Еще одно возвращение к Коулмену Хокинсу – его роль в джазе, его страсть к миру звуков
«До поздних шестидесятых, когда гитара и электронные инструменты появились на авансцене, звук современного джаза, используя любимое выражение аранжировщика Билла Рассо, был «теноризирован».
Йоахим Берендт «Книга Джаза»
Где бы вы ни были и на чем бы вы нас ни слушали, добро пожаловать в клуб «Времени Джаза». «Время Джаза» — это история американской музыки от рэгтайма, диксиленда, блюза, свинга, бибопа, кула, Третьего Течения и до авангарда, фьюжн и фольклорного джаза. У микрофона в Париже — Дмитрий Савицкий.
Holiday & Pres — The man I love — 3:08 (Complete Billie Holiday-Lester Young - Fremeaux & Associes)
Песня надежды братьев Джорджа и Айры Гершвинов «The man I love», «Мужчина, которого я люблю. Он появится в один прекрасный день: большой и сильный и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы он остался….» Альбом-компиляция из трех дисков «Билли Холидей и Лестер Янг». На все 64 песни ноль конкретной информации о датах исполнения и лишь общий список музыкантов, которые аккомпанируют Билли — то там, то здесь. Труба, скорее всего Роя Элдриджа; рояль, может быть, Каунта Бейси. Кенни Кларк — ударные. И лишь один тенор-саксофон присутствует либо obbligato, либо с собственным соло. Это — Лестер Янг.
Однако не он сегодня герой этой первой части «Времени Джаза», а Коулмен Хокинс. Это Хокинс записал в 1943 году «дух захватывающее» по словам Берендта соло «The man I love». Но практически ни один историк джаза не пишет о Коулмене Хокинсе, не упоминая Лестера Янга. О них пишут как о паре. О двух полюсах тенор-саксофона, о черном и белом, об огне и воде.
В 1939 году Хокинс, Хок вернулся из Европы, где он выступал с огромным успехом, даже с триумфом. Заодно его турне было первой возможностью для европейских джазменов попробовать свои силы с легендарным Бином (вторая кличка Хока). Конечно, во Франции жил Сидней Беше, но Хок с его тенором заставил на время забыть о сопрано-саксе Беше.
Итак, за четыре года до исторической записи Хокинсом «The man I love», он вернулся в Нью-Йорк и засел в клубе для музыкантов «Nightsy Johnson». Он жаждал узнать, в каком направлении двинулись остальные тенора джаза. Несколько вечеров он просто сидел и слушал, а потом появился со своим саксом. На сцене пела Билли Холидей и ей аккомпанировал Лестер Янг. Когда Леди Дей своим знаменитым волочащимся голосом пропела последние слова песни, она сделала паузу и отчетливо сказала в микрофон, что на сцене клуба ей аккомпанировал величайший тенор-саксофонист в мире… Лестер Янг.
В зале наступила мёртвая тишина — на сцену поднимался Хок. Он шепнул пианисту название композиции и вступил сразу в бешеном темпе, о котором позже трубач Рекс Стюарт сказал:
«Я не помню, что именно он играл, но темп был невообразимым. Он отыграл всю композицию соло, затем сошел со сцены, уселся на табурет в баре и заказал выпить. Хок любил настоящие дуэли. Но никто, ни Чу Берри, ни Дон Байез, которые были в тот вечер в клубе, не изъявили желание продолжить соревнование. Тогда Хок вернулся на сцену и сыграл какую-то балладу, то украшая её, как новогоднюю елку, то погружаясь на дно грусти, и закончил её невероятной каденцией, сорвав шквал аплодисментов. Затем он медленно начал играть «Honeysuckle Rose», жестом приглашая Чу Берри и Дона Байеза присоединиться. Что они и сделали.
Лестер Янг и Билли Холидей сидели в полутьме бара и о чем-то тихо разговаривали…».
Coleman Hawkins — Honeysuckle Rose — 2:45 (Coleman Hawkins - His All Stars Jam Band – Affinity)
«Honeysuckle Rose» Фатса Уоллера и Энди Разафа. Коулмэн Хокинс и его оркестр «All Stars Jam Band». Фирма «Affinity» на этом альбоме из шести дисков ставит чудесную дату – «между 1929 и 1941 годом». Я предполагаю, так как слышна гитара Джанго Рейнхардта, что это скорее всего сороковой год.
