Решение Замоскворецкого суда Москвы, отправившего "узника Болотной" Михаила Косенко на принудительное лечение, гражданские активисты расценили как возвращение карательной психиатрии. В советское время это был один из методов борьбы с неугодными. В 1977 году при Московской Хельсинкской группе была создана Рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях. Одним из ее организаторов стал Вячеслав Бахмин, который рассказал Радио Свобода, в чем заключаются различия и сходства между практикой советских судов и решением по делу Косенко.



– Можно ли говорить о возвращении в жизнь современной России такого понятия, как карательная психиатрия?

– Пока, к счастью, это единичный случай, который очень напоминает то, что происходило в советское время, и по тому, как это было обставлено, и по тому, что никто не слушает экспертизы независимой, ссылаются на тех экспертов, которые нужны, слушают только мнение прокурора, а защита вообще не принимается в расчет. Сам по себе этот факт, конечно, очень сильно напоминает то, что было в советские времена, но таких примеров, к счастью, сейчас пока не так много. Я не знаю, станет ли это в будущем тенденцией, и тогда можно будет говорить о возвращении карательной психиатрии во всем ее объеме, но пока я думаю, что еще сравнивать с тем, что было в Советском Союзе, немножко рановато.

– В советское время карательная судебная психиатрия применялась как метод воздействия на советских диссидентов.

– Во-первых, в советское время не только диссидентов сажали в психушки. Диссиденты были меньшей частью среди обитателей таких спецпсихбольниц. В большинстве это были люди, которые мешали власти тем или иным способом. Даже если человек просто жаловался на то, что у него там нет горячей воды, или на плохое медицинское обслуживание, если он доставал кого-то этими жалобами, его могли вполне посадить в психиатрическую больницу. Вот только за то, что у него есть такая мания жалобщика, которому все не нравится. Поэтому не только диссиденты были жертвами карательной психиатрии в то время. Просто больше внимания обращали на них, потому что там была четкая политическая составляющая. Сами психиатры действовали под некоторым контролем и под некоторым влиянием Комитета государственной безопасности, партийных властей и так далее.

– Михаилу Косенко трудно приписать какие-то политические амбиции или какую-то политическую активность. Почему принудительное лечение решили применить именно к нему?

– Среди тех, кто вообще был на Болотной, далеко не все имели какие-то политические амбиции. Люди пришли просто по разным причинам, но в общем потому что, они не согласны с тем, что происходит в стране, и хотели каким-то образом свое несогласие выразить. Это естественное желание любого гражданина. И те, кто при этом попал в обвиняемые, это во многом было дело случая – кого опознали, кого увидели и кого хотели наказать показательно, чтобы другим было неповадно. Среди них оказался Косенко, который был одним из таких рядовых, как я понимаю, участников, и ему во многом просто не повезло. Не повезло еще и потому, что он был психически болен какое-то время и находился на учете в психдиспансере, и таким образом представлял очень лакомую мишень, для того чтобы признать его невменяемым и показать, что среди тех, кто ходил на Болотную, были и сумасшедшие, что вообще очень привлекательно для власти. Кому он конкретно мешал, я сказать не могу, просто тут работала машина, которая не особо разбиралась в деталях, а просто перемалывала людей, которые попали в ее жернова, и все.


– Амнистия, которая, возможно, будет по отношению к фигурантам "болотного дела", Михаила Косенко не коснется. Вместо этого будет проводиться каждые полгода его психиатрическое освидетельствование. Можно ли рассчитывать на то, что это освидетельствование будет происходить честно и с точки зрения врачебной правильно?

– Раньше, конечно, главным показателем выздоровления человека было полное признание своей вины, полное признание, что он болен, но сейчас ему стало лучше, и признание, в общем, что он никогда ничего подобного больше делать не будет. И если не было каких-то внешних других показаний, ну, например, его сокамерники или сопалатники не стучали на него, что он на самом деле не раскаялся, а наоборот, вот если все нормально, то его, в принципе, могли выпустить через год-два. Но обычно старались, чтобы человек пробыл там не меньше, чем ему бы дали в зоне срок.

А так пределов пребывания в психбольнице нет. Каждые полгода проходила экспертиза, и такой цикл мог продолжаться бесконечно, пока человек не выздоровеет. Что будет сейчас, мне сказать сложно. Скорее всего, под амнистию он не попадет, потому что его нельзя признать виновным, он не признан виновным, он признан невменяемым. Человек, который совершает преступление в состоянии невменяемости, не может быть виновным, он не отвечал за свои действия. А это значит, что никакая амнистия ему не грозит. Другое дело, что если будет политическое решение, чтобы амнистию применить к фигурантам "болотного дела", то такое же политическое решение может коснуться и его, и он может провести в больнице гораздо меньше времени, чем если бы такого решения не было. Так что будем надеяться, что амнистия все же будет, и тогда его судьба тоже будет несколько смягчена, мне кажется.