В день, когда в Италии готовились вернуть в вертикальное положение затонувший круизный лайнер "Коста Конкордия", корреспондент одной радиостанции произнес: "Будут поднимать гигантского колосса". Фраза нехороша во многих отношениях. Во-первых, в ней совершенно лишнее прилагательное "гигантский", поскольку колосс – это не что иное, как гигантская статуя или сооружение. К слову, часто говорят "большой мегаполис". Это столь же нелепо, это такое же масло масляное, то есть тавтология.

Но более интересно, поскольку менее очевидно, то, что "во-вторых". О корабле сказано так, как будто он живое существо, слова "гигантского колосса" употреблены в родительном падеже. Между тем в русском языке для таких конструкций существует простое правило, разграничивающее мертвую и живую материю. Только если существительное одушевленное, оно должно быть в родительном падеже. Если же неодушевленное – в винительном. То есть в нашем случае должно быть не "поднимать гигантского колосса", а "поднимать гигантский колосс", подобно тому, как поднимают корабль, груз, кирпич или камень. И в самом деле, никому из тех, для кого русский язык родной, не придет в голову сказать, что станут поднимать груза!

Я назвала правило простым, но не очень-то оно простое. Подвох заключается в том, что в нем много исключений, много зыбкого, того, что относится к зоне неопределенности. Почему-то, прости господи, говорят "обнаружить труп", но "обнаружить мертвеца". При этом к трупу применяется местоимение "что", а к мертвецу или покойнику – "кто".

Совсем уж курьезно с микробами, вирусами и бактериями. Язык не распознает их как полноценных живых. Точнее, отказывает им в категории одушевленности. Про какое-нибудь снадобье следует говорить, что оно уничтожает микробы, вирусы и бактерии. Так должно быть, но позиции винительного падежа пошатнуло средство для чистки унитазов. Оно, как уже много лет внушает нам телевизионная реклама, "убивает микробов наповал".