У штаба Алексея Навального в день голосования я провела несколько часов. Мне повезло жить по соседству, так как не очень комфортно день и ночь торчать на улице, пусть даже с одной туалетной кабинкой, двумя обогревателями и двумя термосами. Я так и не поняла, почему прессу не пустили внутрь штаба (даже, простите, в туалет), за исключением, как мне сказали, примерно пяти журналистов. Вроде была аккредитация заранее (объяснение от коренастых охранников), но большинство коллег-журналистов о ней не знали. "Я завскладом. Всего у них пятьдесят стульев. Но вы заранее не аккредитовались, а сейчас уже поздно", – говорит охранник. Через стеклянную дверь штаба видно пустые стулья в зале. Но из других объяснений от работников штаба следует: "Ничего интересного не происходит, все узнаете на улице". В ответ на вопрос об их настроении (интересно же, иначе какой же это репортаж) работники штаба тоже отсылали к пресс-службе.
Абсолютно закрытой зоной является подвал помещения, где, собственно, и находится предвыборный штаб Навального. "Вход только для сотрудников" – гласит вывеска над ведущими в подвал ступеньками.
А пускают ли в другие штабы? Мне особенно не с чем сравнивать, кроме разве что штаба питерского "Яблока", где однажды, во время парламентских выборов, был просто проходной двор...
К тому, что вокруг Алексея Навального создается повышенный спрос методом ограничения предложения, пресса уже привыкла. Новенькими были разве что операторы федеральных телеканалов, один из которых недоуменно поинтересовался у руководителя штаба Леонида Волкова, оторвавшись от видоискателя: "Я не понял, а шеф где?" Первые несколько подходов к прессе Леонид Волков провел один (с часу дня при этом обещали Навального). "Шеф", появившись, делал короткие заявления, не отвечая на вопросы прессы. Но это тоже было привычным и не могло огорчить.
С моей точки зрения, самым интересным был подход к прессе в пять часов вечера, где Леонид Волков сказал, что разрыв между кандидатами – Собяниным и Навальным – небольшой и что, по данным штаба, второй тур неизбежен. Решение о втором туре, заявил Волков, будет зависеть от наличия политической воли... Путина (перед словом "Путин" Волков слегка запнулся, но все-таки произнес его). Это решение, продолжил Волков, "по нашим ощущениям будет принято к семи вечера". "А вот если решение будет отрицательным, то, как мы думаем, у них еще есть время для фальсификаций. В частности, перестали сообщать данные о явке избирателей. Возможно, готовится вброс", – заключил руководитель штаба Навального и ушел в подвал.
К семи часам политическая воля Путина так и не стала явной. "Мы ожидаем решения по второму туру к восьми вечера", – заявил Леонид Волков, ненадолго "вынырнув".
В дворике за аркой в Лялином переулке толпилась в основном пресса, но не только. Импозантный мужчина, представившийся Сергеем Романовым, говорил кому-то по телефону: "Я москвич. О чукчах рассказываю анекдоты, но за них не голосую!" Эмоциональными были и некоторые журналисты: "Я не понимаю, как можно НЕ проголосовать за Навального! Да вы только посмотрите, что он сделал с тротуарами!" С Лялиным переулком, где находится штаб Навального, правда, не сделано ничего особенного, там асфальт, но кругом действительно собянинская плитка, и уже потрескавшаяся. Но в плитке ли дело?
Наконец, после восьми вечера разговоры о политической воле Кремля были забыты, как будто и не возникали, а сообщения о фальсификациях наполнились конкретикой. Алексей Навальный (его личное появление было встречено аплодисментами) и Леонид Волков заявили о трех проблемах: отсутствии официальных данных о явке избирателей, публикации данных КОИБов и, наконец, голосовании на дому, достигающем 8%, тогда как при нормальных выборах оно не превышает 2%. Впрочем, "мы должны разобраться, есть ли фальсификации или их нет, обманывают нас или нет", – сказал Навальный и ушел "координировать работу наблюдателей".
