Считается, что Чан Сон Тхэк играл роль регента при молодом Ким Чен Ыне, который пришел к власти после довольно неожиданной смерти своего отца Ким Чен Ира в декабре 2011 года. Некоторые эксперты связывают опалу Чан Сон Тхэка с недовольством военных, у которых он, якобы, пытался отобрать монополию на внешнюю торговлю. Однако собеседник Радио Свобода – специалист по Корее профессор Университета Кунмин в Сеуле Андрей Ланьков – считает, что с уверенностью говорить о том, какой курс проводил Чан Сон Тхэк, нельзя. Речь скорее идет о попытках Ким Чен Ына укрепить свою собственную власть.
– Доверять им до определенной степени можно. Хотя были прецеденты, когда подобные данные со временем были опровергнуты. В данном случае я бы сказал, что процентов на 80-90 эта новость действительно соответствует истине, хотя 100-процентной уверенности в этом нет. Эти тенденции были заметны уже довольно давно, и это ожидалось многими.
– Насколько влиятелен был Чан Сон Тхек, занимая должность заместителя председателя Национальной оборонной комиссии?
– Это должность, условно говоря, вице-президентская. Первый год своего правления в качестве советника или регента молодого Кима Третьего, Ким Чен Ына, он был весьма влиятелен. Он был введен снова в состав этой узкой группы советников в 2010 году, и предполагалось, что после смерти Ким Чен Ира именно эти люди станут, если хотите, коллективным советом при молодом правителе. Он был очень влиятелен где-то до начала весны этого года. А потом стало ясно, что он стал потихонечку исчезать. В прессе о нем стали меньше писать, вытеснил его человек, которого считали сначала его протеже, а потом он стал его соперником. Это господин Чин Им Хе, вице-маршал.
– С чем это связано?
– А вот если бы мы знали... Дело в том, что, когда вы читаете о Северной Корее, там огромное количество всяких рассуждений о северокорейских внутриполитических сюжетах. Вам там расскажут и о суровых военных, и о партократах, технократах, реформаторах. Проблема в том, что практически все эти рассуждения, в общем, высосаны из пальца. О реальных настроениях в северокорейском высшем руководстве ничего толком мы не знаем. Эти люди очень изолированы. Это же не Советский Союз, где инструктор ЦК в 70-е годы мог рассказать что-то какому-то своему товарищу из интеллигентов. А потом на каком-нибудь салоне, куда заходили из американского посольства дипломаты или журналисты, интеллигент мог тоже рассказать эту сплетню. Слухи ходили. И по Москве ходили, и по Варшаве. Все более-менее знали, кто тут борец за чистоту идеологии, а кто совсем наоборот. А в Северное Корее этого нет, в Северной Корее все это абсолютно закрыто. Тем более мы говорим о наследственной власти. Там порядка 100-150 семей рулят страной уже более полувека, и свежей крови очень мало. Так что, что он там реально собой представлял – вопрос очень и очень спорный. Мы не знаем его политических взглядов и очень слабо представляем, по каким причинам кто-то выдвигается или уходит из власти.
Другой момент, однако, ясен. Дело в том, что именно в силу своего положения "регента" при молодом правителе он находился в немалой опасности. Это вообще опасное дело – быть старым советником молодого принца. Потому что потом принц становится взрослым королем, и ему как-то неприятно помнить про то, что вот этот вот старичок когда-то ему говорил, что делать, куда улыбаться. Или один раз убрал банку с кока-колой, которая стояла перед Ким Чен Ыном на столе. И это могли снять иностранные журналисты. Но Чан Сон Тхек подскочил и эту баночку убрал. Разумеется, когда Ким Чен Ын вошел во власть, во вкус власти, когда он считает, обоснованно или нет, что он сам себе начальник, такого вот старичка видеть рядом бывает довольно неприятно. Неслучайно, что из трех членов этого условного "регентского совета", трех главных советников, назначенных незадолго до смерти Ким Чен Ира, отца нынешнего правителя, двое уже исчезли.
Ким Чен Ын стал руководителем страны совершенно неожиданно. Видимо, планировалось, что он пойдет по такому же пути, по которому шел его отец, то есть 10-15 лет "стажировки". Так сказать, "стажер – помощник" диктатора. А отец взял да и умер внезапно. И в результате у Ким Чен Ына окружение все поголовно – это люди, которые ему в отцы годятся. Ему около 30 (точная дата рождения – государственная тайна, но очень похоже, что 30), людям вокруг – от 65 до 80. Вы понимаете, что даже в более вольной стране для руководителя было бы весьма затруднительно руководить фирмой или страной, или чем угодно, если второе звено там – люди с таким гигантским разрывом в возрасте. А в конфуцианской стране, где старикам положено оказывать уважение... Поэтому для Ким Чен Ына очень важна задача – потихонечку убрать стариков, доставшихся ему в наследство от отца. Пока это он не сделает, он не хозяин положения. С этими людьми он не может осуществлять никакой новой политики, не важно, какая это политика, просто никакая новая политика не пойдет, пока старый аппарат сидит. Кроме того, он просто реально чувствует, что неловко с этими людьми работать. Поэтому я так полагаю, что это только начало. И, даже если на этот раз слухи не подтвердятся, я не думаю, что Чан Сон Тхек долго останется у власти. Сильно подозреваю, что вслед за ним один за другим будут эти старички исчезать с политической сцены. Кто из них будет шуметь, не поймет, что происходит… Ну, ему будет плохо. А те, кто уйдут сами, да еще скажут, каким великим является новый руководитель, – хорошая пенсия, почетная синекура, появление на встрече ветеранов, разговоры с пионерами…Оно и приятно. Вот так.