Но ответим дуэту Билли Холидей и Лестера Янга той же песней, той же композицией. Хок вступает почти что на третьей минуте. До этого слышна лишь ритм группа и глубокие вздохи контрабасиста Оскара Петифорда:
Coleman Hawkins — The Man I Love — 5:07 (Coleman Hawkins - The Bebop Years – Proper Rds)
«The Man I Love» Джорджа Гершвина. Хок – тенор-сакс и лидер; Эдди Хейвуд – рояль; Оскар Петифорд – контрабас и Шелли Манн – ударные. 23 декабря 43 года, Нью-Йорк.
Коулмен Хокинс, 1946
Коулмэн Хокинс родился 21 ноября 1904 года в Сент-Джозефе, штат Миссури. Хока называют «отцом тенор-саксофона». В 1921 году, когда Хок начал играть в оркестре «Джазовые Гончие Мамми Смис», тенор-саксофон входил в категорию таких странных инструментов, как эуфониум (из семейства туб), сузафон (похожий на геликон) или басовой саксофон – самый крупный в семействе саксов, гораздо крупнее баритон-саксофона. В 1923 году Хок появился в Нью-Йорке вместе с «Джазовыми Гончими». Он играл блюзовые вещички и джаз в переходном для того времени стиле, в котором играли Кинг Оливер и Луи Армстронг. Он был одним из тех редких афроамериканцев, что играли в Чикаго с белыми джазменами. В том же 1923 году Хокинс вошел в состав оркестра Флетчера Хендерсона и задержался в этом оркестре до 1934 года. Он стал первым тенор-саксофонистом солистом. Первым тенор-саксофонистом виртуозом эпохи свинга. Он же был первым джазменом, который начал записываться с молодыми европейскими музыкантами: в Англии, Голландии и с Джанго Рейнхардтом в Париже.
Честно говоря, я не знаю каким образом наши многоуважаемые слушатели насчитали 27 российских городов на букву «Ы». Я нашел лишь город Ыб в Коми (сноска прилагается: http://autotravel.ru/towns.php?l=%DB ) и надеюсь, что там тоже слушают еженедельное и свингующее «Время Джаза», как и в городах и сёлах на все остальные буквы русского алфавита, исключая твердый и мягкий знаки. Вы можете слушать нас на коротких волнах «Свободы», через спутники HotBird и AsiaSat-3, а так же, стабильно и без помех, с нашего сайта www.svoboda.org.
«The Man I Love» в исполнении Хокинса звучала не раз во «Времени Джаза», но не в сегодняшнем контексте. А вот одна из самых феноменальных пьес Хока «Пикассо». Невероятное соло:
Coleman Hawkins — Picasso — 3:16 (Coleman Hawkins - The Bebop Years - Proper Rds)
«Picasso» - композиция и соло Коулмена Хоукинса. Голливуд, Калифорния июль 1948 года.
Йоахим Берендт писал, что «композиция основана на гармонических структурах хокинской импровизации на тему «Тело и Душа», но она (ни мало, ни много! ДС) напоминает структуру соло для скрипки баховской «Чаконы» из ре-минорной Партиты. Та же барочная жизненная сила и прямолинейность».
Тут Берендт меня просто прикончил.
«Rosetta» Ёрла Хайнза и Хэнри Вуда. Коулмен Хокинс – тенор-саксофон; Ёрл Хайнз – фортепьяно; Джордж Такер – контрабас и Оливэр Джэксон – ударные. Март 1965 года, Нью-Йорк.
В декабре 1967 года, когда Коулмен Хокинс выступал в знаменитом лондонском клубе «Ronnie Scott’s», Макс Джоунс английский историк джаза и радиожурналист, со-основатель журнала «Jazz Music» и постоянный автор журнала «Melody Maker», сделал с ним интервью. Основной и повторяющийся мотив монолога Хока: «Я люблю слушать и учиться: слушать музыку, разговоры, весь мир звуков и учиться».
Coleman Hawkins — Put On Your Old Grey Bonnet — 9:57 (Coleman Hawkins - Today And Now – Impulse)
«Put On Your Old Grey Bonnet», «Надень-ка твой старый серый чепчик с лентами…» — музыка Уенрича. На самом деле песня-стандарт, слова к которой написал Стенли Мёрфи, о пожилой паре, сидящей на веранде и размышляющей о пятидесяти годах совместной жизни.