К 22.15 (очевидно, сигнала от Кремля так и не поступило – может быть, в подвале не ловила связь?) штаб определился: фальсификации есть, результаты выборов не признавать по трем вышеозначенным причинам. В ожидании новостей у штаба появился экономист, председатель партии "Гражданская инициатива" Андрей Нечаев. Его обступили сторонники Навального: "Скажите, а стоит ли идти на завтрашний митинг?" – "Думаю, да, – задумчиво сказал Нечаев и продолжил: – Правда, непонятно, с каким лозунгом". – "Может, за честные выборы?" – не удержалась я. "А что это вы так хитро улыбаетесь?" – заявил в ответ Нечаев. Мое предложение было сочтено издевательским, видимо, потому, что лозунги 2011 года о честных выборах, не говоря уже о "Путина на нары" пока позабыты, ради лозунга "Навального в мэры Москвы". "Кто-то до сих пор носит белые ленточки. По-моему, это ничего не даст", – доносится до меня разговор еще двух сторонников Навального.
Журналисты вперемешку с активистами, кучкуясь вокруг газовых обогревателей на улице, обсуждают, почему же Навальный не победил. "На самом деле половина сторонников Навального – с временной регистрацией. Мы застали одного такого парня на участке, пытающимся проголосовать", – делятся коллеги. Я не выдерживаю и начинаю объяснять, что кое-где в Европе, даже не будучи собственником жилья, можно голосовать на муниципальных выборах. "На то мы и Россия", – усмехается коллега. Кто-то говорит о том, что даже 30% Навального – победа над равнодушием, и она сулит возвращение политики. "Меня не пугает национализм Навального, но нужен федерализм, а не имперскость", – говорит коллега, впрочем, сам голосовавший за Навального.
"Сделавшим мой день" человеком оказался прохожий, представившийся Александром Петровичем. Улыбающийся пенсионер, с внуком на плечах, поинтересовался у меня, много ли я поработала для победы Навального. Я, улыбнувшись (надеюсь, что не очень хитро), ответила, что не работала в штабе. "Я хотел записаться в штаб Навального, послушал его и передумал. Я в 1990-м голосовал за Ельцина, записался в его штаб и день и ночь работал на выборах. А уже в 1992 году понял, что этот партайгеноссе нас обокрал. Протестный электорат – демократический – не менее сорока процентов жителей Москвы. Неужели Навальный не понимает, что своей агрессивной риторикой он часть электората отталкивает? Второй раз такой ошибки, как с Ельциным, я не сделаю. Если бы все 40 процентов были его волонтерами, удалось бы "закрыть" все участки и не было бы фальсификаций. Но это не тот человек. Он не демократ". Александр Петрович требовал откровенность за откровенность, и я сказала ему, что я – за Координационный совет оппозиции, в котором собрались бы и Удальцов, и Навальный, и другие. Его в августе передумали собирать, потому что все члены КС поверили в то, что выборы Навального важнее честных выборов... Пенсионер закивал.
Но это мнение мое и Александра Петровича. Есть и другое мнение – о возвращении публичной политики. Я, конечно, соглашусь, хитро улыбаясь, потому что нужна оговорка: главным по-прежнему является наличие санкции Кремля. Это следует из сказанного Леонидом Волковым.
Анастасия Кириленко – специальный корреспондент РС
Абсолютно закрытой зоной является подвал помещения, где, собственно, и находится предвыборный штаб Навального. "Вход только для сотрудников" – гласит вывеска над ведущими в подвал ступеньками.
А пускают ли в другие штабы? Мне особенно не с чем сравнивать, кроме разве что штаба питерского "Яблока", где однажды, во время парламентских выборов, был просто проходной двор...
К тому, что вокруг Алексея Навального создается повышенный спрос методом ограничения предложения, пресса уже привыкла. Новенькими были разве что операторы федеральных телеканалов, один из которых недоуменно поинтересовался у руководителя штаба Леонида Волкова, оторвавшись от видоискателя: "Я не понял, а шеф где?" Первые несколько подходов к прессе Леонид Волков провел один (с часу дня при этом обещали Навального). "Шеф", появившись, делал короткие заявления, не отвечая на вопросы прессы. Но это тоже было привычным и не могло огорчить.
С моей точки зрения, самым интересным был подход к прессе в пять часов вечера, где Леонид Волков сказал, что разрыв между кандидатами – Собяниным и Навальным – небольшой и что, по данным штаба, второй тур неизбежен. Решение о втором туре, заявил Волков, будет зависеть от наличия политической воли... Путина (перед словом "Путин" Волков слегка запнулся, но все-таки произнес его). Это решение, продолжил Волков, "по нашим ощущениям будет принято к семи вечера". "А вот если решение будет отрицательным, то, как мы думаем, у них еще есть время для фальсификаций. В частности, перестали сообщать данные о явке избирателей. Возможно, готовится вброс", – заключил руководитель штаба Навального и ушел в подвал.
