Странное, прихотливое пространство – нечто среднее между любительским театром и мастерской художника, с темными закоулками, настольными лампами, светлыми антресолями выставочного зала, похожими на палубу, с просторным ветреным балконом – выходом в небо. Или входом, но явно не парадным: да-да, "Несуществующий этаж" – так называется пространство, в котором проходит V Международный фестиваль квир-культуры, и оно как будто подчеркивает: здесь проникают в культуру, в историю, в науку, в искусство и даже во время – с черного хода, а может, и в окно. На то она и квир-культура, чтобы не ходить прямо, огибать стереотипы, исследовать обратную сторону холста.

Об этом говорили многие на открытии "КвирФеста" – о ценности маргиналий, отклонений от столбового пути культуры, дающих новый толчок к ее развитию. Вряд ли это понимал депутат Виталий Милонов, гулявший у входа в 17-этажный дом, к лифту которого его не пустила охрана. Автор закона о запрете так называемой гей-пропаганды среди детей удивлялся, почему сюда прибывают консулы иностранных государств, почему они поддерживают фестиваль, направленный против этого закона. "Зачем им наши дети?" – спрашивал депутат Милонов, вряд ли подозревая о том, что официальные речи там, наверху, звучат, против обыкновения, не формально, а на редкость тепло, возможно, именно благодаря его печально знаменитому закону. Потому что одно дело – открывать очередное мероприятие, другое – поддерживать людей, в которых летят камни – не фигуральные, а реальные, только потому, что они хотят любить на свой манер и делать это открыто. Почти все, кто взяли в руки микрофон, говорили о том, что восхищаются мужеством и энергией российского ЛГБТ-сообщества, переживающего суровые времена.

Да и сам "КвирФест" на сей раз посвящен 20-летию отмены 121-й статьи Уголовного кодекса, каравшей советских мужчин за гомосексуальные связи. В залах "Несуществующего этажа" разместилась выставка "ЛГБТ: Россия, XX век" – портретная галерея как бы "несуществующего течения", пронизывавшего русскую культуру с начала ХХ века. И даже тот, кому знакома эта тема, возможно, найдет для себя немало нового, не только о том, как менялось отношение к нетрадиционным отношениям от Серебряного века к веку сталинскому и хрущевскому, но и о людях, о которых раньше не было принято говорить в этом ключе. Рядом с вполне ожидаемыми фотографиями – Михаила Кузмина, Зинаиды Гиппиус, Софии Парнок – всплывают лица Анны Ахматовой, Лидии Гинзбург, Фаины Раневской и многих других, не столь известных, но в полной мере прочувствовавших свою исключенность из общества, а то и тяжесть карающего меча.

"Мы все были жертвами. Из-за существования 121-й статьи мы, гомосексуалисты, априори чувствовали себя преступниками. В Советском Союзе мы жили очень закрыто, не было никакой свободы. Впрочем, как говорил Бродский, "я не буду мазать дегтем ворота Родины". Да, меня арестовали по 121-й статье, но по сфабрикованному делу. Произошло это, как и все в нашей стране, тихо. Я откликнулся в защиту высланного Солженицына – написал стихи в сборник, который издали в Париже. Тогда меня вызвали и сказали: "Да, вы можете поехать в Париж и Лондон. Но через Магадан".

Это свидетельство Геннадия Трифонова, писателя и поэта, а рядом – история режиссера Зиновия Корогодского, которого даже Товстоногов не спас от позора и шельмования, когда его осудили за инсценированное изнасилование. "Теперь я свободен, но не чувствую себя в безопасности. Я живу в вечном страхе – боюсь выходить из дома, боюсь, что меня обкрадут, сожгут картины из лагеря". Корогодского как будто перебивает Сергей Параджанов: "В тюрьме жизнь моя имела какой-то смысл… Я не боюсь смерти, но эта жизнь хуже смерти".

Куратор выставки искусствовед Надя Плунгян говорит об удивительном феномене, когда люди рассказывают о своей идентичности не в своем творчестве, не в семье, не в дружеском кругу, а следователю на допросе – и это тоже отражено на выставке. "Или, например, гомосексуальность Лидии Гинзбург – она ведь совершенно не обсуждается, – замечает Надя. – Лидия Гинзбург – выдающаяся исследовательница, автор "Записок блокадного человека". Что это такое? Это ведь тоже хроника стигматизированных людей, хроника социального исключения, наблюдения, как человек постепенно вытесняется из нормальной жизни и начинает функционировать совершенно другим способом. И это, безусловно, резонирует с ее собственными лесбийскими сюжетами, которые она, конечно, замалчивала в советское время. Выставка ставит вопрос, как фабрикуются социальные исключения, рассказывает нам об истории нашего гражданского сознания".

Но "КвирФест" – это не только выставка, это еще и круглые столы, и ворк-шоп "Квир-солидарность", и встреча "гордых родителей" геев и лесбиянок из России и Швеции, и шведский проект GRAVITONAS – новый проект Александра Барда, известного в России как создателя и участника групп Army Of Lovers и Vacuum, и даже – хотя в это трудно поверить, огладываясь на российские реалии, – встреча представителей организации ЛГБТ-полицейских из Швеции и российских полицейских-геев. Возможно, во избежание провокаций, она будет закрытой. Зная, как российская полиция в большинстве случаев относится к ЛГБТ-сообществу, трудно поверить в успех именно этого предприятия, но трудно также не снять шляпу перед дерзновением тех, кто его придумал. Закончится "КвирФест" традиционным рок-концертом, который в этом году будет называться "Питер без гомофобии" и в котором выступят самые разные музыканты: они будут играть и петь в поддержку толерантности и прав человека.