Краткая беседа Путина с Жириновским в жанре отеческого внушения обернулась сенсацией. Жириновский извинился. Быть может, впервые в жизни.
Произошло это неслыханное событие на пленарном заседании Госдумы. Бессменный лидер ЛДПР вышел на трибуну и прямо так и заявил: "Я сожалею, хоть большинство меня и поддержало", и только враг мог бы счесть эти слова попыткой оправдаться или даже доказать свою правоту. Как и другие слова, сказанные Владимиром Вольфовичем в ходе его сбивчивой покаянной речи. Ну разве что он уточнил значение некоторых выражений, которые употребил три недели назад в ходе прогремевшей дискуссии на метровом телеканале.
Так, словосочетание "колючая проволока", которой он пожелал оградить Кавказ от России, на деле означало "блок-пост". Расставить их, эти блок-посты по периметру, как во время войны, и никакой колючки не надо, правда же? А словосочетание "контроль над рождаемостью", оказывается, вообще не имело никакого отношения к кавказцам. Жириновский имел в виду "международную практику", но не Россию же, в самом деле. "Не всегда бываешь правильно понят", – благодушно развел руками раскаивающийся.
Духовное преображение Владимира Вольфовича на этом не закончилось. Вслед за покаянными речами прозвучали речи гуманистические, тоже до сих пор немыслимые в устах ветерана политической сцены. Осторожно поддержав грядущий закон о наказании за сепаратистские высказывания, Жириновский неожиданно предостерег депутатов от излишней жестокости в применении этого закона. "Почему не указать домашний арест, почему сразу 20 лет тюрьмы?" – огорчился оратор. Три года максимум, однозначно, добавил он, пробуждая в депутатском корпусе добрые чувства к оступившимся россиянам.
Опять-таки иной злопыхатель скажет, что резко подобревший Жириновский думал в этот момент не про сепаратистов, а про себя. Дескать, это же его речи, пусть и неверно понятые, тянут на полноценный экстремистский срок. И если он опять сорвется, а закон примут в первозданном виде, то сидеть Вольфовичу придется долго.
Злопыхателя посрамим. Во-первых, не родился еще такой судья, который посадит Жириновского. Во-вторых, в роли экстремиста Владимир Вольфович подвизается с момента своего явления в политику, и это настоящий театр, в котором все слова произносятся понарошку. На публику, но не столько для нее, сколько для постановщика, и главная цель высказываний старейшего нашего оппозиционера заключается в том, чтобы измерить глубину эмоций в зрительном зале. Поэтому говорить ему можно практически все.
Позавчера, в самом начале карьеры, он азартно дискредитировал идею либеральной демократии, от которой народ уже устал. Потом в течение долгих лет воспевал идею имперскую. Сегодня же, когда сепаратисты по итогам двух чеченских войн вроде окончательно побеждены и расселились рядом с победителями по всей Руси великой, от Кондопоги до Бирюлева, Жириновский выражает парадоксальную мечту государствообразующих россиян. Их внезапное стремление к сепаратизму. Желание вырваться из той "тюрьмы народов", какой всегда представлялась Россия присоединенным к ней инородцам. Порыв сбежать ото всех, отгородившись визами и колючей проволокой.
И он яростно, срывая аплодисменты, эту мечту декларирует. И когда власть, испытав некоторый ужас от лицезрения русского сепаратизма, его поправляет, Владимир Вольфович, раскланиваясь, охотно приносит извинения. "Я согласился с позицией главы государства по этому вопросу", – сообщает он публике и режиссеру. Присовокупляя, впрочем, маленькую гуманистическую поправочку: на 20 лет все-таки сажать не надо. Тюрем не хватит.
Да, но все-таки какое чудо неслыханное: Жириновский извинился. Он сожалеет, хоть большинство его и поддержало. То ли и вправду утихомирился к старости, то ли пьеска пошла наперекосяк, и тот, кто триумфально мочил в сортире мятежную провинцию, сам вместе со своим народом призадумался о России в иных границах. И если грядущий закон, как советует мудрый вождь ЛДПР, смягчить или просто отложить в сторону, то и президенту можно будет без особого страха высказываться на заданную тему. Будущему президенту, конечно, которому достанется в наследство беспредельная путинская РФ.
