Александр Генис: Есть в человеческой истории годы, которые отмечены какими-то известными всем событиями, – скажем, 1776 год (год «Декларации независимости»), или 1945 год, или 2001 год, когда были разрушены башни-близнецы в Америке. Любой из тех, кто был взрослым в 1989 году, моментально понял, что падение Берлинской стены – событие в истории наиважнейшее. А есть события, чье значение ясно не сразу, а растет с годами и в полном масштабе вырисовывается позже. Вот об этом Кристиан Кэрил написал книгу «Странные мятежи: год 1979-й и рождение 21-го века». В этой книге она задается вопросом: что сделало 1979-й год воистину важным? Об этом мы беседуем в Владимиром Гандельсманом.
Владимир Гандельсман: В начале 1978 года самая большая страна в мире – Советский Союз - и самая многонаселенная страна Китай казались нерушимым монолитом коммунистической идеологии. Иран возглавлял шах, а престарелый лидер церковной оппозиции аятолла Хомейни находился в изгнании в Ираке. Афганистан был под контролем генерала Мухаммеда Дауда, светски образованного, озабоченного модернизацией страны, правами женщин, представлявшего основную угрозу автократическому правлению, где верховодили коммунистические идеи. Казалось в ту пору, что железный занавес будет вечно отделять свободный мир от несвободного. Холодная война была доминирующим фактором в глобальной политике.
Александр Генис: Однако, в том же в 1979 году польский кардинал Кароль Войтыла, бывший уже папой Иоанном Павлом 2-м словно бы благословил Польшу на борьбу с коммунизмом.
Владимир Гандельсман: Да, именно в 1979 году, летом, папа впервые приехал в Польшу как глава католической церкви. Для поляков, находившихся под властью атеистического просоветского режима, избрание их соотечественника папой стало духовным толчком к борьбе и появлению движения «Солидарность». «Без него коммунизм бы не кончился или, по крайней мере, это произошло бы намного позднее и с большей кровью», - так передавала слова бывшего лидера «Солидарности» Леха Валенсы британская газета Financial Times.
Тут всеи началось. Советский блок дал трещину. Шах отправился в изгнание. «Национальный фронт» под руководством аятоллы Хомейни сформировал правительство, а большинство участников референдума поддержало создание Исламской Республики Иран. В Афганисатне Дауд был свергнут и убит годом раньше, исламисты начали войну сопротивления с его преемниками и по сути объявили всему миру джихад, который длится по сей день. В 1979 году лидер Китая Дэн Сяопин посетил США, где встречался с президентом Джимми Картером в Белом доме. Благодаря Дэну отношения Китая с Западом значительно улучшились. Дэн много выезжает за рубеж и имеет несколько дружеских встреч с западными лидерами.
Александр Генис: Другими словами, Кэрил видит 1979 год годом контрреволюции и предвестником 21-го века.
Владимир Гандельсман: Да. Сегодня Советского Союза нет, Китай – капиталистическая, в сущности, страна, Иран – теократическое государство и пр. Все это началось в 1979 году. Кто тогда мог это предсказать? Большая часть исследований Кэрил посвящена автократическим государствам. Важным исключением , занявшим однц пятую книги, является восхождение Маргарет Тэтчер в Англии, которая стала премьер-министром все в том же судьбоносном 1979 году.
Александр Генис: Знаете, Володя, я ведь хорошо помню это время. Я тогда впервые приехал в в Англию, и удивился тому, какой обшарпанной выглядела страна. Повсюду что-то не работало, везде кто-то бастовал, штукатурка осыпалась, и на стенах писали гадости. Но главное - фунт стерлингов стоил столько же, сколько доллар. При Марк Твене соотношение было 5:1, после войны - 2:1, но паритет считался неслыханным и унижал англичан. Особенно того, кто выстояв со мной очередь в театральную кассу Стрэтфорда, обнаружил, что билеты ему не по карману.
