Писатель и музыкант Леонид Гиршович о российских гимнах, музыке и христианстве, музыке и слове:

«Сергей Прокофьев когда-то говорил, что не народ создаёт музыку, а музыка создаёт нацию. В тот момент, когда гимн Александрова стал гимном России, моя лояльность испарилась тотчас. Не может ничего путного быть со страной, которая музыкально олицетворяет себя со сталинским гимном. Самое удивительное, что Россия имеет свой национальный гимн. В конце XVIII века Бортнянский на текст Хераскова написал знаменитый «Коль славен наш Господь в Сионе». Это один из шедевров русского барокко. Здесь текст конгениален музыке. Не знаю, может, слово «Сион» их убивало. Пришлось бы объяснять, что слово «Сион» это не только «сионисты», а многое другое. Нужно какое-то церковное просвещение…».

«Документальное кино»

Режиссёр и сценарист Наталья Акулова и герои её фильмов «Испытатели: между жизнью и смертью» и «Старатели мёртвого города»


«Родной язык»
Разговор об украинском языке с поэтом Остапом Сливинским (Львов):

«Я никогда не воспринимал украинский язык как больной. Тот, кто осознаёт себя больным, является больным. Нужно уметь разговаривать с клетками собственного тела, чтобы выздороветь. Я бы хотел забыть патологическую риторику. Вот мы «искалеченная, больная нация, кто-то нам нанёс травму». Мы сами себя травмируем, повторяя до бесконечности, что мы больны. Украинский язык – совершенно здоровый организм. Единственное, что нам нужно, это развивать его мышцы».

Радиоэссе «Птица над Днепром»

​У Элиаса Канетти, одного из последних великих австрийцев, жившего в Лондоне и писавшего по-немецки, есть художественное исследование «Масса и власть». В этой книге он пишет: "Бессмысленно ​утверждать, что между нациями, народами, нет разницы". Для Англии Канетти находит такой образ: "Насколько связано отношение к морю с английским индивидуализмом? Англичанин видит себя капитаном на борту корабля. Рядом с капитаном – малочисленный экипаж, а вокруг безбрежное море. Он почти один. Море необходимо обуздать. На морской безбрежной глади корабли столь же изолированы, как и люди".
Россию с легкой или тяжелой руки Гоголя мы представляем как Русь-тройку. Эта метафора завершается вроде бы величественно: «…перед нею расступаются народы и государства». Только не ясно, почему они расступаются. Расступаться можно перед королевским кортежем, а можно перед уркой с лезвием между пальцами. В поисках образа Украины я обращаюсь к тому же Гоголю: «…редкая птица долетит до середины Днепра…». Днепр — это река времени, а птица, долетевшая сейчас до середины Днепра, замерла, и не знает, что делать дальше. Она сконфужена, она в недоумении. Что это — транзит или статус-кво? Вот такой гоголевский образ.
Украина — tabula rasa. В этом и преимущество, и слабость. С одной стороны, нет исторической опоры, государственного исторического тыла, с другой — гены не испорчены, так что, может быть, птица и долетит до дальнего берега. Недоговоренность, недолепленность, незавершенность во всем. Камень, пущенный пращей, должен лететь в цель. А он летит куда-то в пустырь.
В словаре международного права есть такое словосочетание — «перемещенное лицо». Так называли, прежде всего, людей, которые, лишившись крова, блуждали по Западной Европе в конце и после второй мировой войны. Несметное количество перемещенных лиц — это одна из трагедий 20-го века. Но если это понятие расширить на всю историю, то тогда придется говорить о перемещенных народах: евреях, ирландцах, армянах и др. Для меня украинцы тоже относятся к таким перемещенным народам. Всё или большая часть того, что было сделано украинцами, сделано вне Украины. Речь идет и о 17-ом веке, и о 18-ом, и 19-ом, и 20-ом. Я имею в виду украинцев, которые осуществляли свой дар и предназначение вне Украины. Для этого им нужна была заграница. Они вносили вклад в чужие культуры. Это был рок украинского народа. Николай (Мыкола) Гоголь был дважды перемещённым лицом. Его отец, Васыль, писал по-украински. Николай (Мыкола) сначала перебрался на территорию русского языка – в Петербург, возненавидел этот город и его обитателей, на восемь лет уехал в Италию, там написал первый полнокровный русский роман о России и красноречиво назвал его "Мёртвые души". Киевский художник и скульптор Александр Архипенко стал классиком модернизма в Америке. Это только два примера. И вот в конце 20-го века у украинцев появился шанс больше не быть перемещенным народом, перемещенными лицами и связать свою судьбу с Украиной. Воспользуются ли современные украинцы этим шансом? Я надеюсь, что никакой украинский поэт больше не напишет строки «на нашій, не своїй землі» (Т. Шевченко). Но ежели не воспользуются, винить будет некого, кроме самих себя.