Илья Мильштейн – политический комментатор и публицист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции РС.
Произошло это неслыханное событие на пленарном заседании Госдумы. Бессменный лидер ЛДПР вышел на трибуну и прямо так и заявил: "Я сожалею, хоть большинство меня и поддержало", и только враг мог бы счесть эти слова попыткой оправдаться или даже доказать свою правоту. Как и другие слова, сказанные Владимиром Вольфовичем в ходе его сбивчивой покаянной речи. Ну разве что он уточнил значение некоторых выражений, которые употребил три недели назад в ходе прогремевшей дискуссии на метровом телеканале.
Так, словосочетание "колючая проволока", которой он пожелал оградить Кавказ от России, на деле означало "блок-пост". Расставить их, эти блок-посты по периметру, как во время войны, и никакой колючки не надо, правда же? А словосочетание "контроль над рождаемостью", оказывается, вообще не имело никакого отношения к кавказцам. Жириновский имел в виду "международную практику", но не Россию же, в самом деле. "Не всегда бываешь правильно понят", – благодушно развел руками раскаивающийся.
Духовное преображение Владимира Вольфовича на этом не закончилось. Вслед за покаянными речами прозвучали речи гуманистические, тоже до сих пор немыслимые в устах ветерана политической сцены. Осторожно поддержав грядущий закон о наказании за сепаратистские высказывания, Жириновский неожиданно предостерег депутатов от излишней жестокости в применении этого закона. "Почему не указать домашний арест, почему сразу 20 лет тюрьмы?" – огорчился оратор. Три года максимум, однозначно, добавил он, пробуждая в депутатском корпусе добрые чувства к оступившимся россиянам.
Опять-таки иной злопыхатель скажет, что резко подобревший Жириновский думал в этот момент не про сепаратистов, а про себя. Дескать, это же его речи, пусть и неверно понятые, тянут на полноценный экстремистский срок. И если он опять сорвется, а закон примут в первозданном виде, то сидеть Вольфовичу придется долго.
Злопыхателя посрамим. Во-первых, не родился еще такой судья, который посадит Жириновского. Во-вторых, в роли экстремиста Владимир Вольфович подвизается с момента своего явления в политику, и это настоящий театр, в котором все слова произносятся понарошку. На публику, но не столько для нее, сколько для постановщика, и главная цель высказываний старейшего нашего оппозиционера заключается в том, чтобы измерить глубину эмоций в зрительном зале. Поэтому говорить ему можно практически все.
Позавчера, в самом начале карьеры, он азартно дискредитировал идею либеральной демократии, от которой народ уже устал. Потом в течение долгих лет воспевал идею имперскую. Сегодня же, когда сепаратисты по итогам двух чеченских войн вроде окончательно побеждены и расселились рядом с победителями по всей Руси великой, от Кондопоги до Бирюлева, Жириновский выражает парадоксальную мечту государствообразующих россиян. Их внезапное стремление к сепаратизму. Желание вырваться из той "тюрьмы народов", какой всегда представлялась Россия присоединенным к ней инородцам. Порыв сбежать ото всех, отгородившись визами и колючей проволокой.
И он яростно, срывая аплодисменты, эту мечту декларирует. И когда власть, испытав некоторый ужас от лицезрения русского сепаратизма, его поправляет, Владимир Вольфович, раскланиваясь, охотно приносит извинения. "Я согласился с позицией главы государства по этому вопросу", – сообщает он публике и режиссеру. Присовокупляя, впрочем, маленькую гуманистическую поправочку: на 20 лет все-таки сажать не надо. Тюрем не хватит.
Да, но все-таки какое чудо неслыханное: Жириновский извинился. Он сожалеет, хоть большинство его и поддержало. То ли и вправду утихомирился к старости, то ли пьеска пошла наперекосяк, и тот, кто триумфально мочил в сортире мятежную провинцию, сам вместе со своим народом призадумался о России в иных границах. И если грядущий закон, как советует мудрый вождь ЛДПР, смягчить или просто отложить в сторону, то и президенту можно будет без особого страха высказываться на заданную тему. Будущему президенту, конечно, которому достанется в наследство беспредельная путинская РФ.
Илья Мильштейн – политический комментатор и публицист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции РС.