Таковым было наследие государственного социализма, который треть века разорял Англию. Национализировав промышленность, лейбористское правительство добилось того, что она перестала работать. Налоги забирали половину доходов и были устроены таким образом, что после всех выплат директор банка получал на руки немногим больше, чем его клерк. Такая справедливость не устраивала первого и не помогала второму. Англия превращалась в заштатную державу, уступавшую конкурентам во всем, кроме древностей.
Чтобы привести Англию в чувство, Тэтчер понадобилась революции, которую ей до сих пор не простили. Она продала убыточные национализированные предприятия в частные руки, заставив почти миллион рабочих искать себе иное занятие. Еще 10 000 бизнесов разорились, не пережив новой политики.
Владимир Гандельсман: Многие ей этого так и не простили. Что и понятно, ведь ее миссией было изменить экономику и остановить, казалось бы, неостановимый спад, сделать так, чтобы демократические тенденции стали более стабильными, - короче говоря, изменить направление движения страны. И это следовало сделать демократическим путем перед лицом организованного сопротивления, длившегося десятилетиями.
Александр Генис: Всенародной любви не было, но Тэтчер ведь ее и не искала.
Владимир Гандельсман: Она и впрямь не стремилась быть унификатором. Об этом пишут многие комментаторы, к которым сейчас и обратимся.
Так Чарльз Мур, издавший первый том биографии Тэтчер. Он пишет, что консенсус ее не интересовал, она его презирала. Так что, учитывая то, чем была Британия после войны, Маргарет Тэтчер была контрреволюционером. В ее предвыборном манифесте говорилось: «Причина нашей экономической слабости отчасти заключается в ошибочном мнении, что все классы в нашем обществе в конечном счете одно и то же и хотят одного и того же. Это не так». От идеи, что мы отнюдь не единодушная и благополучная семья, она никогда не отклонялась.
Александр Генис: Маргарет Тэтчер изначально была аутсайдером, и это часто бывает с теми, кто впоследствии становятся политиками, нарушающими общее спокойствие.
Владимир Гандельсман: Совершенно верно. Консервативная партия в пору ее юности – да и во время ее политической карьеры – состояла в основном из мужчин, землевладельцев и аристократов. В парламенте были так называемые «рыцари графств», получавшие свой титул «сэр» от королевы за долгую и добросовестную службу, это были в большинстве своём участники Второй мировой войны. Их роднила строгая дисциплина и патриотизм, который был превыше любой идеологии. Маргарет Тэтчер был в оппозиции всему этому.
Александр Генис: Она ведь была внучкой сапожника и дочерью бакалейщика из провинциального городка Грэнтем, вполне респектабельного, но не роскошного.
Владимир Гандельсман: Да, но ее отец был членом городского управления, и часто говорил дочери: «Никогда ничего не делай только потому, что это делает большинство». Мы знаем, что это оказало огромное влияние на формирование характера дочери.
Изученная Чарльзом Муром переписка 40-х и 50-х годов прошлого столетия проливает свет на жизнь Тэтчер в студенческие годы. Она уже тогда демонстрировала политические амбиции, была серьезной студенткой, влюбленной в свое дело женщиной.
Среди откровений на страницах издания есть и относящиеся к Фолклендской войне 1982 года. Автор пишет, что Тэтчер, сидя дома на своей постели, плакала, узнав о жертвах в ходе этого кратковременного, но кровопролитного конфликта с Аргентиной из-за спорных островов на юге Атлантики. Мужу Дэнису пришлось даже утешать пораженную горем супругу, опираясь на собственные воспоминания о Второй мировой войне. Название книги «Маргарет Тэтчер, авторизованная биография, первый том: Без разворотов» основано на известной фразе политика о том, что она, как леди, не делает в своем курсе поворотов на 180 градусов. По словам заранее ознакомленных с биографией критиков, она рисует портрет женщины, чьи энергия и порыв позволяли ей сметать все встававшие на пути преграды.
Александр Генис: В Америке политик может покинуть арену политической жизни с высоко поднятой головой. Лучший пример - президент Картер. Но в Британии – и это почти аксиома – карьера политика заканчивается неудачей.
