На референдуме, состоявшемся в Швейцарии в минувшее воскресенье, граждане страны большинством голосов отвергли предложение отказаться от обязательной военной службы и заменить нынешнюю призывную армию профессиональной. Реформу поддержали менее 30 процентов проголосовавших. За то, чтобы все осталось по-старому, высказались свыше 70 процентов.

Швейцарские вооруженные силы – по-своему уникальное явление. В стране с населением чуть более 8 миллионов человек насчитывается 140 тысяч военнослужащих, не считая резервистов – это больше, чем численность армий Австрии, Бельгии, Норвегии, Финляндии и Швеции, вместе взятых. Каждый год около 20 тысяч швейцарцев призывного возраста отправляются на сборы, длящиеся от 18 до 21 недели. Можно отслужить и "в один присест" – в течение 300 дней. Оружие военнообязанные могут хранить дома. Существует и альтернативная служба. "Негодными к строевой" признают в среднем около 20% призывников.

Накануне референдума министр обороны Швейцарии Ули Маурер, возглавивший лагерь противников отмены призыва, так обосновывал свою позицию: "Армия добровольцев будет заметно хуже нынешней, она обойдется дороже и не сможет гарантировать безопасность, ведь мы не знаем, сколько будет этих добровольцев, каким образом их набирать..." Такая озабоченность Швейцарии своей безопасностью тем удивительнее, что страна придерживается политики нейтралитета, не имеет проблем в отношениях ни с одним из соседей и более 200 лет не участвовала в войнах с внешним врагом. (Последним вооруженным конфликтом на территории самой Швейцарии была длившаяся менее месяца гражданская война в ноябре 1847 года).

Впрочем, консерватизм, проявленный швейцарцами во время референдума по вопросу о призыве, можно считать одной из основ прямой демократии – необычной системы управления, существующей в этой стране. Граждане Швейцарии голосуют чаще всех в Европе: каждый год там проводятся 3-4 референдума по тем или иным вопросам общенационального или кантонального (страна состоит из 26 провинций-кантонов) значения. Чтобы провести общенациональное голосование, его инициаторы должны собрать 100 тысяч подписей граждан в течение полутора лет и передать их федеральным властям.

Другой вид референдумов направлен на отмену того или иного закона, принятого парламентом, если этот закон не по душе гражданам. Для проведения такого голосования нужно меньшее число подписей – 50 тысяч, собранных в течение ста дней с момента публикации закона, вызывающего возражения. Наконец, существуют и обязательные референдумы – они проводятся в случае внесения парламентом изменений в конституцию: такие изменения обязаны дополнительно одобрить граждане большинством голосов. Причем большинством двойным: за должны быть не только свыше 50% проголосовавших, но и большинство кантонов.

Такая система, существующая с 1848 года, играет на руку менее населенным и более консервативным "сельским" кантонам: голоса тамошних избирателей оказываются как бы весомее, чем поданные их согражданами из крупных городов. Но, как отмечает швейцарский политолог Вольф Линдер, "это плата за федеративный характер государства". Нечто подобное можно наблюдать при выборах президента США, за которого голосуют выборщики от отдельных штатов, так что случалось, что кандидат, набравший большинство голосов избирателей, проигрывал, так как его поддержало меньше штатов, чем его соперника.

Георг Лутц из Центра социальных исследований в Лозанне размышляет о преимуществах и недостатках швейцарской прямой демократии:
– Главный плюс этой системы – непосредственное участие граждан в управлении страной. К числу ее недостатков можно отнести то, что законодательный процесс становится медленнее (любой закон можно оспорить на референдуме, если против него выступает значительное число граждан). Кроме того, в этом процессе задействовано большое число участников: правительство, парламент, различные группы интересов и лобби, участвующие как в подготовке законов, так и в кампаниях перед референдумами, наконец, сами граждане... В результате иногда трудно определить, кто, собственно, за что несет ответственность.

