится с героями олимпийских баталий – именно это по-настоящему интересно. Никто же не знает, что там делается у него в голове, у царя-освободителя, а хочется угадать.
Собственно, никто из них не ожидает ничего хорошего. Схожие чувства владеют и обществом. Нет, апокалиптические настроения не преобладают, но беспокойство ощущается довольно сильное. Экономический застой на фоне старых и грядущих репрессивных законов, включая блокировку сайтов за "призывы к массовым беспорядкам" и кары усомнившимся в целостности России, – все это факторы довольно грозные. Плюс терроризм, о котором так хотелось забыть, да все не получается.
"Новогодние" теракты в Волгограде – это ведь тоже событие политическое, если вспомнить, что шахиды и Кремль действуют в своеобразной связке. Террористы взрывают свои тротиловые эквиваленты, набитые гайками, – власть гайки закручивает. Слово "оттепель" применительно к нынешним временам звучит как издевка.
Поэтому Надежда Толоконникова на пресс-конференции говорила о том, что после Олимпиады будут новые политические процессы, и вообще от этой власти "ждать милосердия" не приходится. Мария Алехина добавляла, что если уж не получится бойкотировать игры, то следует их использовать для протестных акций. Напротив, Михаил Ходорковский высказывался в том смысле, что праздник спорта "не надо портить".
Кто прав? А это вопрос, пожалуй, бессмысленный. Ибо речь, повторюсь, идет о двух методиках сопротивления, которые диктуют темперамент, мера отчаянья или надежды, биография.
Михаил Борисович – человек, вписанный в путинскую систему, и десять лет пребывания за решеткой, как выяснилось, почти ничего не изменили в его самоощущении. Многолетний политический опыт, государственный подход, личные представления о том, как устроена власть, – все склоняет его к тому, что бойкотом горю не поможешь. Надо договариваться, искать компромиссы, исподволь менять страну. И когда в 2012 году политический узник Ходорковский призывал англичан не пускать на Олимпиаду в Лондон российских чиновников, упоминая при этом такие священные имена, как Сурков, Чуров, Чайка, это тоже был просчитанный политический ход. За границей столпам путинского режима делать нечего, а самого гаранта экс-олигарх не называл. И тем более сегодня он не призывает отнимать у Путина Сочи – любимую игрушку президента. Если будут эксцессы, то Владимир Владимирович наверняка обидится, а когда он обижается, то худо бывает всем.
Радикальные убеждения диктуют иной стиль взаимоотношений с властью. Все уже давно проиграно, социум погружен в апатию и дрему, и необходимы предельно резкие политические акции для его пробуждения. Это касается и оппозиции, и западных лидеров, если они спросят совета у Надежды и Марии. Договариваться с авторитарным режимом не о чем, ожидать от него нечего, надо драться. Хуже не будет.
Вообще это вечный предмет для спора – о границах возможного сотрудничества между несогласными и Кремлем. О правилах поведения в кризисные времена, когда оппозиция с ее жалкими протестами бессильна, зато власть кажется всесильной, если не считать борьбы с террором, и даже политзэков освобождает вроде бы с позиции силы.
Плетью обуха не перешибешь, надо запасаться терпением, и ежели оглянуться назад, то можно найти в прошлом обнадеживающие примеры. Можно вспомнить, как шестидесятники, более или менее лояльные к брежневскому режиму, выстрадывали, так сказать, перестройку. Если же обратиться к нынешним временам, к спорам вокруг официальных российских правозащитников, которые годами, как принято было считать, служили витриной режиму путинскому, то легко заметить, что чего-то же добились и они.
Все-таки "пираты Печорского моря" на свободе, и часть "болотных узников", и даже Ходорковский, и девочки из Pussy Riot. Они ведь тоже по-своему давили на Путина – Лукин и Федотов. Быть может, доказывая ему, что такая вот помиловка, "с позиции силы", выгодна его величеству. И он наконец внял. А ежели углубиться в тему, то как не признать, что все удавшиеся бескровные революции у нас, от александровских реформ до горбачевских, – только сверху. Все оттепели, сколько их суждено было изучать или наблюдать, – только оттуда, из Кремля, где "не надо жить". Все демократические преобразования – с барского плеча, от царей да генсеков, в крайнем случае – от обкомовского секретаря, вдруг ощутившего в себе былинный порыв к свободе.
Другое дело, что, может, потому и реформы у нас такие кривые, и оттепели неумолимо сменяются заморозками, что все свободы – с барского плеча. Царь дал – царь и взял. А с другой стороны, никакие перемены в России были немыслимы без давления маргиналов. Без общественных протестов в позапрошлом веке, без диссидентских акций в эпоху Брежнева-Андропова и без того, что на языке официальной пропаганды называлось и называется вмешательством в наши внутренние дела.
В 1980 году цивилизованный мир при поддержке инакомыслящих бойкотировал московскую Олимпиаду. Через пять лет началась перестройка. Иными словами, все они, вероятно, по-своему правы: и либералы-государственники, и маргиналы. И Михаил Борисович, и Мария с Надеждой. В том еще смысле правы, что откровенно выражают личное отношение к событию, которое неизбежно произойдет в наступившем году. Ходорковский – за, Алехина и Толоконникова – против, и эти споры полезны, как всякий серьезный разговор о стране и присущих ей играх.