Владимир Гандельсман: Да, отставка Маргарет Тэтчер была более жестокой, чем у многих других – она была выброшена с Даунинг-стрит, места резиденции премьер-министра, в середине своего срока соратниками по партии, и своё смещение с должности она считала предательством. Её жизнь после отставки также была печальна. Ко времени ее смерти было широко известно, что у нее были многолетние проблемы со здоровьем, что она была совершенно одинока после смерти мужа в 2003-м году. Обыватели были удивлены, что она живет сама по себе, в одиночестве, в гостинице “Ритц”. К этой грустной картине Роберт Харрис, ее спичрайтер, кое-что добавляет в своей книге «Жизнь Маргарет Тэтчер». Там нет общеизвестного, но есть некоторые детали последнего 20-летия – она попивала, серия инсультов привела к тому, что она не могла закончить предложение…
Александр Генис: Не забудем все же, что после смерти Маргарет Тэтчер удостоилась всех возможных почестей, сравнимых разве что с почестями, каких был удостоен Уинстон Черчилль. Для Британии это был повод воздать должное своему премьер-министру.
Владимир Гандельсман: Но и отметить, как противоречиво было ее правление, сколько споров разгоралось вокруг, сколько за время ее премьерства было в офисе и вокруг успехов и провалов. Общее суждение таково, что под ее руководством Англия стала более успешной страной, но и более неоднозначной, изменчивой, что ли. Ради живости характеристики можно привести несколько суждений о Тэтчер, приведенных в книге Джулиана Барнса.
Александр Генис: Знаменитого английского писателя, эссеиста и лауреата Букеровской премии…
Владимир Гандельсман: У него есть книга «Письма из Лондона», там он приводит, например, реакцию поэта Филипа Ларкина на встречу с Тэтчер: «Мне ударила в глаза вспышка синевы. О, что за стальное лезвие!» Даже президент Миттеран, который, есть основания предполагать, в силу как национальных, так и политических причин мог бы обладать иммунитетом, покоряется: «Глаза Сталина, голос Мэрилин Монро». И вот еще одна остроумная характеристика, данная ей тем же Филипом Ларкиным: «С самого начала первостатейной привлекательной чертой Маргарет Тэтчер была ее железобетонная убежденность. Ее «величайшей добродетелью, - сказал он в 1979 году - было сказать, что два плюс два - четыре, что в наши дни так же непопулярно, как и всегда».
Владимир Гандельсман: В начале 1978 года самая большая страна в мире – Советский Союз - и самая многонаселенная страна Китай казались нерушимым монолитом коммунистической идеологии. Иран возглавлял шах, а престарелый лидер церковной оппозиции аятолла Хомейни находился в изгнании в Ираке. Афганистан был под контролем генерала Мухаммеда Дауда, светски образованного, озабоченного модернизацией страны, правами женщин, представлявшего основную угрозу автократическому правлению, где верховодили коммунистические идеи. Казалось в ту пору, что железный занавес будет вечно отделять свободный мир от несвободного. Холодная война была доминирующим фактором в глобальной политике.
Александр Генис: Однако, в том же в 1979 году польский кардинал Кароль Войтыла, бывший уже папой Иоанном Павлом 2-м словно бы благословил Польшу на борьбу с коммунизмом.
Владимир Гандельсман: Да, именно в 1979 году, летом, папа впервые приехал в Польшу как глава католической церкви. Для поляков, находившихся под властью атеистического просоветского режима, избрание их соотечественника папой стало духовным толчком к борьбе и появлению движения «Солидарность». «Без него коммунизм бы не кончился или, по крайней мере, это произошло бы намного позднее и с большей кровью», - так передавала слова бывшего лидера «Солидарности» Леха Валенсы британская газета Financial Times.