– А Ким Чен Ын сам не рискует своей головой, стараясь убрать этих стариков?
– Думаю, что не очень рискует. Тут два обстоятельства. Во-первых, люди, конечно, знают замечательное высказывание, по-английски хорошо звучащее: "если мы не будем цепляться друг за друга, нас повесят". Они понимают, что им необходимо держаться друг за друга. И, если какой-нибудь честолюбивый генерал учинит государственный переворот, и, главное, выиграет его, устроит отстранение Ким Чен Ына, скажет, что молодой лидер нас безвременно покинул, погиб там в автокатастрофе или с автоматом в руках, защищаясь от реакционных шпионов (мало ли что можно сказать), радости-то особой у такого генерала-победителя не будет. И вот тогда-то будет дестабилизация. И вот тогда дело с большой вероятностью кончится тем, что полетят вверх тормашками все они. И они это понимают. Они понимают, что имеют дело с потенциально очень взрывоопасной ситуацией внутри страны, поэтому они очень осторожны. Не забывайте, это же монархия фактически. Формально, конечно, полагается думать, что Ким Чен Ын руководит, потому что он гений руководства, и вообще, так сказать, беспримерная фигура в мировой истории. Но все понимают, что это монархия, и что Ким Чен Ын – это, как ни крутите, принц, наследный принц, назначенный в законном порядке своим отцом. А если какой-то непонятно откуда генерал вылезет или уж тем более бывший какой-нибудь секретарь ЦК… Скажем так, народ точно "не поймет". Я думаю, что в настоящий момент Ким Чен Ын – отчасти в силу своего происхождения, как законный наследник, третье поколение уже семейства Кимом у власти, отчасти в силу своего, как говорят, достаточно сурового и непростого характера, отчасти в силу того, что элита понимает, что ссориться им смертельно опасно, – в силу всего этого может завтра сместить все политбюро, отправить в отставку всех вице-маршалов и значительную часть генералов, и ему ничего не будет. Кто-то поворчит, и все.
– Вместе с сообщением об увольнении Чан Сон Тхека появились сообщения о том, что два его ближайших соратника были расстреляны. Режим в КНДР по-прежнему так жестко избавляется от тех, кто ему становится неугоден? Ведь казалось, что с приходом к власти Ким Чен Ына появились некоторые признаки либерализации?
– Впечатление было достаточно двойственным. С одной стороны, например, Ким Чен Ын резко усилил пограничный контроль. Граница с Китаем, которая до его прихода к власти практически не охранялась, – через нее входили и контрабандисты, и нелегальные гастарбайтеры, завозили те же южнокорейские фильмы и так далее, – эта граница сейчас не на замке, но близко к тому. И это случилось благодаря Ким Чен Ыну. В принципе, по Пхеньяну постоянно ходят слухи о каких-то расстрелах высокопоставленных чиновников. Я не знаю, насколько эти слухи правдивы. Если, например, снятие Чан Сон Тхека мне кажется весьма вероятным, то рассказы о расстреле двух его ближайших соратников у меня вызывают некоторые сомнения. По крайней мере, в одном случае я по своим каналам знаю, что один из якобы расстрелянных людей (не из этих двоих), жив и очень неплохо себя чувствует. Так что во многих случаях слухи эти неверны. Однако, как говорится, дыма без огня не бывает. Слухи эти не за границей формулируются, они по Пхеньяну ходят. То есть пхеньянцы уверены, что при новом начальнике стали расстреливать. Правда это или нет – я не знаю, но думаю, что, отчасти, правда. Так что я бы не сказал, что здесь какая-то особая либерализация наблюдается. Скорее, наоборот.
С другой стороны, надо помнить о факте, который мало кто знает и мало кто осознает: за последние 20 лет количество политзаключенных в Северной Корее снизилось в два раза. Их было порядка 200 тысяч, что, в пропорциональном отношении, выше уровня Советского Союза при Сталине. А сейчас где-то порядка 100, даже 80 тысяч. Определенная либерализация есть на низовом уровне. Так что ситуация противоречива: есть большое желание закрыть страну, крупные расстрелы высокопоставленных военных, а с другой стороны меньше сажают маленьких людей за анекдоты, за недостаточное идеологическое рвение.
Я бы не сказал, что наметилась либерализация режима. Там идут куда более сложные процессы.