К семи часам политическая воля Путина так и не стала явной. "Мы ожидаем решения по второму туру к восьми вечера", – заявил Леонид Волков, ненадолго "вынырнув".
Решение о втором туре, заявил Волков, будет зависеть от наличия политической воли... Путина
Наконец, после восьми вечера разговоры о политической воле Кремля были забыты, как будто и не возникали, а сообщения о фальсификациях наполнились конкретикой. Алексей Навальный (его личное появление было встречено аплодисментами) и Леонид Волков заявили о трех проблемах: отсутствии официальных данных о явке избирателей, публикации данных КОИБов и, наконец, голосовании на дому, достигающем 8%, тогда как при нормальных выборах оно не превышает 2%. Впрочем, "мы должны разобраться, есть ли фальсификации или их нет, обманывают нас или нет", – сказал Навальный и ушел "координировать работу наблюдателей".
К 22.15 (очевидно, сигнала от Кремля так и не поступило – может быть, в подвале не ловила связь?) штаб определился: фальсификации есть, результаты выборов не признавать по трем вышеозначенным причинам. В ожидании новостей у штаба появился экономист, председатель партии "Гражданская инициатива" Андрей Нечаев. Его обступили сторонники Навального: "Скажите, а стоит ли идти на завтрашний митинг?" – "Думаю, да, – задумчиво сказал Нечаев и продолжил: – Правда, непонятно, с каким лозунгом". – "Может, за честные выборы?" – не удержалась я. "А что это вы так хитро улыбаетесь?" – заявил в ответ Нечаев. Мое предложение было сочтено издевательским, видимо, потому, что лозунги 2011 года о честных выборах, не говоря уже о "Путина на нары" пока позабыты, ради лозунга "Навального в мэры Москвы". "Кто-то до сих пор носит белые ленточки. По-моему, это ничего не даст", – доносится до меня разговор еще двух сторонников Навального.
Журналисты вперемешку с активистами, кучкуясь вокруг газовых обогревателей на улице, обсуждают, почему же Навальный не победил. "На самом деле половина сторонников Навального – с временной регистрацией. Мы застали одного такого парня на участке, пытающимся проголосовать", – делятся коллеги. Я не выдерживаю и начинаю объяснять, что кое-где в Европе, даже не будучи собственником жилья, можно голосовать на муниципальных выборах. "На то мы и Россия", – усмехается коллега. Кто-то говорит о том, что даже 30% Навального – победа над равнодушием, и она сулит возвращение политики. "Меня не пугает национализм Навального, но нужен федерализм, а не имперскость", – говорит коллега, впрочем, сам голосовавший за Навального.
"Сделавшим мой день" человеком оказался прохожий, представившийся Александром Петровичем. Улыбающийся пенсионер, с внуком на плечах, поинтересовался у меня, много ли я поработала для победы Навального. Я, улыбнувшись (надеюсь, что не очень хитро), ответила, что не работала в штабе. "Я хотел записаться в штаб Навального, послушал его и передумал. Я в 1990-м голосовал за Ельцина, записался в его штаб и день и ночь работал на выборах. А уже в 1992 году понял, что этот партайгеноссе нас обокрал. Протестный электорат – демократический – не менее сорока процентов жителей Москвы. Неужели Навальный не понимает, что своей агрессивной риторикой он часть электората отталкивает? Второй раз такой ошибки, как с Ельциным, я не сделаю. Если бы все 40 процентов были его волонтерами, удалось бы "закрыть" все участки и не было бы фальсификаций. Но это не тот человек. Он не демократ". Александр Петрович требовал откровенность за откровенность, и я сказала ему, что я – за Координационный совет оппозиции, в котором собрались бы и Удальцов, и Навальный, и другие. Его в августе передумали собирать, потому что все члены КС поверили в то, что выборы Навального важнее честных выборов... Пенсионер закивал.
Но это мнение мое и Александра Петровича. Есть и другое мнение – о возвращении публичной политики. Я, конечно, соглашусь, хитро улыбаясь, потому что нужна оговорка: главным по-прежнему является наличие санкции Кремля. Это следует из сказанного Леонидом Волковым.
Анастасия Кириленко – специальный корреспондент РС