Мнение граждан не так уж редко расходится с позицией властей, и в этом сторонники прямой демократии видят большой плюс: общество имеет возможность регулярно напоминать правительству о том, что в своей деятельности оно обязано учитывать их интересы и взгляды. Наиболее ярко это проявилось в 2009 году во время референдума по вопросу о строительстве минаретов – тогда большинство проголосовавших (57,5% граждан и 22 из 26 кантонов) высказались за запрет такого строительства. При этом правительство в ходе агитационной кампании призывало граждан высказаться против запрета, считая его ущемлением прав мусульманского меньшинства. В других случаях большинство избирателей и правительство едины: так, в июне этого года 78,4% участников референдума поддержали ужесточение закона о предоставлении убежища иностранцам. Сам закон был принят осенью прошлого года и вызвал недовольство левых партий и правозащитных групп, которые инициировали его вынесение на референдум – и проиграли. Кстати, противники модели прямой демократии часто аргументируют тем, что эта система дает большинству возможность придавать своим предрассудкам, в том числе ксенофобским, силу закона.

Впрочем, поражение на референдуме не всегда окончательно. Ведь та или иная мера, отвергнутая большинством граждан на общенациональном уровне, может быть поддержана на уровне кантона или отдельной общины. Так, видимо, случится с предложением о реформе детских дошкольных учреждений, не получившим одобрения большинства кантонов. Крупные города вроде Цюриха или Базеля, где гораздо больше семей с двумя работающими родителями, чем в сельских кантонах, – а именно эти семьи заинтересованы в расширении сети детских садов, – выразили намерение вынести эту реформу на местные референдумы. Там она имеет большие шансы пройти. Тем не менее, по словам Вольфа Линдера, такие прецеденты – проблема для Швейцарии: "В последние 20 лет во время общенациональных референдумов все чаще наблюдается разделение страны по линии “крупные города – сельская местность”. Это угроза национальному единству".

Георг Лутц видит основную проблему в другом:
– Наша система во многом уникальна. Она работает, но иногда возникают ситуации, когда результат становится непредсказуемым, потому что мнение людей может измениться под влиянием тех или иных обстоятельств. Есть и еще один момент: частое голосование приводит к тому, что избиратели несколько устают, поэтому явка на референдумах в последнее время невысока – в среднем 40%.

Оба политолога отмечают, что прямая демократия в их стране – результат специфического многовекового развития (основы Швейцарской конфедерации были заложены в XIII веке). Швейцария всегда была политически, этнически и культурно пестрой. В результате компромиссы, сдержки и противовесы стали основой политической культуры страны. В противном случае Швейцария попросту развалилась бы, что, кстати, чуть было не произошло в середине XIX столетия. Кроме того, в Швейцарии очень сильны традиции местного самоуправления, когда люди сами решают чисто практические вопросы: стоит ли строить новую школу и разрешить ли, к примеру, возведение электростанции в окрестностях их города.

Исторически корни прямой демократии уходят к древнегреческим полисам, а они были совсем небольшими. Платон, размышляя о том, как должно быть устроено идеальное государство, полагал, что количество свободных граждан, обладающих правом голоса на городском собрании, не должно превышать 5 тысяч человек. Ведь чем больше толпа, тем легче ей манипулировать. Возможно, поэтому швейцарцы обычно со скепсисом отвечают на вопрос о том, применим ли опыт их прямой демократии в других странах. В этом отношении с ними солидарен, например, американский исследователь античности Хантер Ролинс, который называет прямую демократию "властью толпы" и предостерегает против ее широкого применения в современном обществе:


Однако сам этот лозунг становится в нынешней Европе все более популярным. За расширение механизмов прямой демократии выступает, к примеру, итальянское движение "5 звезд" во главе с Беппе Грилло, показавшее неплохой результат на февральских парламентских выборах. Подобные требования содержатся и в программах других европейских партий, в основном правопопулистских, таких, как "Истинные финны" или организованное в Чехии Томио Окамурой движение, которое так и называется – "Рассвет прямой демократии". Для популистов идея прямой демократии очень привлекательна, ведь лозунг "Вся власть народу!" отлично "продается" на выборах. Иной вопрос, насколько граждане в той или иной стране способны отличить власть народа от власти демагогов под яркими лозунгами.