Тут всеи началось. Советский блок дал трещину. Шах отправился в изгнание. «Национальный фронт» под руководством аятоллы Хомейни сформировал правительство, а большинство участников референдума поддержало создание Исламской Республики Иран. В Афганисатне Дауд был свергнут и убит годом раньше, исламисты начали войну сопротивления с его преемниками и по сути объявили всему миру джихад, который длится по сей день. В 1979 году лидер Китая Дэн Сяопин посетил США, где встречался с президентом Джимми Картером в Белом доме. Благодаря Дэну отношения Китая с Западом значительно улучшились. Дэн много выезжает за рубеж и имеет несколько дружеских встреч с западными лидерами.
Александр Генис: Другими словами, Кэрил видит 1979 год годом контрреволюции и предвестником 21-го века.
Владимир Гандельсман: Да. Сегодня Советского Союза нет, Китай – капиталистическая, в сущности, страна, Иран – теократическое государство и пр. Все это началось в 1979 году. Кто тогда мог это предсказать? Большая часть исследований Кэрил посвящена автократическим государствам. Важным исключением , занявшим однц пятую книги, является восхождение Маргарет Тэтчер в Англии, которая стала премьер-министром все в том же судьбоносном 1979 году.
Александр Генис: Знаете, Володя, я ведь хорошо помню это время. Я тогда впервые приехал в в Англию, и удивился тому, какой обшарпанной выглядела страна. Повсюду что-то не работало, везде кто-то бастовал, штукатурка осыпалась, и на стенах писали гадости. Но главное - фунт стерлингов стоил столько же, сколько доллар. При Марк Твене соотношение было 5:1, после войны - 2:1, но паритет считался неслыханным и унижал англичан. Особенно того, кто выстояв со мной очередь в театральную кассу Стрэтфорда, обнаружил, что билеты ему не по карману.
Таковым было наследие государственного социализма, который треть века разорял Англию. Национализировав промышленность, лейбористское правительство добилось того, что она перестала работать. Налоги забирали половину доходов и были устроены таким образом, что после всех выплат директор банка получал на руки немногим больше, чем его клерк. Такая справедливость не устраивала первого и не помогала второму. Англия превращалась в заштатную державу, уступавшую конкурентам во всем, кроме древностей.
Чтобы привести Англию в чувство, Тэтчер понадобилась революции, которую ей до сих пор не простили. Она продала убыточные национализированные предприятия в частные руки, заставив почти миллион рабочих искать себе иное занятие. Еще 10 000 бизнесов разорились, не пережив новой политики.
Владимир Гандельсман: Многие ей этого так и не простили. Что и понятно, ведь ее миссией было изменить экономику и остановить, казалось бы, неостановимый спад, сделать так, чтобы демократические тенденции стали более стабильными, - короче говоря, изменить направление движения страны. И это следовало сделать демократическим путем перед лицом организованного сопротивления, длившегося десятилетиями.
Александр Генис: Всенародной любви не было, но Тэтчер ведь ее и не искала.
Владимир Гандельсман: Она и впрямь не стремилась быть унификатором. Об этом пишут многие комментаторы, к которым сейчас и обратимся.
Так Чарльз Мур, издавший первый том биографии Тэтчер. Он пишет, что консенсус ее не интересовал, она его презирала. Так что, учитывая то, чем была Британия после войны, Маргарет Тэтчер была контрреволюционером. В ее предвыборном манифесте говорилось: «Причина нашей экономической слабости отчасти заключается в ошибочном мнении, что все классы в нашем обществе в конечном счете одно и то же и хотят одного и того же. Это не так». От идеи, что мы отнюдь не единодушная и благополучная семья, она никогда не отклонялась.
Александр Генис: Маргарет Тэтчер изначально была аутсайдером, и это часто бывает с теми, кто впоследствии становятся политиками, нарушающими общее спокойствие.
Владимир Гандельсман: Совершенно верно. Консервативная партия в пору ее юности – да и во время ее политической карьеры – состояла в основном из мужчин, землевладельцев и аристократов. В парламенте были так называемые «рыцари графств», получавшие свой титул «сэр» от королевы за долгую и добросовестную службу, это были в большинстве своём участники Второй мировой войны. Их роднила строгая дисциплина и патриотизм, который был превыше любой идеологии. Маргарет Тэтчер был в оппозиции всему этому.
