Обычно саммиты "Группы 20" интереса не вызывают. Однако нынешний, в Санкт-Петербурге, может стать исключением. Он проходит накануне военной операции против режима Асада и, что еще важнее, в условиях нарастающего противостояния России и США.

Сирийская проблематика не входит в повестку дня саммита. Но, скорее всего, она всплывет в официальных дискуссиях и уж точно станет главной темой многочисленных пресс-конференций. США и пара других участников будут обосновывать необходимость военной операции против Асада. Путин потребует неопровержимых доказательств того, что химическое оружие применено именно Дамаском; будет пугать мир последствиями удара по ключевым объектам сирийского режима и одновременно предвкушать, как Америка втянется в очередную войну на Большом Ближнем Востоке.

Большинство осудит сирийские власти, выскажется в пользу политического урегулирования в Сирии и будет настаивать на том, чтобы применение силы было обязательно одобрено Советом Безопасности ООН. Это – классический пример дипломатического лицемерия. Все, в том числе и в Кремле, прекрасно понимают, что политическое урегулирование сирийского кризиса невозможно, что инспекторы ООН могут установить только факт применения отравляющих веществ, что Совет Безопасности парализован отказом России и Китая санкционировать жесткие меры против Дамаска. Иными словами, большинство благоразумно решило предоставить Вашингтону возможность в одиночку или вместе с Парижем предотвратить химическую катастрофу.

Действительно, если применение сирийским режимом химического оружия останется безнаказанным, то его использование будет фактически легализовано, а распространение получит мощный импульс. Желающих нанести химический удар по повстанцам и им сочувствующим в современном мире немало. Скорее рано, чем поздно, химическое оружие попадет в руки террористических группировок. Но еще хуже, если оно уже попало к экстремистам и было применено либо оппозиционными группами, близкими к "Аль-Каиде", либо отрядами исламистов, сражающихся на стороне Асада. Последних контролирует "Хезболлах" или иранские власти. Это значит, что исламские радикалы, кем бы они ни были, получили доступ к химическим арсеналам сирийской армии или смогли изготовить боевые отравляющие вещества самостоятельно. В любом случае перспектива террористических химических атак против США, Европы и России становится реальной. Предотвратить их можно только одним: убрать правительство Асада, привести к власти умеренные группировки оппозиции и нейтрализовать ее экстремистское крыло. Это может не получиться, но попробовать просто необходимо.

Другой интересный момент саммита – взаимоотношения Путина и Обамы. Они могут пожать друг другу руки, поговорить о погоде и красотах Санкт-Петербурга, словом, сделать вид, что ничего особенного в российско-американских отношениях не происходит. Возможно, однако, что президенты предпочтут не заметить друг друга или просто молча раскланяются. Последнее более вероятно. Отказ Обамы от встречи с российским президентом – событие экстраординарное. По сути дела, Обама заявил, что его терпение лопнуло и он не видит смысла говорить с Путиным; что пауза в отношениях с Москвой необходима, чтобы "переоценить, куда идет Россия" и, соответственно, выработать новую линию в отношениях. А текущие, не самые важные вопросы вполне могут обсуждать министры и дипломаты. Иными словами, Путину дали понять, что он – персона нон-грата в большой мировой политике.

Пытаясь спасти лицо, российские дипломаты и пропагандисты доказывают, что ничего страшного не произошло: что отмененный российско-американский саммит все равно закончился бы ничем; что ответственность за это несут США, не готовые к "равноправным отношениям с Россией"; что отказ от саммита лишь продемонстрировал, что Россия не поддается давлению из Вашингтона. Решение Белого дома часто объясняют чрезмерной реакцией Обамы на предоставление убежища Эдварду Сноудену.

Во всех этих утверждениях правильно лишь то, что сентябрьский саммит вряд ли завершился бы сколько-нибудь заметным успехом. Однако 90 процентов встреч на высшем уровне заканчиваются без видимых результатов. Их задача в другом: продемонстрировать, что лидеры, даже если испытывают неприязнь друг к другу, могут обсуждать серьезные вопросы и искать пути решения противоречий.

Решение Вашингтона объяснимо. На протяжении пяти лет президентства Обамы США делали все возможное, чтобы установить хотя бы ограниченное сотрудничество с Москвой, и пошли на серьезные уступки Кремлю. Отменено решение о развертывании тяжелых ракет-перехватчиков GBI в Польше и радара ПРО в Чехии; по сути дела, снят вопрос о приеме в НАТО Украины и Грузии; было дано понять, что нарастание авторитарных тенденций в России особой озабоченности в американской столице не вызывает. После второй инаугурации Обамы объявлено, что на неопределенный срок откладывается развертывание ракет-перехватчиков SM-3 Block IIB, к которым российские военные относятся с большим беспокойством. Предложены переговоры о транспарентности программ ПРО и снижении на 30 процентов потолков на стратегические наступательные вооружения. Все это соответствует интересам России. Однако ответ Кремля на американские предложения оказался отрицательным.

Встает вопрос: в чем причины конфронтационного курса Кремля? В Москве могут неадекватно оценивать намерения и потенциал США и переоценивать собственные возможности. Стремление Белого дома компромиссам и поиску сотрудничества с Россией воспринимали как свидетельство слабости. Могло иметь место сознательное провоцирование напряженности, с тем чтобы использовать ее во внутриполитических целях, в том числе для оправдания роста военных расходов. Однако, если нынешний курс Москвы – чем бы он ни был вызван – приведет к новой холодной войне, ее результаты будут для России еще более плачевными, чем итоги первой холодной войны для СССР.

Юрий Федоров – независимый военно-политический эксперт (Прага)

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции РС.