Но в данном случае: Хок лидер квартета – тенор-саксофон; Томми Флэнэгэн – рояль; Мэйджор Холлей – контрабас и Эдди Лок – ударные. Руди ван Гельдер записал этот квартет для «Импульса» 9 сентября 1962 года.
К этому времени двойник Хока, Лестер Янг, три года как уже был в могиле: наркотики и алкоголь позволили ему дотянуть лишь до 49 лет. Берендт пишет, что Хок был Рубенсом джаза, тяжеловесом, эротически экспрессивным, полным жизненной силы. А Лестер Янг, «През» - Сезанном, который, как французский живописец, предтеча модернистов, подготовил, вымостил дорогу современному джазу.
Сэм Гуди был владельцем магазина граммофонных пластинок в Нью-Йорке и Лондоне. От него Макс Джоунс узнал, что Коулмен Хокинс часто заходил в его магазин и покупал симфонии, записи камерной музыки, иногда оперы, но никогда – джаз. Хок согласился, что он действительно не покупает пластинки джаза, «…но, сказал он, его верность и любовь к таким джазменам, как Дюк Эллингтон, Бенни Картер, Тэдди Уилсон и ко многим другим мастерам джаза, не иссякает».
«На самом деле, улыбнулся Хок, мне не нужны пластинки джаза, мне их присылают».
Coleman Hawkins — I Remember You — 3:56 (Coleman Hawkins - Desafinado – Impulse)
«I Remember You», «Я помню тебя» Виктора Шёртзингера. Коулмен Хокинс – тенор-сакс и лидер; Гарри Голбрайс и Хоуард Коллинс – гитары; Мэйджор Холей – контрабас; Эдди Лок – ударные; Вилли Родригез – перкашн и Томми Флэнэгэн – на этот раз – клаве, то есть кубинский идиофон, две палочки из твердого дерева, задающие ритм ансамбля. Записанный Руди ван Гельдером, и вышедший на «Импульсе», диск «Desafinado».
Хок радушно принял музыку бибопа, а позже и бразильские ритмы, но фри-джаз он не только не принял, но и выступал против него весьма враждебно.
В конце беседы с Максом Джоунсом, Хок сказал, что «многие молодые джазмены не хотят учиться … и эти коты не могут играть. По крайней мере, то, что я слышал, это не музыка. Один из них, я не хочу называть его имя, он нынче весьма знаменит, попросил меня дать ему пару уроков. Почему? Потому что он ничему не научился. Мой ударник, Эдди Лок, говорит: вместо того, чтобы слушать Баха, Берга или Шостаковича, они слушают точно таких же сумасшедших котов, как они сами».
- И я сказал Хок, - (это последняя фраза интервью с ним), - я знаю, что пока они играют эти вещички, я могу быть спокоен, я тихо-мирно буду расти до миллионера…».
Эта фраза подводит нас ко второму и последнему на сегодня юбиляру ноября. Это не о нем, не о нем прямо говорил Хок, а скажем так, о его старшем брате и учителе.
Дон Черри
Восемнадцатого ноября 1936 года в Оклахома-Сити родился трубач, флейтист, пианист и композитор Дональд, «Дон», Черри. Он был метисом – мать индианка из племени Чокто, отец – афроамериканец. Вырос он в Лос-Анджелесе и стал младшим братом Орнетта Коулмена. Получается , что у нас сегодня ДВА Коулмэна, хотя один – лишь в упоминаниях. На этом сегодня и закончится «Время Джаза» - Дон Черри и его, вне времени и вне стилей, труба. Кстати, я часто останавливаюсь возле витрины магазина музыкальных инструментов недалелко от дома, на rue Monge… Там стоят вертикально, как и положено, две «карманных» трубы (300 евро), на которых играл Дон Черри. Он играл только на этих карманных трубах, pocket trumpets…
Вот его отрывок из его «Симфонии Для Импровизаторов», попурри из трех тем «Голая Творческая Любовь», «Что именно НЕ серьезно» и «Детское счастье»…
Symphony for Improvisers; Nu Creative Love; What's Not Serious; Infant Happiness – 19:43 (Don Cherry - Symphony for Improvisers - Blue Note)
«Symphony for Improvisers; Nu Creative Love; What's Not Serious; Infant Happiness». Все это — творчество Дона Черри, чья эволюция была не прямолинейной, богата событиями творческими и событийными…
Но на этом наше «Время Джаза», увы, оттикало и подошло к концу. Я буду вновь в вашей компании через неделю. Наш адрес www.svoboda.org. Всегда с вами – ваш ДС!