Александр Генис: Она ведь была внучкой сапожника и дочерью бакалейщика из провинциального городка Грэнтем, вполне респектабельного, но не роскошного.
Владимир Гандельсман: Да, но ее отец был членом городского управления, и часто говорил дочери: «Никогда ничего не делай только потому, что это делает большинство». Мы знаем, что это оказало огромное влияние на формирование характера дочери.
Изученная Чарльзом Муром переписка 40-х и 50-х годов прошлого столетия проливает свет на жизнь Тэтчер в студенческие годы. Она уже тогда демонстрировала политические амбиции, была серьезной студенткой, влюбленной в свое дело женщиной.
Среди откровений на страницах издания есть и относящиеся к Фолклендской войне 1982 года. Автор пишет, что Тэтчер, сидя дома на своей постели, плакала, узнав о жертвах в ходе этого кратковременного, но кровопролитного конфликта с Аргентиной из-за спорных островов на юге Атлантики. Мужу Дэнису пришлось даже утешать пораженную горем супругу, опираясь на собственные воспоминания о Второй мировой войне. Название книги «Маргарет Тэтчер, авторизованная биография, первый том: Без разворотов» основано на известной фразе политика о том, что она, как леди, не делает в своем курсе поворотов на 180 градусов. По словам заранее ознакомленных с биографией критиков, она рисует портрет женщины, чьи энергия и порыв позволяли ей сметать все встававшие на пути преграды.
Александр Генис: В Америке политик может покинуть арену политической жизни с высоко поднятой головой. Лучший пример - президент Картер. Но в Британии – и это почти аксиома – карьера политика заканчивается неудачей.
Владимир Гандельсман: Да, отставка Маргарет Тэтчер была более жестокой, чем у многих других – она была выброшена с Даунинг-стрит, места резиденции премьер-министра, в середине своего срока соратниками по партии, и своё смещение с должности она считала предательством. Её жизнь после отставки также была печальна. Ко времени ее смерти было широко известно, что у нее были многолетние проблемы со здоровьем, что она была совершенно одинока после смерти мужа в 2003-м году. Обыватели были удивлены, что она живет сама по себе, в одиночестве, в гостинице “Ритц”. К этой грустной картине Роберт Харрис, ее спичрайтер, кое-что добавляет в своей книге «Жизнь Маргарет Тэтчер». Там нет общеизвестного, но есть некоторые детали последнего 20-летия – она попивала, серия инсультов привела к тому, что она не могла закончить предложение…
Александр Генис: Не забудем все же, что после смерти Маргарет Тэтчер удостоилась всех возможных почестей, сравнимых разве что с почестями, каких был удостоен Уинстон Черчилль. Для Британии это был повод воздать должное своему премьер-министру.
Владимир Гандельсман: Но и отметить, как противоречиво было ее правление, сколько споров разгоралось вокруг, сколько за время ее премьерства было в офисе и вокруг успехов и провалов. Общее суждение таково, что под ее руководством Англия стала более успешной страной, но и более неоднозначной, изменчивой, что ли. Ради живости характеристики можно привести несколько суждений о Тэтчер, приведенных в книге Джулиана Барнса.
Александр Генис: Знаменитого английского писателя, эссеиста и лауреата Букеровской премии…
Владимир Гандельсман: У него есть книга «Письма из Лондона», там он приводит, например, реакцию поэта Филипа Ларкина на встречу с Тэтчер: «Мне ударила в глаза вспышка синевы. О, что за стальное лезвие!» Даже президент Миттеран, который, есть основания предполагать, в силу как национальных, так и политических причин мог бы обладать иммунитетом, покоряется: «Глаза Сталина, голос Мэрилин Монро». И вот еще одна остроумная характеристика, данная ей тем же Филипом Ларкиным: «С самого начала первостатейной привлекательной чертой Маргарет Тэтчер была ее железобетонная убежденность. Ее «величайшей добродетелью, - сказал он в 1979 году - было сказать, что два плюс два - четыре, что в наши дни так же непопулярно, как и всегда».