Илья Мильштейн – политический комментатор и публицист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
Однако главный вопрос, на который они пытаются отвечать, на самом деле звучит иначе. Что нас ждет в 2014 году, когда город Сочи простится с героями олимпийских баталий – именно это по-настоящему интересно. Никто же не знает, что там делается у него в голове, у царя-освободителя, а хочется угадать.
Собственно, никто из них не ожидает ничего хорошего. Схожие чувства владеют и обществом. Нет, апокалиптические настроения не преобладают, но беспокойство ощущается довольно сильное. Экономический застой на фоне старых и грядущих репрессивных законов, включая блокировку сайтов за "призывы к массовым беспорядкам" и кары усомнившимся в целостности России, – все это факторы довольно грозные. Плюс терроризм, о котором так хотелось забыть, да все не получается.
"Новогодние" теракты в Волгограде – это ведь тоже событие политическое, если вспомнить, что шахиды и Кремль действуют в своеобразной связке. Террористы взрывают свои тротиловые эквиваленты, набитые гайками, – власть гайки закручивает. Слово "оттепель" применительно к нынешним временам звучит как издевка.
Поэтому Надежда Толоконникова на пресс-конференции говорила о том, что после Олимпиады будут новые политические процессы, и вообще от этой власти "ждать милосердия" не приходится. Мария Алехина добавляла, что если уж не получится бойкотировать игры, то следует их использовать для протестных акций. Напротив, Михаил Ходорковский высказывался в том смысле, что праздник спорта "не надо портить".
Кто прав? А это вопрос, пожалуй, бессмысленный. Ибо речь, повторюсь, идет о двух методиках сопротивления, которые диктуют темперамент, мера отчаянья или надежды, биография.
Михаил Борисович – человек, вписанный в путинскую систему, и десять лет пребывания за решеткой, как выяснилось, почти ничего не изменили в его самоощущении. Многолетний политический опыт, государственный подход, личные представления о том, как устроена власть, – все склоняет его к тому, что бойкотом горю не поможешь. Надо договариваться, искать компромиссы, исподволь менять страну. И когда в 2012 году политический узник Ходорковский призывал англичан не пускать на Олимпиаду в Лондон российских чиновников, упоминая при этом такие священные имена, как Сурков, Чуров, Чайка, это тоже был просчитанный политический ход. За границей столпам путинского режима делать нечего, а самого гаранта экс-олигарх не называл. И тем более сегодня он не призывает отнимать у Путина Сочи – любимую игрушку президента. Если будут эксцессы, то Владимир Владимирович наверняка обидится, а когда он обижается, то худо бывает всем.
Радикальные убеждения диктуют иной стиль взаимоотношений с властью. Все уже давно проиграно, социум погружен в апатию и дрему, и необходимы предельно резкие политические акции для его пробуждения. Это касается и оппозиции, и западных лидеров, если они спросят совета у Надежды и Марии. Договариваться с авторитарным режимом не о чем, ожидать от него нечего, надо драться. Хуже не будет.
Вообще это вечный предмет для спора – о границах возможного сотрудничества между несогласными и Кремлем. О правилах поведения в кризисные времена, когда оппозиция с ее жалкими протестами бессильна, зато власть кажется всесильной, если не считать борьбы с террором, и даже политзэков освобождает вроде бы с позиции силы.
Плетью обуха не перешибешь, надо запасаться терпением, и ежели оглянуться назад, то можно найти в прошлом обнадеживающие примеры. Можно вспомнить, как шестидесятники, более или менее лояльные к брежневскому режиму, выстрадывали, так сказать, перестройку. Если же обратиться к нынешним временам, к спорам вокруг официальных российских правозащитников, которые годами, как принято было считать, служили витриной режиму путинскому, то легко заметить, что чего-то же добились и они.
Все-таки "пираты Печорского моря" на свободе, и часть "болотных узников", и даже Ходорковский, и девочки из Pussy Riot. Они ведь тоже по-своему давили на Путина – Лукин и Федотов. Быть может, доказывая ему, что такая вот помиловка, "с позиции силы", выгодна его величеству. И он наконец внял. А ежели углубиться в тему, то как не признать, что все удавшиеся бескровные революции у нас, от александровских реформ до горбачевских, – только сверху. Все оттепели, сколько их суждено было изучать или наблюдать, – только оттуда, из Кремля, где "не надо жить". Все демократические преобразования – с барского плеча, от царей да генсеков, в крайнем случае – от обкомовского секретаря, вдруг ощутившего в себе былинный порыв к свободе.
Другое дело, что, может, потому и реформы у нас такие кривые, и оттепели неумолимо сменяются заморозками, что все свободы – с барского плеча. Царь дал – царь и взял. А с другой стороны, никакие перемены в России были немыслимы без давления маргиналов. Без общественных протестов в позапрошлом веке, без диссидентских акций в эпоху Брежнева-Андропова и без того, что на языке официальной пропаганды называлось и называется вмешательством в наши внутренние дела.
В 1980 году цивилизованный мир при поддержке инакомыслящих бойкотировал московскую Олимпиаду. Через пять лет началась перестройка. Иными словами, все они, вероятно, по-своему правы: и либералы-государственники, и маргиналы. И Михаил Борисович, и Мария с Надеждой. В том еще смысле правы, что откровенно выражают личное отношение к событию, которое неизбежно произойдет в наступившем году. Ходорковский – за, Алехина и Толоконникова – против, и эти споры полезны, как всякий серьезный разговор о стране и присущих ей играх.
Илья Мильштейн – политический комментатор и публицист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
